Леннарт Фартовый (СИ)

- И не говорите, госпожа Рейчел!
- Ладно, насчет волков я еще могу допустить мысль, - задумчиво сказал Блез. – Пусть даже не стаями, в одиночку. Но откуда Мэри взяла крокодилов? В наших краях их отродясь не водилось. Наверняка она приняла за них круги от рыбы. Знаешь, Лео, какие здесь водятся щуки!
- Узнал благодаря тебе.
Сейчас меня куда больше занимала мысль – что нас ждет впереди, ведь до Гарданики осталось совсем немного.
Горы я никогда особенно не любил. Нет, не из-за боязни высоты, по другой причине. Где я только в них не бывал, и везде было холодно. Поначалу как будто бы и ничего. Но чем выше в них лезешь, тем пронзительней становятся ветра, скудней растительность, пока, наконец, она не исчезает совсем, уступив место вечным снегам и льду. Ну и чего в них хорошего? Мы лезли выше и выше, а долгожданный перевал, за которым и откроется путь в Гарданику, все не открывался.
- Моя родина представляет собой гигантскую со всех сторон защищенную высоченными горами долину, - рассказывал Блез. – И климат в ней куда мягче чем во всем остальном Айсейнте. А еще там полно гейзеров. Незабываемое зрелище!
Я охотно ему верил, и все не мог дождаться – когда же до этого зрелища доберусь. С Блезом, кстати, произошла не совсем приятная для него история, и в какой-то мере виноват в ней был я. Как-то само собой получилось так, что вместо Просто Блеза, его начали называть Простоблез – слитно. Люди так и говорили:
- Пойду у Простоблеза спрошу.
Или:
- Так приказал Простоблез.
Поначалу он не обращал на этот факт никакого внимания. Затем до него дошло.
- Лео, - сказал он. – Все идет не так. Ты слышал, как все меня называют?
- Как ты того и желал – Просто Блезом.
- Простоблезом, Лео!
- И в чем разница?
- Разница огромна!
Пришлось согласиться.
-Да, она действительно огромна. Но в лучшую сторону.
- Это почему еще?
- Сейчас ты сам ответишь. Скажи мне, бывало ли в истории твоего народа что-то подобное? Когда два имени сливалось в одно, и их слияние порождало уверенность в том, что его обладатель – человек скромный и благородный в своих помыслах?
- Что-то не припомню.
- То-то же!
С другой стороны, и припомнить-то ему действительно было нечего. Если судить по сагам, настоящим, не тем, что буквально на ходу придумывает Головешка, пусть они не слишком-то от них и отличаются, разве что Тед всегда делает особенный акцент на отношениях между мужчинами и женщинами, в большинстве своем насильственным с обеих сторон, все древние герои Айсейнта только и занимались тем, что грабили и убивали. Ну и когда среди грабителей и убийц были благородные в своих помыслах люди?
- Ты считаешь, что так даже лучше? – воспрянул духом Блез.
- Безусловно. И прошу не забывать об уникальности своего имени. Уже одно только это стоит всего остального вместе взятого.
- Лео, а еще я слышал, что меня назвали Блезопростом.
- Вот этого категорически допускать нельзя! Чтобы коверкали. Наказывай беспощадно! Или поручи Казимиру.
А тот свое дело знает. Единственное, что мне не нравилось - Казимир отказался от любых других музыкальных инструментов, кроме барабанов.
- Они единственные не фальшивят, - не раз заявлял он.
И потому побудки, построения, приемы пищи и все остальное прочее всегда происходили под барабанный бой. Хотя я был бы не прочь, чтобы в маленькой армии Блеза появились горнисты. Все-таки есть в звуках труб и прочих валторн что-то щемящее душу.
Вид, который открылся нам с перевала, когда мы наконец-то туда забрались, действительно завораживал. И перед тем как начать спускаться вниз, некоторое время мы дружно им любовались. Широкая гладь величавой реки, с густо заросшими зеленью берегами. Горы, лощины, поля, ласкающие взор своим многоцветьем. И яркое безмятежное небо, радовавшее своей бездонной синевой. Картина открывалась такая, что захватывало дух. Портило ее только одно - внизу, в боевом порядке, расположилось многочисленное воинство Анандра Угольная Нога.
   
Глава 17
 
Мы появились из густой дубравы уже в полном боевом порядке, под мерный грохот барабанов. Прошли еще какое-то время, чтобы застыть. Теперь нас разделяла только неширокая река с бурным течением, которая могла создать проблемы при атаке. Численностью воинство Анандра даже на беглый взгляды было вдвое больше. Что, впрочем, ничего не значило. Вернее, не значило бы, если бы рать Блеза сплошь состояла из закаленных, прошедших множество битв ветеранов. Так нет же, единственное, что большинство из них умело, так это ходить красивым строевым шагом.
Дистанция между нами была невелика, и потому мне, с моим-то великолепным зрением, удалось рассмотреть все до мельчайших подробностей. В том числе и выражение глаз тех бойцов Анандра, которые находились в первых шеренгах. В них не было пренебрежения, что неизбежно, когда недооцениваешь противника. Как и скуки – ну вот, еще один бой, который предстоит выиграть! Нет, в них была отрешенность. И уверенность в грядущей победе. Их взгляды так и говорили - бой будет жарким, поскольку противнику терять нечего, ибо отступать ему некуда. Кто-то из нас погибнет, но не для этого ли рождаются настоящие мужчины, чтобы умереть в славной битве?
Получилось разглядеть и самого Анандра Угольная Нога. Понятия не имею, что стоит за этимологией его имени, но обе его нижних конечности смотрелись самым обычными. Во всяком случае, под одеждой и латами. Сам он выглядел крепким рослым мужчиной возрастом под сорок, с длинным горбатым носом, ухоженной бородой, и глазами, цветом похожим на морской лед. На нем был надет украшенный золотыми насечками, создававшими сложный узор, панцирь. А на голове - круглый, с длинными рогами, блестевший на солнце шлем.
«На юге рогам на голове мужчины придают совсем другое значение», - невольно усмехнулся я.
Что не ускользнуло от внимания Головешки.
- Лео, - сказал он. – Признаться, я всегда был в полном восхищении от твоего мужества. Мало того, даже гордился им, отлично понимая, что имею к нему самое опосредованное отношение. И все-таки, не сочти за совет, но на этот раз тебе стоит быть более благоразумным: ты только взгляни, сколько их! Многие сражения выигрываются хитростью полководцев, и сейчас – не тот ли самый случай?
- У тебя есть конкретные мысли, как выиграть сражение хитростью? Нет? Тогда лучше помолчи, - как будто и без него было непонятно – атакуй мы врага лоб в лоб, они обязательно нас сметут.
Головешка в последнее время представлял собой образчик рассудительности. Что никогда прежде за ним не замечалось, поскольку он всегда жил страстями. Захотелось ему напиться – сделано. Что-нибудь украсть – украдено. Стало страшно – он тут же сбежал, невзирая на последствия и все остальное.
- Виконт, страх - это страсть? – поинтересовался я через плечо у Антуана.
- Э-э-э, - как и обычно, собираясь с мыслями, для начала проблеял дю Эскальзер. – Вопрос в полной мере философический. Страсть в своем первоначальном значении – это сильное, доминирующее над другими, чувство человека. Лучшие умы прошлого и настоящего настаивают на том, чтобы решительно с ними бороться. Чего, справедливости ради, далеко не всегда у нас получается. Помимо того, существует несколько страстей, которые считаются смертными грехами. Правда, страх в их перечень не входит. Но, тем не менее, он бывает также силен, как и любой из смертных. Наглядный пример. При страхе паническом вполне вероятен процесс дефекации прямо в одежде. Но возможно ли подобное при виде женщины, которую страстно вожделеешь? Куче золота, гордыни, гневе, унынии? В то время как все перечисленное относятся к грехам смертным. И все-таки возьму на себя смелость заявить, страх – это страсть. С некоторыми оговорками, безусловно.
- Понятно.
Виконта я слушал вполуха, размышляя над тем – как бы нам победить врага хитростью, ведь Головешка, безусловно, прав. И для начала не придумал ничего лучшего, как приказать.