Ты моя пара!

Я бегу обратно, на ходу снимая ночную сорочку, стягивая тонкие лямки и выскальзываю через ноги. Надеваю темные штаны на резинке, не хочу терять время на молнию и пуговицу, с травмированной кистью нелегко справляться даже с такими простыми заданиями. Я не надеваю бюстгальтер, просовываю голову в свободную мужскую футболку белого цвета, заправляю ее. Накидываю ветровку, надеясь хоть как-то скрыть такую явную примету, как гипс. Все это занимает слишком много времени…
Одной рукой я закидываю в спортивную сумку несколько комплектов одежды не разбирая, что попадается мне под руку.
Еще тринадцать минут до приезда домработницы.
Разбираю постель и на своей половине кровати из двух банных халатов делаю подобие спящей человеческой фигуры, укрывая одеялом.
Забираю паспорт из зимней куртки, куда я его перепрятала сегодня утром, бережно складываю во внутренний карман ветровки.
У меня есть все, кроме денег.
В спешке Герман не надел часы, так и оставил их лежать на тумбе рядом с кроватью. Никогда бы не подумала, что смогу украсть и не испытывать при этом угрызения совести. Спрятав часы между одеждой, застегиваю сумку.
Все остальные драгоценности убраны в сейф.
В ушах серьги с мелкими изумрудами, не представляющие ценности по мнению Милосердова, а на безымянном пальце правой руки красуется обручальное кольцо.
В ломбарде за него не дадут и десятой части стоимости. Но и этой суммы хватит, чтобы уехать максимально далеко от города, в котором нет ничтожного шанса на жизнь, о которой я мечтала.
    
Глава 12
Металлические двери лифта плавно закрываются, а я их всячески их подгоняю, шепча:
– Ну… поехали уже.
Лифт назло двигается нарочито медленно, словно хочет предать. Зато мысли в моей голове мечутся со скоростью света. За одиннадцать этажей я успеваю пожалеть, что не стала спускаться по лестнице. Вдруг двери распахнутся на первом этаже, а там стоит Наталья, или хуже того, Герман вернулся по каким-либо причинам.
На ладонях выступает влага, а сердце выпрыгивает, грозя оглушить не только меня, но и окружающих.
Поправив сумку, уверенным быстрым шагом я выхожу из подъезда, чуть не сбив с ног женщину, сюсюкающуюся со своей собакой.
Пробегаю по территории жилого комплекса, вглядываясь в темноту. Наталья может появиться с минуту на минуту.
Выхожу за кованое ограждение и двигаюсь в сторону центра города, туда, где легко затеряться. Петляю между прохожими, срезаю через дворы. Молодежь, распивающая пиво на лавочках, не кажется уже такой пугающей и отвязной.
Я несусь, читая названия улиц и пробегая глазами по вывескам в поисках ломбарда.
У меня нет денег, нет связи, нет ничего. На память я знаю лишь два номера телефона: мамин и Милосердова, и никому из них я не хочу звонить.
Мой план безумен и, скорее всего, обречен на провал, но я не намерена отступать! Я не вернусь!
Перебегаю дорогу, как раз горит зеленый свет, на первом этаже девятиэтажки множество мелких магазинчиков. Они все еще работают, маня яркими вывесками. Цветы, пекарня, салон сотовой связи, продуктовый – читаю, вглядываясь в витрины.
Ломбард! Удача вновь мне улыбается. Под указателем с торца здания неприметная серая металлическая дверь. Хватаюсь за ручку и с силой тяну на себя.
– Черт! – дергаю еще несколько раз, убеждаясь в том, что она действительно закрыта.
– Эй! – Не сразу понимаю, что обращаются ко мне. Крепче прижав сумку, оглядываюсь. Рядом со мной парень. Спортивные штаны, кроссовки, черная толстовка с капюшоном. Именно так я представляю себе людей, которые отбирают в темных переулках сумочки и телефоны. – Закрыто. Работают до восьми, – затягивается сигаретой, отчего я различаю черты лица, скрытые мраком.
– Спасибо. – Раз меня не собираются грабить, решаюсь спросить: – А не подскажете, где еще открыт или работает круглосуточно?
– Иди на Невскую. Рядом с цирком во дворе есть круглосуточный ломбард. Слышь, если сегодня работает мужик с татухами, то бери, что предлагают. Но если старикашка, не теряйся. Умножай предложенное на три. Двойную цену точно отдаст.
– Поняла.
С каждой минутой прохожих все меньше, я стараюсь держаться в тени и дальше от проезжей части. При появлении любого белого автомобиля сердце замирает и сразу же пускается галопом. Опускаю голову и ускоряю шаг, я и так практически бегу, в горле пересохло, а в правом боку начинает покалывать.
Цирк. Делаю оборот вокруг своей оси, желая сориентироваться и найти какой-нибудь указатель. Если ломбард работает круглосуточно, то должна быть вывеска с подсветкой.
Жилые дома только на одной стороне улицы, перехожу дорогу и ныряю в первый двор. Непроглядная темнота, в середине очертания пустующей детской площадки, тусклый свет из окон слабо освещает мне путь, пробегаю по кругу, вглядываясь в закрытые металлические двери подъездов.
Не позволяя себе отдышаться, осматриваю второй, такой же пустынный и темный. И лишь в третьем вижу яркую неоновую лампу над дверью с информирующей надписью «Ломбард». Нажимаю на ручку – дверь поддается. Лестница и длинный коридор приводят в ярко освещенную комнату. Стеклянные витрины подсвечены, я прохожу мимо телефонов, планшетов, электробритв, миксеров, фенов… кажется, люди выносят из дома все. Из смежной комнаты выходит пожилой мужчина, тощий, в старой засаленной рубашке вишневого цвета и широких спортивных штанах не по размеру, грязные седые волосы прилизаны, а на мясистом носу очки в тонкой металлической оправе.
Действительно, мерзкий старик, парень в толстовке не соврал.
Старик прищуривается, внимательно проходит по мне взглядом сверху вниз, оценивая.
– Добрый вечер, – я решаюсь начать разговор. У меня нет лишнего времени.
– Добрый, – улыбается он широко, демонстрируя крупные вставные зубы. Слишком белые, неестественные. – Что привело красавицу? Украшения у нас вот здесь, – указывает пальцем с отросшим грязным ногтем в сторону витрины. – Себе или на подарок?
– Я не покупать. Хочу сдать. Кольцо, – протягиваю правую руку. Кольцо надето золотым ободком вверх, камень предусмотрительно спрятала от посторонних глаз.
– Да что тут сдавать? На лом могу принять, – постукивает ногтем по ободу. – Тыща, не больше, – заключает, заканчивая свой своеобразный осмотр.
– А если так? – Переворачиваю кольцо, демонстрируя прозрачный камень в виде сердца. Старик заметно подбирается, но тут же кривится:
– Стекляшка. Пятачок могу накинуть за него, – звонко кладет металлическую монету на стеклянную витрину.
А я уверена, что Милосердов ни за что бы не надел мне на палец стекляшку, он любит покрасоваться перед окружающими.
– Не пойдет, – сухо отвечаю и разворачиваюсь к выходу. Надеюсь, мой маневр удастся, ведь предложенная тысяча меня не спасет. Делаю несколько шагов по звонкому кафелю, примиряясь с мыслью, что заберу деньги и поеду к маме, рассчитывая, что Милосердов не перехватит меня у подъезда.