Двое из прошлого

А теперь — вперед.
— Хорошо, что я должна делать?
Мы вновь одни. Клининг справился с пролитым кофе буквально за несколько минут — просто чудо какое-то! И, думаю, секретарша в ближайшее время не рискнет появиться здесь снова.
Илья задумчиво щелкает дорогой ручкой с металлическим корпусом и смотрит куда-то вдаль. У него из окна открывается прекрасный вид: начинающий желтеть город, симпатичные новостройки и хорошо обустроенный сквер.
— Можешь просто улыбаться. Достаточно уже того, что Анна видела, как я стоял на коленях. Через пятнадцать минут весь офис будет в курсе. А как зайдут учредители, до них тоже долетит. Кстати, вот. — Он достает из верхнего ящика коробочку с кольцом.
Я не спрашиваю, купил ли он его специально для этого случая или осталось от какой-нибудь бывшей. В таком возрасте уже у всех есть своя история.
Кольцо я надеваю самостоятельно — к счастью, вполне себе даже подходит.
— Ты сделал это специально, — догадываюсь я. — Знал, что секретарша зайдет.
— Ты сама потребовала, чтобы я просил на коленях. — Илья невинно передергивает плечами. — Будь вежливой, веди себя прилично. Можешь рассказать, что мы встречались еще в школе, потом жизнь нас развела. Бла-бла-бла.
Похоже, вместе со статусом Илья приобрел и уверенность в себе, которой не было в нем раньше. Не знаю, понравился бы мне такой парень в старших классах?
— Что? — замечает Макаров мой внимательный взгляд.
— Да так, — неопределенно отвечаю я. — Думаю о прошлом.
— Советую не думать, — жестким тоном обрезает бывший. — Поверь, так будет гораздо проще.
В последний раз мы виделись на выпускном. Оба были молоды и, наверное, наивны. Думали, что это последний раз, когда нам придется терпеть друг друга. Как же — он бросил меня за месяц до окончания школы и с тех пор делал вид, что меня не существует. А я заедала стресс пирожными и шоколадками, пока в какой-то момент летом не поняла, что хватит. Я больше не хотела быть «Моржихой».
— Легко говорить, — хмыкаю я.
— Маша, не провоцируй, — рычит в ответ Макаров.
— А чего тебя провоцировать? Тебя же достаточнослегкаприпугнуть — и вуаля. Сбежишь, поджав хвост.
— Это ты сейчас на что намекаешь? — спрашивает Илья, отворачиваясь от окна, где он до этого наблюдал за уличным движением. Судя по всему, следит за тем, когда подъедут члены совета директоров.
— Ни на что. — Я выдерживаю прямой взгляд человека, которому раньше заглядывала в глаза только с любовью.
— Нет, Гаврилина, давай уж, говори до конца.
Я глубоко вдыхаю, чтобы голос звучал как можно ровнее:
— Тебе может показаться, что прошло много лет, но для меня наши отношения были важной частью жизни, Илья. Я верила, что между нами что-то было.
— С чего ты взяла, что не было? — огрызается он.
Я как будто разворошила осиное гнездо.
— Я все знаю, Илья. Нет смысла отпираться.
Ну, вот я и проболталась.
— Что ты можешь знать? — продолжает возмущаться он. — Нам было по семнадцать — мы не со всем могли справиться.
Я скрещиваю руки под грудью.
— Мы, может, и могли. А вот ты, Илья, похоже, не мог. Помнишь, что ты сказал мне, когда мы расстались? Чтобы я спросила Соколова. И знаешь, я спросила. Его версия событий гораздо интересней.
Илья в ответ агрессивно ставит руки на пояс. Его все так же легко завести, только теперь «небольшая ссора» не закончится примирительными поцелуями.
— Ну-ка, просвети меня, малышка.
Вздрагиваю. Раньше он называл меня так только в моменты нежности.
— Ты проспорил каким-то парням, что будешь встречаться со мной. Что тебе буквально указали на меня пальцем. Скажи, Илья, я тебе когда-нибудь вообще была интересна? Или ты до этого времени даже не знал, как меня зовут? Ну, просто «толстушка из параллельного класса». Или это дебильное прозвище, которым меня называла вся школа? Теперь я понимаю. Это твои дружки придумали, да?
Пауза после моей речи такая длинная, что на секунду мне кажется, что Илья вообще ничего не ответит.
— Во-первых, ты ни хрена не знаешь. Думаешь, что знаешь, но на самом деле нет. Во-вторых, с этими отморозками я не разговаривал с конца школы. Идея со спором была тупая — я сказал им об этом уже через неделю. И что выхожу из игры и пускай делают со мной что хотят. Ты хотел, чтобы я тебе обо всем рассказал? Что бы ты тогда обо мне подумала?
— То же, что думаю сейчас, — выплевываю я. — Что стержня у тебя как не было, так и не появилось.
Эти жестокие слова — выражение всей боли, через которую он заставил меня пройти.
Возможно, Илья что-нибудь и ответил бы мне, но звонит стационарный телефон. Макаров включает громкую связь.
— Илья Николаевич, вас ожидают.
— Все, пойдем, — произносит он и в естественном жесте берет меня за руку, как будто бы мы сейчас и не ссорились.
Мне остается только следовать за ним.
В длинной застекленной переговорке (как и кабинет Макарова, с прекрасным видом из окна) нас ожидают четверо мужчин в возрасте, один помоложе — хотя тоже уже почти сухофрукт — и сухая женщина лет пятидесяти с элегантной прической и в дорогом деловом платье.
— Господа, добрый день, — здоровается со всеми Илья. — Как и обещал, знакомлю вас со своей невестой. Это Мария Гаврилина. К сожалению, Маша не сможет задержаться надолго, но с удовольствием вам представится.
Седой дедушка в фиолетовом галстуке одобрительно кивает.
— Мария, очень приятно познакомиться, — говорит он. — Признаться честно, Илья столько времени проводит на работе, что в какой-то момент у меня возникли сомнения в том, что дома его вообще кто-то ждет. — Он хрипло смеется над своей ни капельки не забавной шуткой и принимается стучать указательным пальцем по столу. — Прежде чем мы начнем наше плановое совещание, я бы хотел вас, Илья, вместе с вашей очаровательной спутницей пригласить к себе в поместье завтра днем. Как вы на это смотрите?
«В поместье». «Никто не ждет». Тьфу, старый маразматик! Такие, как он, вечно думают, что им все сходит с рук. И как Илья еще здесь работает? Наверное, деньги действительно не пахнут.
— С большим удовольствием, — улыбаюсь я.
— Ну, Маше уже пора. — Макаров для приличия смотрит на часы. — Если позволите… Несколько минут. Я провожу невесту до лифта.
И этот балаган, конечно же, позволяет.
В коридоре я разрешаю себе наконец потрясти руками и размять затекшую шею. Всего минута искусственных улыбок — а щеки, кажется, уже на место не вернуть.
— Ты видел их лица? — спрашиваю у мужчины я. — Они рассматривали меня, как кусок мяса! Боюсь, осталась бы еще не минуту — и меня бы просто сожрали.