Алан. Скажи, что ты моя…

Откидываю мысли о семье. Снова возвращаюсь к реальности. А тут все то, что так люблю, как бы мама ни пыталась мне навязывать эстетику высокого искусства – вой толпы, крики девчонок, готовых ради победителя на все, вкус этой самой победы, пусть и отдающий металлическим привкусом… Как я люблю это состояние… Когда тело сливается с коллективным экстазом, подбрасываемое на вибрациях эмоций исступленной толпы, когда все мысли, чувства, эмоции в стороне и есть только октагон, а на нем он- тот, кого тебе нужно ушатать…
Я часто спрашивал отца, что он чувствовал к соперникам… Ведь они формально твои враги, но… ответ меня в детстве всегда поражал… «Что угодно, только не ненависть, сынок… Главный соперник себе на ринге ты сам- со своими страхами, неуверенностью, смятением… А эти, кто стоит против тебя, просто средство победы или поражения этих твоих истинных соперников»… Тогда я не понимал его слов. Сейчас считаю их гениальными… Стоит вот так вот взглянуть на происходящее в октагоне, появляется трезвость и спокойствие, так необходимые для победы…
Я был уверен, что сегодня не облажаюсь… Просто знал. Меня интуиция вообще редко подводит. Это от матери…
До боя минут пять. Зал гудит. Я выхожу на ринг первым. Начинает играть любимый дип басс. Внутри все клокочет. Рука отца одобрительно опускается мне на плечо. Рядом верный друг и спарринг-партнер Давид, наш семейный док, еще пару человек поддержки. Не люблю толпы фанатов и свиты… Уж пока-то мне это точно незачем… Мне бы пока себя показывать, не до павлиньих хвостов, хотя отец вот никогда ничего никому не доказывал, этим самолюбованием никчемных борцух не грешил, хоть мало кто с ним по крутости мог соревноваться…
Я выхожу на октагон, слышу пульсирующие удары адреналина, бьющего по вискам, наставления рефери. Мне вставляют каппы в челюсти, проверяют перчатки. Примеряюсь к арене и ее покрытию- совершаю прыжки и выпады, пользуясь временным зазором до выхода соперника… А потом глаза опускаются на первый ряд.
–Это кто?-сипло спрашиваю я стоящего рядом у клетки Давида, не в состоянии оторвать глаз от этой девчонки… Ругаю себя в голове последними словами, что вместо мыслей о предстоящем бое сейчас залипаю на телке, но не могу отцепиться от нее… Меня тянет на нее смотреть, как пчел на сладкое…
–Это,– усмехается друг,– телка Барина. Не видишь что ли? Рядом с ней сидит.
О Барине я слышал и много раз видел его в действии. Хорошей борец. Уже, правда, почти пенсионер, но свое отпахал в клетке на пять с плюсом- лет десять ушатывал соперников. Наверное, самый успешный из славян после Емельяненко. Уважаю его как профессионала, хоть лично и не знакомы. Увидел моего отца, почтительно встал, поздоровался традиционными объятиями. Еще бы. Алмаза-то все знают…
– Так что за краля?-стараюсь звучать спокойно, но не могу… Она цепляет меня… Не по-детски… Почему-то хочется о ней узнать…
–Чувак, выдохни, а? Лучше о бое думай. Тебе зачем эта соска конченая: Вебкамит… Повода заходиться сердцебиением и переживаниями нет, явно на принцессу твоей мечты не тянет. Можешь подрочить на нее после боя по компу или телефону…
Я ошарашенно перевожу взгляд на друга.
–Чего? В порнухе снимается что ли? А как он позволяет?
Давид еще шире улыбается, но как-то злобно, раздраженно. Не пойму я его реакции… Ему-то что на нее… Она ж не его сестра… Ну снимается… Бля, снимается?! Ну как так… Зачем…
–Ну можно и так сказать, что в порнухе… Не знаешь про вебкам? Ну ты даешь, брател. Кто ж там не зависал… Короче, это такое видеоприложение, где можно за телками подглядывать… Типа общаешься с ними, просишь их всякое сделать… можно больше заплатить- позвать на приват, тогда они переходят в отдельный чат только с тобой. В сухом остатке, на что уболтаешь, то и будет… Стриптиз, танцы откровенные, может что и похлеще… Пиздец как заводит… Больше, чем порнуха эта конченная устаревшая…
Я слушаю его, не веря в то, что он говорит… Смотрю на ее лицо… На эти алые, ненакрашенные губы, пухлые и сочные, как ягоды. На идеальную белую кожу, длинную шею, черные шелковые волосы… Она не выглядит, как дешевая шлюха… Может, он стебётся?
–А Барин знает, что ты сейчас пи…ишь про нее?– спрашиваю раздраженно.
Давид хмыкает и отвечает на пониженных тонах.
–Слушай, ну про Барина про самого все давно знают… Эта Бэлла для него -чисто прикрытие… Он же из тех, заднеприводных… Спит со всякими жоржиками втихую… Не знал?
Я опять удивленно поднимаю глаза на друга. Сегодня день идиотских откровений? Конкурс на самую нелепую новость?
–Она просто с ним бывает иногда на публике, чтобы рты незнающим позакрывать… Типа, такая договоренность у них, камуфляж его голубятни… И ей тоже пиар… Ей же вечером перед камерой жопой и сиськами трясти, а тут слухи о том, что сам Барин ее чпокает… Многим заходит… На телку Барина охотнее идут смотреть, чем на незнакомую левую чиксу… Они и сюда-то припираются из-за пиара… А что, умная баба… Мужиков здесь море… Все ее знают и хотят, а Барин защитит, в обиду не даст… Короче зайка приходит хвостом помахать пред стаей волков… И видишь, как успешно, раз ты вместо Марчелло с его пудовыми кулочищами о ней думаешь…
– Она ведь точно из наших… Ну я вижу по внешности… Черты лица… Цвет волос…-задумчиво продолжаю я.
Давид ухмыляется…
–Да, братэл, засиделся ты там у себя в Штатах. Таких новостей не знаешь… Она ж в республике знаменитость, ёпт… Каждая собака ее знает…
Я удивленно перевожу глаза на друга. А потом опять на нее… На ее идеальную белую кожу, на сочные губы, глаза огромные, эти длинные шикарные волосы цвета вороньего крыла, которые хочется со всей дури потянуть на себя, чтобы… Чтобы выгнулась дугой…
Бля, о чем я думаю перед боем… Насилу отрываю от нее глаза. Пытаюсь выкинуть из головы шалаву… Усмехаюсь сам себе… Это ж надо… Порнушница из республики… И как ее еще никто не пришил… У нас и меньших грехов не прощают… Как жили в доисторические времена, так и живем…
Стараюсь не думать о ней, разминаюсь, концентрируюсь на поединке. Уже слышу музыку, под которую выходит противник. Пару минут- и заваруха начнется… Еще несколько выпадов, настраиваюсь на боевой лад… Пересекаемся с отцом кратким многозначительным взглядом. Всё, я готов… А потом снова зачем-то поднимаю глаза на зрителей и… встречаюсь с Ее взглядом… Мир летит в пекло… А я за рулем этой адской машины…
    
Глава 2
Алан
Отец никогда не брал мать на бои. Говорил мне- не место женщинам в этом месте. Не надо им смотреть на кровищу и жестокость, словно они не из нашего мира… Я всегда на это усмехался, даже в детстве, думая о бойком характере моей младшей сестры… У нее нрав был похлеще моего… Да и вообще, все эти разговоры о слабости и тонкости душевной организации женщин- по-моему, бред полный… Порой мне кажется, что женщины гораздо более жестокие и жесткие, особенно к самим себе и к другим женщинам…
Еще он говорил, что присутствие той, кто и без того волнует кровь, отвлекает от цели в бое… Мне кажется, он лукавил… Когда они сошлись во второй раз, он уже не дрался… Тренер, почетный гость, судья, эксперт… Он перешел в разряд менторов, а не тех, кому надо что-то доказывать, справляясь с эмоциями… Алмаз не брал маму на бои, потому что паталогически ревновал… Потому что не мог терпеть на ней любых мужских взглядов- скользящих, задерживающихся с интересом, похотливых… Даже равнодушных не мог терпеть… Мне кажется, он так всю жизнь берег мать, словно вазу хрустальную, что даже когда просто кто-то с ней пересекался глазами по случайности, уже был готов рвать и метать- словно от этого хрусталь мог помутнеть…