Любовь не для драконов
Даже моргать перестала.
– Позови хозяина, – коротко приказал мужчина, глянув на Ситси, как на пустое место.
Она гулко сглотнула и, протиснувшись бочком вдоль прилавка, рванула на второй этаж, топоча, словно рота солдат.
Я тоже ретировалась и поспешила спрятаться от пасмурных глаз в своём чулане. К счастью, одна стенка моего тесного убежища прилегала к торговому залу, и при желании можно было кое-что расслышать. Поэтому я прильнула ухом к прохладной стене, решив разузнать, о чём пойдёт речь.
Интересно же!
– Ситси, вон отсюда, – прикрикнул на дочь вышедший в торговый зал Торнс.
Похоже, девчонка тоже была не прочь выяснить, зачем пожаловал этот странный, жуткий, но вместе с тем весьма привлекательный незнакомец.
Звякнул колокольчик – это Ситси выскочила на улицу.
– Чем могу быть полезен уважаемому чёрному магу? – подобострастно расшаркался Торнс.
Чёрный маг?! Маги в этом мире были отдельным, привилегированным сословием, на которое даже обычные законы не распространялись. На нашу скромную улочку они отродясь не захаживали, а уж чёрные – наивысшая каста, – и подавно…
– Продашь мне девчонку, – припечатал гость тоном, не терпящим возражений.
– К-какую д-девчонку? С-ситси, что ль? – изумлённо пролепетал хозяин, начав вдруг заикаться, – Э-э… Х-хорошо. К-как пожелает господин.
– Ту, что пристёгнута к этому прилавку на собачий ошейник. Синеглазую.
Собачий ошейник? То есть я два года хожу, привязанная, как… собака?
– Н-но это н-невозможно, г-господин, – заюлил Ильсак, – она ж не т-товар, чтоб её п-продавать.
Цену набивает, гад. И ведь знает, что злить мага – себе дороже выйдет. Вздумай сейчас Ильсак, к примеру, позвать городскую стражу, сам бы и получил на орехи.
Но жадность оказалась посильнее страха… Никогда бы не подумала.
– А твоя дочь, значит, товар? – резонно вопросил «чёрный», – Или напомнить, что синеглазую ты тоже купил?
– А-а… Э-э… – бессвязно проблеял Торнс.
Послышался звук упавшего на прилавок мешочка с деньгами. Намного тяжелее того, что маг отвалил за сладости.
– Пятьсот рингов. Если согласишься, не трону ни тебя, ни твою семью. Или отказываешься?
Пятьсот рингов – это же просто баснословная, космическая сумма…
– Что вы, что вы, господин, – у хозяина мгновенно прорезался голос, но задыхался он так, будто пробежал марафон, – я согласен, согласен. Забирайте её, господин. Финро! Эй, Финро-о!
Пришлось выйти из своего убежища. Обратила внимание, что у Торнса трясутся руки, как после многодневной пьянки, на низком лбу выступили крупные капли пота, и сам он воняет псиной, будто месяц не мылся. Вот что делает с человеком животный ужас.
– Доченька, – уже бывший хозяин выдавил подобие улыбки, больше похожей на уродливую маску, – придётся тебе пойти с этим господином. Будь послушной девочкой. И помни то добро, которое мы для тебя сделали.
Доченька? Торнсы никогда не называли Арнику даже по имени: ни Ильсак, ни его жёнушка Зора, ни их дочурка Ситси. А тут напоследок, надо же… Но меня чуть не стошнило от елейного голоска.
Я бросила на прилавок мешочек с деньгами:
– Здесь сегодняшняя выручка. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, господин Торнс.
Обрюзгшее лицо Ильсака исказила гримаса ненависти, но ответить «доченьке» при «чёрном» он не посмел.
А маг… Показалось или тонкие губы на миг дрогнули в улыбке? Он молча развернулся и направился к выходу. Мне же ничего не оставалось, как поплестись следом, гадая, с какой же целью меня купили.
В любом случае, для себя я решила – здорово, что получилось вырваться из этой клетки, пусть и таким, весьма и весьма странным способом.
________________________________
* Ринг – самая крупная денежная единица, 1 ринг=100 сансов, 1 санс=100 лари
** Фурии – в древнеримской мифологии богини мести
Глава 2– Меня зовут Аддис ди Вейр, – представился «чёрный», когда мы немного отъехали от главных городских ворот.
До этого момента он не произнёс ни слова.
Молчал, пока кормил своё живое приобретение в трактирном зале «Три-в-одном». При этом сам не ел, только нервировал непроницаемым взглядом пасмурных серых глаз.
Молчал, пока присматривал вторую лошадь и отсчитывал монеты в потную ладонь перепуганного продавца. Тощий, лысеющий мужик беспрестанно кланялся и рассыпáлся в любезностях, а стоило магу отвернуться, исподтишка осенил себя двойным полумесяцем – знáком Светлейшего Онгхуса.
Молчал, пока мы ехали по улицам Бранада. Тёмно-коричневый рысак мерно постукивал копытами по мостовой, блестящей после короткого ливня, а я знакомилась с городом, который, по сути, видела впервые: искренне радовалась весело сверкающему на солнце Грашу, кованым мостам, перекинутым через реку, домам с симпатичными балкончиками, обилию зелени и фигурным фонарям.
Рассматривала жителей, неторопливо гуляющих по улицам и паркам, спешащих по делам и сидящих на скамейках. Смеющиеся, болтающие и серьёзные – сегодня люди казались мне исключительно доброжелательными.
Наверно потому, что в кои-то веки я не лезла к ним, втюхивая ненужный товар.
– Будешь называть меня «господин», – огорошил маг, не отрывая взгляд от дороги, – И ещё. Ты всё это время молчала – молодец. Продолжай в том же духе, и мы поладим.
Мне всё хотелось спросить, зачем он меня купил. Никакие варианты, кроме самого очевидного (и весьма неприятного!), в голову не приходили. Но стоило собраться с духом и открыть рот, как «чёрный», резко глянув исподлобья, проговорил чётко, будто вбивая гвозди прямо в мозг:
– Не надо. Никаких. Вопросов.
Такая формулировка не могла понравиться по определению, но делать нечего. Буду жить по старому доброму принципу: молчание – золото…
Порталов в этом мире было мало, и только между большими городами. Так что, в основном, все передвигались на лошадях, в том числе страшные чёрные маги. Ехать пришлось несколько дней – и почти всё время по жутковатому лесу с деревьями-исполинами, за которыми чудились грозные оскалы волков, и я то и дело вздрагивала от уханья ночных птиц.
С Аддисом я чувствовала себя более-менее спокойно, а попади в такое место одна, померла бы от страха в первые полчаса. Хотя иногда маг и сам казался бесплотным лесным духом, временно воплотившимся в человеческое тело.
Магия позволяла путешествовать достаточно комфортно, но вот личная гигиена хромала на обе ноги. Помыться не удалось даже во время первой и последней ночёвки в большом селе с единственной придорожной таверной.