Смертельный блюз

Мы поравнялись с «испанской галерой».
Лапчатый сказал:
— Ты сам выбрал место! Ты искупал нас здесь, а теперь мы искупаем тебя.
Он пищал мне в самое ухо — в то, что едва не покалечил.
— Наконец мы закончим это дело, — Туша обхватил меня за шею сзади своей могучей рукой. — Ну и напьюсь же я, когда ты, приятель, пойдешь рыбам на корм.
Резко развернувшись. Лапчатый предательски ударил меня под ложечку. Колени мои подогнулись.
Туша навалился и начал душить. Лапчатый ударил еще раз. Я упал бы, но Туша продолжал сжимать шею — он держал мое безвольное тело на весу.
В голове поплыли круги и звезды, сознание покидало меня, я ничего не видел и не слышал, но цеплялся за жизнь, как мог...
Туша в какой-то момент решил, что я придушен окончательно, и с размаха бросил меня на набережную.
Я растянулся, не в силах ни двигаться, ни соображать. Но, как ни странно, я все еще был жив.
Лапчатый пнул меня ногой, Туша повторил это движение.
— Вот тебе, нью-йоркская ищейка, — презрительно сказал он. — Тряпка!
— Давай быстрее его утопим, — не терпелось Лапчатому. — И пойдем пить виски.
Туша саданул еще раз тяжелым ботинком под ребра, и я скатился с набережной в воду. Падая, я успел глотнуть немного воздуха.
Удар о воду встряхнул меня. Я понимал: мне нужно отплыть под водой как можно дальше от набережной. Так я и сделал.
Когда воздух в легких кончился, я вынырнул, сделал глоток и снова ушел под воду. Я проделывал это еще несколько раз и преодолел довольно большое расстояние.
Вода в заливе была темной, но набережная хорошо освещалась. Я видел, что убийцы все еще стоят там и наблюдают. Но когда я вынырнул последний раз, Туша и Лапчатый шли в сторону ресторана: пить за упокой моей души.
«Ну, вот ты и покойник, мистер Бойд!» — подумал я, и эта мысль почему-то принесла мне облегчение.
Я лег на спину и стал смотреть на звезды, подгребая руками и едва шевеля ногами. Я расслабился, отдышался, передохнул. Куда плыть, мне было ясно сразу, — к Вальдесу.
«Испанская галера» выделялась среди других даже ночью. Я легко нашел ее, но никак не мог добудиться хозяина судна. Я кричал, звал его на помощь, однако прошло минут двадцать, прежде чем заспанный Вальдес вышел на палубу.
— Это вы, мистер Бойд? — удивился он. — Купаетесь?
— Купаюсь! Вода теплая! — крикнул я. — Бросайте конец, я хочу подняться к вам на палубу.
Вскоре я сидел в капитанской каюте. Вальдес помог мне переодеться в сухое, напоил горячим кофе, угостил сигаретой.
Я блаженствовал.
— Чего бы вы еще хотели? — с участием спросил владелец «галеры».
— Пышнотелую блондинку! — сказал я, с наслаждением отпивая кофе и покуривая сигарету.
Я рассказал Вальдесу о событиях этого вечера и попросил осмотреть мою голову.
— Ничего страшного: несколько шишек, — успокоил он после того, как убедился, что голова моя на месте. — Но как такое могло произойти здесь, в цивилизованном и, можно сказать, райском уголке?!. Если вы хотите связаться с полицией, то у меня на камбузе есть телефон.
— Есть телефон? — спросил я с удивлением.
— И даже электричество. За деньги все можно иметь. Если захочешь, даже выкачать всю воду из залива.
Я глянул на часы. Стрелка двигалась к одиннадцати. Поздновато. Но не для лейтенанта Хардинга.
Лейтенант выслушал меня молча. Я понял, что он смертельно устал за день, и все, происшедшее со мной, кажется ему одной из историй барона Мюнхгаузена. Письмо под пыткой, утопление, Вальдес и его «галера»...
— Вы здорово напились, Бойд, если несете такую околесицу.
— Я понимаю, во все это трудно поверить. Но если вы заглянете в мое жилище или пошлете туда помощника, то на столе в гостиной, я уверен, уже валяется письмо с моим «признанием» в убийстве Элен Фицрой. Готов спорить, что Барон уже подложил его туда.
— Я проверю, — пообещал лейтенант. — Однако не усомниться в ваших бреднях может только безумец.
— Побудьте им еще немного, Хардинг, — сказал я. — Представьте, что Грег Бейли ведет довольно хитрую игру. Он уже добился того, что Вулрих передал ему страховой полис Элен.
— Откуда вы это знаете?
— Так утверждает Барон!
— Интересно... Это я тоже проверю.
— Бейли придумал весь этот план: мое «самоубийство», разоблачение меня и Вулриха... Он заплатил или пообещал заплатить Барону за исполнение плана...
— Бейли и Барон... Эта связка возможна.
— А вам не кажется, лейтенант, что ситуация со страховыми полисами меняет расклад сил? Если полис у Бейли, то у него появляется мотив для убийства Элен Фицрой!
— Мотив есть, согласен...
— Значит, Бейли мог убить певицу!
— Нет, Бойд, есть одно обстоятельство, которое полностью уничтожает ваши подозрения. Бейли не убивал. На момент убийства у него имеется алиби!
Я чуть не сбросил телефонный аппарат на пол.
— Хардинг, помнится, вы говорили, что никто не может засвидетельствовать непричастность финансиста к выстрелу в Элен Фицрой.
— Кое-что изменилось. Когда я допрашивал Бейли, то не знал, что его в тот вечер видел полицейский патруль. Бейли прогуливался по набережной, а один подонок нацелился его ограбить. Полисмен из своей машины заметил, что подонок следит за хорошо одетым господином, и стал в свою очередь следить за обоими. В это время произошло убийство Фицрой. Бейли не знал, что был под наблюдением полиции. Однако согласитесь, алиби у него стопроцентное. Только тогда, когда мелкого грабителя арестовали, был составлен рапорт, и я узнал о полной невиновности Бейли.
— Значит, мы не сможем посадить его за решетку, — вздохнул я. — У нас по-прежнему нет прямых улик. Только мое поцарапанное ухо.
— Пусть какая-нибудь красотка пошепчет в него свои заклинания, — отшутился Хардинг.
— Лейтенант, я дал вам факты. Неужели вы оставите Тушу и Лапчатого гулять на свободе? Я даже знаю, где они — в ресторане «хоронят» меня!
— Подпортить им праздник? — Хардинг повеселел. — Хорошо, этих головорезов мы арестуем, сейчас вышлю патрульную машину. Значит, вы заявляете, что они покушались на вашу жизнь?
— До сих пор ребра болят... и шея...
— А Луи Барон?
— Без подручных он — что оса без крыльев, — сказал я. — Убежать Барон не сможет, гавань находится под усиленным наблюдением. Так? Мне кажется, Барон не опасен.
— А если он предпримет вторую попытку лишить вас жизни, Бойд?
— Тогда он должен знать, где я нахожусь, а я сейчас в не доступном для него месте.
Мы еще немного поговорили с Хардингом, и я повесил трубку.
Оказалось, что Вальдес все это время находился возле меня и не пропустил ни слова из моего разговора с лейтенантом.
— Может, вы расскажете мне подробнее про убийство Элен Фицрой, — попросил он, заваривая новую порцию кофе.
— Хорошо, — согласился я, прекрасно понимая, что не могу отказать гостеприимному хозяину «галеры», второй раз выручившему меня.
— Я ведь был ее почитателем, — пояснил Вальдес.
— Кого?
— Элен Фицрой. Я очень люблю джаз, обожаю блюзы. У меня большая фонотека, мистер Бойд, — сказал он с гордостью. — Импровизации Моската Муллинса и Элен Фицрой приводят меня в такое волнение... Когда я купил эту пластинку, то был на седьмом небе от счастья!
— Вы что-то сказали о пластинке?
— Этот диск вышел полгода назад. Джазовые импровизации, соло на трубе. Муллинс играет, как бог. Есть и сопровождающие инструменты, но их не слышишь — только его трубу. А как поет Фицрой! Хотите послушать?
— Здесь, па судне?
— У меня есть проигрыватель.
Как драгоценность, он достал из шкафчика красивый конверт и поставил пластинку на проигрыватель.
Я приготовился слушать: надо было как-то коротать время, пока Вальдес сбивает коктейли.
Еще я подумал: вот живет человек, все деньги тратит на себя, точнее, на свои причуды. У него ничего нет, только одно сплошное хобби: яхта и джаз, путешествия и музыка. Счастлив ли он?
Вальдес стоял спиной у бара. Но я видел, как вздрогнула его спина, когда раздались первые аккорды...