Ее тело и другие

«Попечение»
Стэйблер тревожится за Бенсон, но не смеет ей об этом сказать.

«Насмешка»
Бенсон отправляется за продуктами (она делает это дважды в месяц). Едет на машине до торгового центра в Куинсе и закупается на три сотни долларов. Холодильник превратится в райский сад. Есть это она не будет, будет грызть французские тосты в пластиковой упаковке из закусочной. Еда, понятное дело, сгниет. Холодильник провоняет мерзостью. Перед очередной поездкой за продуктами она соберет несколько мусорных пакетов и выбросит их в городской контейнер возле полицейского участка.

«Моногамия»
Однажды ночью Стэйблер просыпается – а жена его смотрит в потолок, подушка возле лица мокрая от слез.
– Брызгал дождь, – говорит она. – Пальцы мои пахли металлом. Я была так напугана.
И впервые Стэйблер понимает.

«Защита»
Бенсон переходит улицу, не глядя по сторонам. Таксист бьет по тормозам, бампер замирает в миллиметре от лодыжки Бенсон. Она смотрит в ветровое стекло и видит на пассажирском сиденье мальчика-подростка, глаза у него зажмурены. Он открывает глаза – солнце играет на изгибах колокольчиков. Таксист орет на Бенсон, она застыла и не отводит взгляд.

«Необыкновенно одаренный»
– Папочка, посмотри на меня, – зовет дочка Стэйблера, смеясь, пританцовывая. И так ясно, словно ему показывают кино, он видит ее два года спустя, на заднем сиденье машины, она отбивается от своего парня, все резче и резче. Девочка вопит. Стэйблер вздрагивает. Она упала на пол и держится за лодыжку, плачет.

«Фальсификат»
– Вы не понимаете, – говорит Бенсон отец Джонс. У него под глазами темные круги, мешки цвета битых яблок. Он одет в махровый халат, на нагрудном кармане курсивом машинная вышивка: «Сьюзен». – Я не могу вам помочь. Я разуверился в Боге.
Он хочет закрыть дверь, но Бенсон придерживает ее ладонью.
– А я – в своей работе, – говорит она. – Расскажите, что вам известно о привидениях.

«Казнь»
Судмедэксперт откидывает простыню с лица мертвой девушки.
– Изнасиловали и задушили, – говорит она глухо. – Убийца сдавил большими пальцами трахею и удерживал ее, пока жертва не умерла. Отпечатков пальцев нет.
Стэйблеру кажется, что девушка немного похожа на фотографию его жены в выпускном классе. Бенсон уверена: белки глаз растворяются под сомкнутыми веками девушки; уверена: она уже слышит перезвон колокольчиков. В машине оба молчат.

«Популярность»
Они опрашивают всех, кто приходит на ум: и друзей, и врагов. Девочек, которых она травила, мальчиков, которые ее любили и ненавидели, родителей, считавших ее чудом, и родителей, считавших ее сущим проклятием. Бенсон вваливается в участок поздно вечером, глаза у нее мутные.
– Моя версия, – говорит она, медленно отхлебывая кофе, руки дрожат, – моя версия: это сделал ее тренер, и по моей версии, пропавшее нижнее белье мы найдем у него в кабинете.
Ордер на обыск выдается так оперативно, что они и правда находят в верхнем ящике его стола трусики, еще влажные от крови.

«Наблюдение»
Бенсон не знает, как рассказать Стэйблеру о подземном сердцебиении. Она уверена, что слышит его теперь все время, негромкое, глубинное. Девочки-с-колокольчиками-вместо-глаз научились стучать, прежде чем войти. Иногда. Бенсон ездит на такси в дальние районы, там опускается на четвереньки – на мостовой, на тротуаре, однажды в огороде, который занимал целиком весь – с почтовую марку – участок какой-то женщины. Она слышит это повсюду. Барабанную дробь – эхом, эхом в глубине.

«Чувство вины»
Бенсон так хорошо научилась переводить язык колокольчиков. Только прозвонят – а она уже поняла. Она закрывает лицо подушкой, почти не может дышать. «Дай нам голос. Дай нам голос. Дай нам голос. Скажи ему. Скажи ему. Скажи ему. Найди нас. Найди нас. Найди нас. Молим. Молим. Молим».

«Справедливость»
К Бенсон явилась стайка маленьких детей. Колокольчики у них совсем крохотные, звенят выше, чем у остальных. Бенсон пьяна. Она цепляется за свою постель, будто на аттракционе – кружится, поднимается, опускается. «А мы никогда больше не прокатимся на карусели! Вставай! Вставай!» – требуют они. Она прижимается головой к мобильнику, включает быстрый набор. «Моя версия, – говорит она Стэйблеру, – моя версия состоит в том, что у меня есть версия». Стэйблер предлагает приехать к ней. «Моя версия, – повторяет она, – моя версия состоит в том, что Бога нет». Детские колокольчики звенят так яростно, что за их дребезжанием Бенсон не может разобрать ответ Стэйблера. Когда Стэйблер отпирает дверь запасным ключом и входит, он застает Бенсон над унитазом: ее рвет, она рыдает.

«Жадность»
– Это по всему городу, – говорит Бенсон сама себе, сидя за рулем. Воображая Стэйблера на пассажирском сиденье. – Я побывала всюду. По всему проклятущему городу. Сердцебиение. Девочки.
Она откашливается и подступается снова:
– Знаю, звучит безумно. Только у меня такое чувство…
Она делает паузу и спрашивает:
– Стэйблер, ты веришь в привидения?
А потом:
– Стэйблер, ты мне веришь?

«Отрицание»
Стэйблер находит полицейский рапорт об изнасиловании своей жены. Такой древний, что пришлось обращаться за помощью к парню из архивного отдела, чтобы его добыть. При звуке бумажного листка, шуршащего внутри тонкого желтого конверта, сердце Стэйблера пропускает удар.

«Компетентность»
Стэйблера и Бенсон вызывают на изнасилование с убийством в Центральном парке. Они приезжают – изуродованное тело уже отправили к судмедэкспертам. Смущенный молодой коп разматывает желтую ленту от дерева к дереву, огораживая место преступления.
– Вы же только что были тут? – удивляется он.

«Молчание»
Бенсон и Стэйблер берут по пиву в пабе через дорогу от участка. Они крепко сжимают в руках запотевшие кружки, оставляя блестящие потные отпечатки в форме ангелов. Ничего не говорят.
Четвертый сезон

«Хамелеон»
Эйблер и Хенсон вызвали на изнасилование с убийством в Центральном парке. Они осматривают изуродованное тело.
– Культ, – говорит Эйблер.
– Оккультный, – подхватывает Хенсон.
– Оккультный культ, – говорят они в унисон. – Увозите труп.

«Обман»
Хенсон прекрасно спит ночи напролет. Встает выспавшаяся, мажет на бублик с кунжутом мягкий луковый сыр, запивает кружкой зеленого чая. Эйблер укладывает детей и спит в обнимку с женой, которая смеется во сне. Когда оба они встают, она пересказывает ему очень смешную шутку из своего сна, и он тоже смеется. Дети пекут оладьи. Паркетный пол залит лужицами света.