Неопалимая

Солнце уже достигло зенита, а я так и не придумала, как заманить Леандра в дормез. Восставший становился все более нетерпеливым, вышагивая в моей голове взад и вперед, указывая на каждого духа, которого замечал в тумане.
– Что бы ты ни планировала сделать, поторопись. Они достаточно близко, чтобы я мог ощущать их даже в этих проклятых кандалах.
Я размышляла, стоит ли наконец признать, что у меня нет плана, когда снаружи раздалось грозное карканье ворона. Заржала лошадь, и один из рыцарей выругался. Я выпрямилась на своем месте. Что-то в криках ворона показалось знакомым. Выглянув через решетку, я не увидела ничего дельного: вплотную к повозке подъехал рыцарь, и его доспехи перекрыли весь обзор. Пока я смотрела, он поднял руку, словно отбиваясь от нападения. Последовал еще один шквал хриплого карканья.
– Это просто птица, – бросил Леандр. – Держать строй.
Рядом захлопали удары крыльев.
– Красивая птичка! – вызывающе крикнул ворон.
Я попыталась подняться на ноги, но цепи рывком заставили меня опуститься обратно.
– Беда.
– О, ты так думаешь? – прошипел Восставший. – Предстоящее нападение духов, к которому мы совершенно не готовы, уже не в счет?
– Нет, это имя ворона. Беда. – Мне показалось неслучайным то, какое время выбрала птица для появления. – Должно быть, Госпожа послала его нам на помощь.
– Мне было бы интересно узнать, по сколько часов вы, монашки, тратите каждый день, вдыхая благовония. Очевидно, они влияют на ваши мозги.
Я проигнорировала его, внимательно прислушиваясь к недовольным крикам рыцарей и хаотичному позвякиванию их доспехов. Судя по звукам, Беда пикировал с неба, пугая лошадей.
Я не беспокоилась о нем. Моей любимой книгой в скриптории был сборник притч, описывающих ужасные судьбы тех, кто провинился, оскорбив Госпожу, причинив вред ее священным птицам. Даже рыцари не посмели бы обидеть ворона. Когда рыцарь, загораживающий обзор, проскакал мимо, я увидела другого – он размахивал в воздухе ножнами, тщетно пытаясь отогнать Беду.
Их усилия были напрасны. В конце концов, разозлившись, Леандр отдал приказ остановить кортеж. Пока все тормозили, я услышала, как он отдал еще несколько неразборчивых команд. Громкое, скрежещущее вибрирование лебедки заглушило все остальное. Я спустилась на пол и замерла там, наблюдая за тем, как стучат звенья в механизме.
После того, как лебедка затихла, металлическая щель в двери распахнулась, и внутрь проскользнула жестяная кружка. Я подтянула ее ногой и глотнула холодной воды с металлическим привкусом. Когда рыцарь снова приоткрыл щель, пустая чашка его не ждала.
С другой стороны появились глаза, затененные и неразличимые за забралом шлема. Я пододвинула кружку по полу поближе к нему, чтобы он почти смог дотянуться.
– Мне нужно поговорить со священником.
Рыцарь надолго замолчал. Вероятно, ему было приказано не разговаривать со мной. Я продвинула кружку к самой решетке.
– Мне нужно кое в чем признаться.
Он забрал посуду. Глаза исчезли, и щель закрылась.
Я ждала, надеясь, что Леандр не устоит перед соблазном. Мое ожидание было вознаграждено мгновение спустя, когда засов на двери начал отворяться.
– Есть кое-что еще, – быстро произнес Восставший. – Ты не должна допустить, чтобы кто-то узнал, что мы разговариваем друг с другом, или что я добровольно помогаю тебе. Если нас когда-нибудь поймают, притворись… – Я почувствовала, как он ощетинился, борясь с собой. – Притворись, что ты подчинила меня, и я под твоим контролем.
Я предпочла бы так не поступать. Стоит сделать подобное заявление, и люди действительно уверуют, что перед ними святая. Но он прав – если кто-нибудь узнает, что мы были в сговоре, не только Восставший со мной, но и в обратном направлении, экзорцизм станет наименьшей из моих проблем. Меня могут даже сжечь на костре за ересь. Я кивнула.
Дверь распахнулась, заливая дормез светом. Я поборола инстинктивное желание отпрянуть в тень и слезящимися глазами разглядела стоявшую передо мной фигуру. Даже сквозь пелену слез безошибочно поняла, что высокий, стройный силуэт принадлежал Леандру. Мне стало интересно, что, в свою очередь, увидел он. От моей одежды воняло по́том, а незаплетенные волосы свисали до пола. Несомненно, он нашел эту картину удовлетворительной. Он хотел видеть меня смиренной у своих ног в Наймсе, и наконец ему это удалось, хотя, чтобы подчинить меня, ему и потребовались цепи и кандалы.
Карета просела под его весом, когда он шагнул внутрь. Его одежды загораживали солнце. Мое внимание привлекло кольцо с ключами, что висело на поясе рядом с кадилом. Один из них выглядел старым и потускневшим, возможно, подходящим для кандалов.
– Тот самый, – подтвердил Восставший.
– Можешь говорить, – заявил Леандр таким тоном, словно я ждала его разрешения. – Что ты желаешь сказать мне?
Его голос звучал спокойно, но я заметила, что священник держится чуть поодаль – там, где цепь уже не позволила бы мне дотянуться до него. Мой взгляд поднялся от кольца с ключами, миновал сверкающие драгоценности реликвария святой Евгении и, наконец, достиг его лица. Когда я встретилась с глазами Леандра, в их глубине мелькнуло какое-то чувство; оно то появлялось, то таяло, подобно блеску рыбьей чешуи, исчезающей в мутном водоеме.
– Хватит тратить время, – прошипел Восставший. – Каков твой план? Только не говори мне, что ты придумываешь его на ходу.
Я ломала голову, что сказать, и мои мысли неизбежно возвращались к крику сестры Айрис, к виду матушки Кэтрин, замершей перед алтарем.
– Я хочу знать, что случилось с сестрами в Наймсе. Кто-нибудь из них пострадал во время нападения?
– Я говорю с Артемизией или с Восставшим? – ответил Леандр холодно.
– Вы не можете ответить?
Мы все еще пристально смотрели в глаза друг другу. Он отвел взгляд первым.
– Кажется, ты владеешь собой, но порой сказать наверняка бывает трудно. Духи изучают мир людей через свои сосуды, становясь все коварнее с каждым человеком, в которого вселяются.
Сверху раздался хриплый бубнящий звук. Беда уселся на дормез. Его когти заскребли по крыше, и Леандр напрягся; владей он собой чуть хуже, мог бы и вздрогнуть. Что бы священник ни увидел в последние недели в Ройшале, это было настолько неприятным, что подействовало даже на него. Синяки под его глазами казались темнее из-за сумрака в повозке. Несмотря ни на что, клирик продолжал спокойным тоном.
– Если дух, такой древний и опытный, как Восставший, завладел бы твоим телом, он мог бы выдавать себя за тебя так искусно, что даже сестры, воспитавшие тебя, не были бы способны уловить разницу. Пока он не прекратил бы игру и не убил бы их.
– Маловероятно. Я бы предпочел провести еще сто лет в моем реликварии, чем пытаться изображать тебя. Я начал бы убивать сразу.