Закогтить феникса

Полотенец нет, спальных принадлежностей нет, ничего нет.
А каково будет в ветреную и дождливую погоду?
Дома я частенько нарывалась на наказания, но всегда заслуженные. Старшие сперва разбирались, выслушивали мои объяснения, только потом говорили, в чём я не права и, уверившись, что я поняла свою вину, наказывали. Порой сурово, но никогда жестоко и всегда справедливо.
То, что я получила сейчас —  не наказание, а издевательство. Или завуалированное убийство болезненной слабачки, потому что господин Сян не расстроится, получив известие о моей смерти… Моей?!
Что-то неправильно в моём восприятии действительности. Я знаю, что я лиса. То, что я оказалась в чужой шкуре не делает меня человеком, но почему-то подсознательно я считаю несчастную жизнь девушки Сян своей. Чем быстрее я разберусь с этой двойственностью, тем лучше. К тому же идеальным для меня решением будет скорейшее возвращение в родное тело. К чему мне чужие проблемы? Хотя, конечно, девушку Сян жаль… Но всех убогих жалеть —  жалелка отвалится. И вообще, хоть кто-нибудь когда-нибудь видел добрых лисиц? Мы хищницы, а слабаки —  наша добыча.
Сложив циновку вчетверо, я сажусь, скрещиваю ноги, но правильной позой тело не напрягаю. Главное, что мои ментальные способности со мной. Я легко соскальзываю в состояние медитации, вглядываюсь в себя…
Одного взглядя хватает, чтобы прийти в ужас.
Что за?!
Концентрация теряется. Я сижу и хлопаю глазами, как пойманная рыба жабрами.
Может, я что-то неправильно увидела? Я вновь заглядываю в себя —  наивная надежда. Мои духовные структуры повреждены, перекручены и искорёжены. В мередианах жалкие крохи ци. Про немедленное возвращение домой можно забыть. В нынешнем состоянии я даже разделиться с приютившим мою душу сосудом не смогу. Собственно, тело, каким бы бесполезным оно ни было, сейчас меня защищает и даёт шанс на восстановление.
Чем больше я смотрю, тем меньше мне нравится то, что я вижу. И сейчас я уже не про сами повреждения говорю Они, к счастью, не фатальные. Зато характерные.  Ошибиться невозможно —  меня приложило “Расколом души”, но приложило вскользь, удар прошёл по касательной, иначе бы меня развеяло. Это, кстати, объясняет, почему я не помню ни саму атаку, ни что ей предшествовало —  последстве удара.
“Раскол души” —  секретная боевая техника клана Фениксов.
Куры недощипанные!
Фениксы всегда предпочитали держаться от Девятихвостых лис подальше, всем нутром чуяли, что они для нас лакомый деликатес. Кроме одного ненормального, он —  додумался! —  заявил, что любит меня даже хвостатую и однажды добьётся взаимности, а я почему-то терпела… И спиной поворачивалась, забывая о том, что бывает и наоборот, бывает, что фениксы рвут когтями глупых лисиц.
Он раз за разом предлагал стать настоящей парой.
Я раз за разом фыркала и отказывалась.
Только он мог нанести тот удар…
 
Глава 2
Вглядываясь в густое облачное марево, укрывающее пики хребтов, я размышляю о ближайшем и далёком будущем.
Про возвращение в родное тело придётся забыть. Временно, разумеется. Первый шаг —  восстановить духовные структуры. Проще говоря, мне нужны клановые целители. Однако ни позвать их, ни передать им весточку я не смогу. Из доставшихся мне воспоминаний девушки Сян я выудила весьма удручающие сведения —  поселившуюся под небесами горстку смертных снабжает храм Семи ветров, и снабжает откровенно скупо. Дважды в год, весной  и осенью, монахи спускаются к подножию приютившей их горы, где их дожидаются телеги, гружёные преимущественно мешками с рисом, привоязт немного овощей, семян и горькой коры, которую монахи заваривают вместо чая. Тогда же старый отшельник передаёт письмо для господина Сян. Сейчас поздняя весна, поставка была недавно. Ждать середины осени?
Р-р-р.
Выкручиваться придётся самостоятельно. В любом случае рассчитывать на письмо нельзя. В землях смертных лисы редкие гости. Разумеется, у нас есть некоторые интересные связи, но в пути с письмом может произойти что угодно —  потеряться, утонуть, сгореть, попасть в чужие руки.
Правильнее самой обратиться к нужным людям, но до них надо как-то добраться.
То есть про семью, не Сян, а мою настоящую, лисью, тоже временно забываю.
Буду сама себе целительница. А куда деваться? Азам оказания первой помощи учится каждая лиса, без этого старшие из детинца не выпустят. Я погружаюсь в медитацию, вглядываюсь в искорёженные структуры.
Ци пронизывает весь мир, она есть в воздухе, в воде, в толще земли, она течёт на дне самых глубоких океанов и выше самых высоких гор. Не покривлю душой, если скажу, что ци —  сама жизнь. Обычно её потоки едва уловимы, подобны ручейкам, какие бывают после дождя, но есть места, где потоки ци сравнимы с бурной рекой, способной захлестнуть тебя с головой.
На горном плато ци мало, но не сказать, что совсем капля. Стены пещеры словно русло для слабенького энергетического потока. Явно, что пещеру создали для духовных практик, а не для наказания девиц, заинтересованных в своём копчике больше, чем в наставлениях старшего. Впитав крохи ци, я направляю энергию по мередианам. Каналы настолько изувечены, что хороший поток не потянут, разорвутся, а вот гоняя капли, я хоть немного выправлю каналы в самых узких местах, избавлюсь от угрозы застоя ци.
Мне бы лечебные пилюли…
Из состояния медитации меня выводит шорох и последовавшее за ним движение. Я распахиваю глаза.
Светло и… холодно. Как только ци перестаёт циркулировать, меня пробирает до костей. День был в разгаре. Раз так похолодало, я просидела до вечера? Уже, похоже, смеркается… Ничего необычного, чем дальше продвигаешься по пути духовного совершенствования, тем дольше можешь оставаться в состоянии медитации, бессмертные медитируют даже не годами, а столетиями. Ведь ци прекрасно заменяет пищу.
На верёвке рывками спускается плетёная корзина. Обещанные вода и рис. Хм, с определением времени суток я промахнулась.
Я перехватываю корзину за ручки.
—  Даже бесполезные голодать не хотят, —  доносится до меня голос отшельника.
Может, он злой ворчун, потому что тоже голодный?
Мяса храм не посылает. Я знаю, что многие совершенствующиеся из людей часто переходят на подножный корм, как презренные травоядные. Якобы, лишь ягоды и коренья позволят очистить тело и взойти на Небеса. Никогда этого не понимала. Что может быть лучше молодой курочки? Только цыплёнок феникса… Я сглатываю заполнившую рот слюну.
О вкусной и полезной пище лучше пока не думать, только аппетит дразнить.
Сжав и разжав пальцы, за ночь ставшие куда более послушными, я примеряюсь и развязываю примитивный узел, забираю бурдюк с водой и миску с рисом вместе с корзиной.
—  Ты что творишь, бестолочь?!
Пфф!