Двое из прошлого

— Так, Маша, — командует Настя, вырывая меня из пучины воспоминаний, — завтра финальная примерка платьев подружек невесты. После нее бери свои шоколадки и запирай в сейф. Если хоть кто-нибудь потом не влезет, я вам устрою.
— Да, ты можешь, — хихикаю я и возвращаюсь к уже подостывшему чаю.
Мне нужно подождать всего месяц, а там выдам последнюю подругу замуж и успокоюсь. Никаких больше свадеб, приглашений, банкетов и тостов. Все вернется на круги своя.
— И, Маш, это… — неуверенно начинает подруга, после чего я чувствую: пахнет жареным.
В смысле, котлеты подгорели!
— Ой, Насть, пять секунд! У меня тут катастрофа.
Я уворачиваю огонь и второпях переставлю сковороду на холодную конфорку. Слава богу, ничего не подгорело — корочка овощных биточков находится на грани характеристики «очень аппетитно».
— Так, — командую я Насте, — я снова с тобой. Продолжай.
Но подруга не отзывается.
— Насть? Что-то со связью?
Бывшая одноклассница прокашливается. В конце концов она выпаливает:
— Слушай, я знаю, что вы друг друга недолюбливаете, но я решила пригласить Даниила. Все-таки это моя свадьба, и мы с Даней до сих пор хорошо общаемся. Обещаю, что это последний раз, когда ты его увидишь…
Но дальше я уже не слушаю. В ушах громко стучит кровь, руки резко перестают слушаться. Перед глазами встает самовлюбленная рожа этого придурка, который находится у меня на втором месте после бывшего в списке «убью и закопаю под забором».
— СОКОЛОВА?! — ору я, перебивая что-то лепечущую Настю.
 
— Ну да, — соглашается подруга. — Маш, только, пожалуйста, от всего сердца прошу тебя — не подерись там с ним на моей свадьбе. Можешь забить ему стрелку на следующий день за гаражами, если очень захочешь. Ради меня. Пожалуйста, Машутик.
Хорошо, что я уже три года как переехала из нашего района. Не хочется пересекаться с этим уродом даже случайно. Но одно дело притвориться, что не узнали друг друга на улице, и совсем другое — провести в его компании целый день.
— Маш, можешь сделать вид, что это не ты, если хочешь, — предлагает Царек, не дождавшись ответа.
О да, не такая уж плохая мысль! В старших классах я была в два раза толще, постоянно с хвостом и шепелявила из-за брекетов. Полный набор «дурнушки». Неудивительно, что на вальс на выпускном меня никто так и не пригласил. Но я все понимаю.
Теперь я крашусь в платиновую блондинку и влезаю в тот размер, о котором в подростковые годы даже не мечтала. Плюс идеально ровные зубы.
— Я не трусиха, — заявляю я и отодвигаю шоколадку в сторону.
— Даня хороший парень. У вас с ним просто вышло недопонимание.
Явно ощущая, что я сейчас взорвусь, Царек добавляет:
— Ладно, в ваши отношения я лезть не буду. Но, пожалуйста, Маша, давай забудем старые обиды хотя бы на один день. Ради меня.
За стеной вновь раздается дребезжание. Я складываю ладони у груди и протягиваю привычное «оммммммммм». Не знаю, то ли это молитва не убить новых соседей, то ли Соколова на свадьбе.
— В общем, Маш, я побежала. У меня сегодня дегустация закусок. — И Царек отключается.
Когда я иду в комнату, то что-то заставляет меня остановиться в коридоре перед зеркалом в полный рост. Я купила его у какой-то бабули на барахолке, и оно было таким старым, что папа сказал, что как бы там не отражались мертвецы.
Но нет — это всего лишь я. Совсем не такая, как тринадцать лет назад. Ухоженная, подтянутая, с аккуратными чертами лица.
Всего на мгновение задумываюсь о том, какой увидит меня Соколов и что подумает обо мне, но эта мысль быстро уходит.
    
Глава 2
Как бы я ни относилась к свадьбам, на них всегда ощущается, как легка и прекрасна жизнь. Бокал с шампанским в левой руке, полуторагодовалый ребенок — в правой, за юбку цепляется четырехлетний Манук. Светит солнце, дует легкий августовский ветерок. В общем, сказка.
Я неспешно раскачиваюсь из стороны в сторону, и сидящая у меня на руках малышка попискивает от удовольствия, пока ее родители зажигают на танцполе.
Еще одна хорошая новость: Соколов не приехал. Царек сначала говорила, что опаздывает, но на часах уже почти девять вечера. Судя по всему, горе-одноклассничек решил нас продинамить. Что ж, мне на руку.
Крохотная часть меня негодует, что он не увидит, какой красоткой я стала. Надеюсь, он отрастил пузо и облысел.
Краем глаза ловлю необычное движение у входа в шатер, где проходит праздник. Настя Зайцева — теперь уже Рудакова — в голубом платье подружки невесты радостно подпрыгивает на месте, а затем кидается кому-то на шею. Кому — толком не разглядеть. Народу много, да и на мне висит нехилый такой груз.
Когда гости немного расступаются, у меня от открывшегося зрелища пересыхает во рту.
Приехал, козел.
К несчастью, никаких признаков пивного живота или проплешин на голове. Напротив, если это вообще возможно, он стал еще более привлекательным. Черные густые волосы уложены волосок к волоску. Он всегда был таким высоким?
Но больше всего меня поражает другое — большая татуировка, которая начинается где-то в области шеи и заканчивающаяся у запястья, выглядывая из-под белого манжета.
Я не сразу понимаю, насколько бесстыдно рассматриваю мужчину, но тут же замечаю, что не я одна кидаю на гостя удивленные взгляды. А тут есть на что поглазеть. Мощная шея, широкие плечи, пронзительный взгляд голубых глаз. Таких ярких, что кажется, будто он носит линзы. Но я-то знаю, что это не так.
Это уже не тот мальчишка, с которым мы ссорились на глазах у всей школы. Это какой-то совсем другой мужчина. Сучонок, да он старится как хорошее вино! Готова поспорить, у него даже морщинки в уголках глаз сексуальные, если рассмотреть их поближе.
Он оказывается рядом со мной так близко, будто телепортировался. Сердце начинает биться настолько сильно, что мне становится трудно дышать.
— Маша.
Никакой вопросительной интонации, никаких сомнений. Значит, узнал.
Я не отвечаю. Веду себя так, будто мы виделись вчера, а не тринадцать лет назад. Так, будто Зинаида Аркадьевна сейчас выйдет из кабинета и заберет дневники у нас обоих, а мы этого будто и ждем.
Тогда он добавляет:
— Гаврилина?
И уже здесь от меня не укрывается легкое сомнение. Ах да, меня же облепили двое смуглых детишек.
Я решаю не упрощать ему жизнь.
— Не твое дело.
Соколов надменно улыбается, быстро проводит языком по нижней губе и засовывает руки в карманы классических брюк. Все в его теле кричит о расслабленности — я же, напротив, застываю как каменная, боясь пошевелиться.