Неопалимая

– Поторопись, – рычал Восставший.
– Я пытаюсь.
– Дай я сделаю! – Я почувствовала рябь разочарования. – Неважно, я не могу, не в кандалах… Просто поспеши, монашка.
Я продолжала яростные попытки. Краем глаза заметила, как духи роятся вокруг рыцарей, мечущихся из стороны в сторону, тряся головами, словно вепри, облепленные мухами. Некоторые еще оставались верхом на лошадях; другие же были сброшены, их лишенные седоков скакуны лягались и вздымались на дыбы в окружающем хаосе. Освященные доспехи рыцарей защищали их от скверны и одержимости, но духи давили числом. Несколько человек уже лежали на земле без движения.
Наконец замок щелкнул, и первая скоба упала. Сила Восставшего стремительно всколыхнулась, только чтобы сразу же схлынуть обратно со вспышкой боли, от которой у меня перед глазами заплясали пятна. Сжимая зубы, я принялась за второй браслет.
Неподалеку Леандр продолжал сражаться с Расколотым. Он каким-то образом сумел разжечь свои благовония и теперь бился кадилом вместо подобранного обломка. Мне не давала покоя мысль, сумеет ли священник выжить, до тех пор пока он не сделал резкий жест свободной рукой и из воздуха не материализовались призрачные цепи, которые обмотались вокруг духа, словно живые.
Каждая реликвия Четвертого Порядка даровала способность, которую можно использовать в битве. Цепи, вероятно, были силой Кающегося. Они затянулись туже, и по доспеху Расколотого побежали трещины. Он осел, кренясь на бок.
Леандр мог сокрушить его без труда, если бы не другие духи, наседавшие на него и стремящиеся отвлечь. Он развернулся, чтобы замахнуться своим кадилом на Лихорадочного, подкравшегося со спины, а затем на Изможденного с другой стороны. Клирик сжал руку с реликвией в кулак, и появилось еще больше цепей, связывающих сразу несколько духов.
Я не видела ничего подобного раньше, даже на монастырской тренировочной площадке. Леандр двигался так, словно битва была танцем, его движения оказались стремительными и безжалостными, а каждый удар смертоносен в своей точности. Но этого было недостаточно. Пока священник сосредоточился на других, Расколотый освободился от ослабевших пут. Он неумолимо продвигался вперед, заставляя Леандра отступать.
– Монашка.
Восставший окликнул меня приглушенно, словно опасаясь, что его могли подслушать. Я оглянулась вовремя, чтобы увидеть, как скользит серебристый узловатый позвоночник позади сломанных спиц колеса. Над разбитыми остатками кадила для благовоний показалась лысая голова второго Изможденного, скалившаяся огромными зубами в омерзительной ухмылке. Духи нашли меня.
Ключ скользнул в скважину. Сила Восставшего взревела, подобно горящему пламени, и на мгновение ее обжигающая мощь ослепила меня. Когда зрение прояснилось, я увидела, что второй браслет лежит в грязи, треснувший и дымящийся. А оба духа исчезли, уничтоженные: там, где они были прежде, из обломков вырывались клочья пара.
Я вскочила на ноги. Лодыжка вывернулась, когда я перенесла на нее вес. Сила Восставшего устремилась вниз, поддерживая меня, и с его помощью я выпрямилась, поднимая склоненную голову.
Ближайшие духи мгновенно замерли. Их взгляды были прикованы ко мне. А затем кинулись прочь, ринувшись от дороги к деревьям, беспорядочно мелькая над вытоптанной землей и распростертыми телами рыцарей.
Остальные духи ничего не заметили. Они были слишком заняты, тесня оставшихся рыцарей и кружа вокруг Леандра. Он был прижат к заросшей сорняками канаве на обочине дороги, борясь за свою жизнь против неустанных ударов Расколотого и полудюжины других духов, окруживших его. Независимо от мастерства, одного удара оказалось бы достаточно, чтобы покончить со священником, потеряй он равновесие.
– Оставь их, – произнес Восставший. Он направил мой взгляд в сторону леса.
У кромки деревьев настороженно стоял, прижав уши и раздувая ноздри, и наблюдал за сражением пятнистый жеребец Леандра. Потеряв своего всадника, он сбежал.
Я сделала шаг в противоположном направлении.
– Что ты делаешь?
– Я не собираюсь оставлять кого-то умирать. Даже того, кого ненавижу.
Леандр пошатнулся. Каким-то образом он услышал меня, и голос отвлек его больше, чем атакующие духи. Следующий удар Расколотого застал его врасплох. Он споткнулся, когда земля рядом с ним вздыбилась фонтаном грязи и камней. Духи послабее устремились к нему.
– Жалкая монашка, – прорычал Восставший. Видя, что я не собираюсь менять своего решения, он быстро произнес: – Остерегайся ударов Расколотого. От них я тебя защитить не смогу.
Выбираясь из-под завала, я задержалась, чтобы выдернуть еще одну спицу из сломанного колеса. Ее отколовшийся конец волочился по земле позади меня, прочерчивая борозду среди обломков. Духи при моем приближении разбегались, словно испуганные тени.
Расколотый высоко поднял свой меч над Леандром, готовый повторить палаческий удар, какой нанес дух из реликвии матушки Кэтрин в часовне. Будучи занятым борьбой за свою жизнь с другими духами, священник не замечал его до тех пор, пока клинок не начал опускаться. Его взгляд устремился к мечу, словно у смертника, ожидающего исполнения приговора.
Я не успевала. Подхватила спицу, замахнулась с плеча и метнула. Она пронеслась по воздуху и пробила фигуру Расколотого, оставив дыру, из которой заклубился пар.
Меч духа замер. Голова в шлеме медленно повернулась.
– Ах, потрясающе. Прекрасное оружие. А я-то думал, что вас, монашек, учат сражаться.
Я приготовилась уклониться от следующего удара. Но прежде чем он обрушился, вокруг тела Расколотого обвились цепи, приковывая его к месту. Затем рядом со мной оказался Леандр, на его скуле темнела полоска скверны. Это все, что я успела заметить, прежде чем он сунул мне в руки кадильницу и развернулся, чтобы обратить свою реликвию против духов позади нас.
Не раздумывая, я заняла атакующую позицию. Без кинжала моя левая рука была пуста, но теперь он был мне не нужен. Освященное серебро кадильницы, струившееся дымом благовоний, тоже своего рода оружие. Когда я взмахнула ей отработанным движением, в мои конечности хлынула сила Восставшего. Кадила могли использоваться как для защиты, так и для нападения, хоть Серые Сестры и считали этот стиль боя безрассудным и редко демонстрировали его на уроках.
Скованный цепями Леандра, Расколотый представлял собой слишком легкую мишень. К тому времени, когда они начали распутываться, растворяясь звено за звеном в дымке, мое кадило уже сделало свое дело. Дух опустился на одно колено, опираясь нематериальным весом на меч. Его тело рассекли огромные раны, испускавшие пар. Он изо всех сил пытался встать или хотя бы просто поднять голову, дрожа от усилий.
Это выглядело настолько по-человечески, что я засомневалась. Когда-то ведь он был человеком, солдатом, что сражался, защищая живых. Возможно, умер именно в этой позе, до последнего отказываясь сдаться. Даже оскверненный, даже превратившись в то самое чудовище, против которого сражался, он оставался отголоском своего прежнего «я».