Страстная язычница
— Как Кук этого добился?
— Должно быть; выложив деньги, и немалые, — зло сказала Лака. — Кто-то донес в полицию, что мой отец занимается рэкетом, связанным с девушками, работающими по вызову. Некоторые из них хотели бы отказаться от этой работы, но боятся, что отец с ними расправится. Доносчик назвал имена двух таких девушек. Поскольку в полиции им пообещали защиту, они под присягой показали, что мой отец — именно тот человек, который заключил с ними контракты и собирает теперь деньги. Они заявили, что он терроризирует их, что уже избил одну буквально до полусмерти за то, что та хотела выйти из игры. В свою очередь, они назвали полиции еще несколько имен, и было взято еще несколько показаний. Две женщины даже поклялись, что мой отец предлагал купить их пятнадцатилетних дочерей для того, чтобы подготовить их для этой работы.
Джонатан, должно быть, использовал подонков, чтобы отыскать людей, способных за деньги опорочить любого честного человека. Честное имя много значит в китайской общине, Дэнни, а мой отец был уважаемым человеком. Опозоренный в глазах своей семьи и друзей, он решился кровью смыть с себя позор.
— В чем бы ни заключался секрет Кука, для него он, очевидно, оказался настолько важным, что Кук пошел на все, не считаясь с затратами, лишь бы только уберечь тайну от разглашения и заткнуть рот твоему отцу, — предположил я.
— Мой отец так ничего и не открыл мне, — ответила Лака в отчаянии. — После того, что причинила ему эта мерзкая свинья, он был так страшно напуган тем, что могло бы произойти со мной!
Я бросил окурок на пол и затоптал его каблуком.
— Ясно одно — разгадки секрета Кука мы, сидя здесь, не найдем! — заявил я.
— У нас нет особого выбора, — прошептала она. — Ты думаешь, есть хоть малейший шанс, что Фолк поверит нам завтра утром?
— Нет, — ответил я честно, — что бы ни беспокоило Фолка, это настолько важно, что он перепуган до смерти. Думаю, что к тому времени, когда он начнет склоняться к тому, что мы не врем, нам это будет уже без разницы.
— Дэнни, ты нарисовал отнюдь не радужную картину! — испуганно сказала Лака.
— Да, если мы останемся здесь, — согласился я. — Поэтому нам необходимо выбраться, верно?!
— Это уж точно! — вяло улыбнулась она. — Дело за малым — вырежем дырку в бетоне и смоемся. Да?
— Должен быть какой-то выход наружу, — огрызнулся я.
— Почему?
— Потому что, если его нет, то мы — трупы. Лака провела по рту тыльной стороной руки, чтобы скрыть, как у нее дрожат губы.
— Но каким образом? — пролепетала она.
— Я что-нибудь придумаю, радость моя, — доверительно сообщил я. — Принято считать, что там, где есть вход, должен быть и выход, верно?
— О да! — уныло согласилась она. — А то, что вышло, должно и войти! Ты принимаешь меня за ребенка, подбадривая подобной чепухой?
— Что ты сказала?
— Ты думаешь, я...
— Нет, до того?
Лака взглянула на меня пустым взглядом.
— Что-то типа твоего глупого детского лепета! “А то, что вышло, должно и войти”, доволен?
— Думаю, ты — умница, — обрадовал я ее. — Вот только как мы убедимся, что вошло именно то, что вышло?
— Пожалуйста, — попросила она вымученно. — Нам только еще не хватало, ко всему прочему, чтобы ты свихнулся.
— Сколько в доме людей? Ты имеешь представление? — нетерпеливо спросил я.
— Здесь, конечно, Фолк, — Лака нахмурилась, мгновенно сосредоточившись, — Эдди Слоун, затем человек, который вечером открывал дверь...
— Вид у него как у утопленника?
— Он самый.
— Еще Вилли, тип, который вел машину вечером, — продолжил я. — А кто привез вас с Фолком назад?
— Злобного вида мужчина по имени Эйп. — Она пожала плечами. — У него вид как у человекообразной обезьяны — длинные руки и покрытые густой шерстью запястья...
— Итого — пятеро, — заключил я. — Но думаю, что Вилли и этот утопленник не доставят нам особых хлопот.
— О нет! — подхватила Лака с глубоким сарказмом. — Я голыми руками могу вышибить у них мозги! Я вернулся к изначальной теме разговора.
— Мы должны сделать так, чтобы сюда непременно вошли.
— Если ты начнешь лезть на стену, Дэнни Бойд, — произнесла она еле сдерживаясь, — я закричу!
— Есть! — Я радостно скрестил пальцы. — Лака, радость моя, ты не могла бы снять с себя одежду?
— Так я и знала! — процедила она сквозь зубы. — Теперь я просто уверена, что ты ненормальный! Мы заперты в этом грязном свинарнике, а утром нас будут пытать или даже убьют! У меня такое ощущение, словно из моей спины уже сделали окорок, и это только цветочки! А ты не нашел другого времени, чтобы ощутить себя в ударе как мужчина, Дэнни Бойд! Отодвинься подальше от меня, или я выцарапаю тебе глаза, слышишь?
— Может быть, утром ты запоешь иначе? — предположил я с надеждой.
Лака приподнялась на локте, ее глаза горели адским огнем и искрились от ярости. Она набрала полные легкие воздуха, и поток жутких ругательств хлынул из ее уст, словно раскаленная лава. Язык был преимущественно китайский, с небольшими добавлениями гавайского. Я слушал, разинув от восхищения рот, пока наконец она не выдохлась.
— Ну! — Я беззаботно вытянулся на постели и закрыл глаза. — Думаю, нам не помешает немного соснуть. Доброй ночи, радость моя!
В ответ раздалось сочное ругательство, оказавшееся весьма кстати. Оно было произнесено по-английски, поэтому до меня дошло, что это отнюдь не вариация на тему “доброй ночи”. Я даже усомнился, знает ли Лака точно, что оно означает. Мне показалось, что для этого она слишком молода; впрочем, говорят, что в южных странах девушки развиваются быстрее.
Глава 6
Около девяти утра я услышал ленивые шаги по подвалу и с горечью подумал, что кто бы это ни был, он наверняка неплохо позавтракал. Послышался скрежещущий звук, когда отодвигали наружный засов, затем тяжелая дверь широко распахнулась.
— Ну, все на выход! — радостно прокричал звучный баритон. — Боссу не терпится заняться вами, так что не заставляйте его ждать!
Я вышел из крошечной комнатенки и устрашающе уставился на Эдди Слоуна, представшего передо мной с пушкой в руке и с дьявольской решимостью в глазах.
— Как провел ночь, Бойд? — спросил он, с насмешкой разглядывая меня. — Надеюсь, что обслуга оказалась на высоте? Если что-то не так, вали — выкладывай, чем недоволен!
— Искренне надеюсь в скором времени так и сделать, — задумчиво ответил я, — причем в руке у меня будет булыжник!
— О да, мечтай, мечтай! — громко заржал он. — Могу поспорить, что сегодня к вечеру то, что от тебя останется, Бойд, будет покоиться под щебенкой. — Эдди внезапно перестал смеяться и взглянул на меня с подозрением. — Ладно, — буркнул он. — Где китаянка?
— Ты пришел в самый трудный для нее момент, Эдди, — ответил я ему вкрадчиво.
— Да? Может, объяснишь, черт побери?!
— Она занята тем, что с помощью моего носового платка пытается освежиться в раковине в так называемой ванной, — заявил я с самодовольной ухмылкой.
— Да ну? — спросил он в раздумье.
— Если не веришь, взгляни сам, — огрызнулся я. — Увидишь ее одежду на кровати.
Слоун подошел поближе, так, чтобы можно было заглянуть в комнату. Одеяние Лаки цвета слоновой кости аккуратно лежало поперек кровати, создавая впечатляющий фон для черного шелкового лифчика и таких же трусиков, небрежно брошенных сверху. Эдди достаточно долго смотрел на одежду, и его воображение понемногу заработало. Он пару раз хмыкнул, затем похотливо облизнул губы.
— О'кей, Бойд, давай-ка, пожалуй, войдем! Мне стыдно за тебя. Нельзя оставлять эту маленькую леди одну! Она может поскользнуться, наступив на мыло, или мало ли что еще!
Он затолкал меня обратно в комнату, пузо его тряслось от смеха, в восторге от столь нехарактерной для него сообразительности. Раскаты гогота смолкали по мере того, как он прислушивался к журчанию воды из-под крана. Этот звук производил на него, казалось, гипнотическое действие, а его воображение так разыгралось, что билось о стены комнатенки.