Двуглавый Змей (СИ)

Один из солдат, сидящий лицом к наёмнику, прищурился, что–то сказав одному из вышедших из палаты мужчин. Тот обернулся, ответив что–то, что заставило солдата убрать миску с едой и подобрать ноги под себя, протянув руку к лежавшей рядом и скрытой травой секире. «Командир гарнизона?» — подумал наёмник, подъезжая ближе.
Командир направился навстречу, поднимаясь на дорогу и остановился, когда их взгляды пересеклись.
— Куда путь держишь, всадник? Не в леса ли Балавайра? — Мечник, верхом на коне, был намного выше стоящего внизу по среди склона мужчины и тому, чтобы разговаривать со всадником, приходилось сильно задирать голову. — Спустишься? Негоже нам так разговор вести.
Наёмник согласился, привязал лошадь и спустился к солдатам. С палаток вышли ещё люди. Теперь, было видно, что гарнизон насчитывал по меньшей мере десять человек. Каждый занимался своими делами, почти не обращая внимания на путника — кто–то играл в карты, (командира, похоже, это совсем не волновало), кто–то просто лениво переговаривался или пил из бурдюка, судя по запаху, вино.
— Садись, отдохни. Далеко же ты от города отъехал. Повторюсь, не в Балавайрские леса ли едешь? — Присев на большую, обломленную ветку, которую, если судить по следам на земле, сюда притащили солдаты, спросил командир.
— Нет, но путь мой, гм, частично проходит через них, — наёмник стоял, оглядывая солдат и наружно выглядел абсолютно спокойно. — А что–то случилось?
— Садись, говорю. И да, случилось. Скверные новости, путник, там теперь волколаки орудуют, охотников губят. — Командир оглядел наёмника, оценив его реакцию, и, дождавшись, когда тот сядет, спросил: — Не болен ли ты? Весь бледен.
Мечник отрицательно качнул головой.
— Ладно, не моё дело, конечно, но лучше ступай через сивую поляну, так путь не сократишь, но хоть цел останешься. Только езжай так, чтобы солнце всегда над деревьями было, ближе к лесу не подходи. Возможно, ты пересечёшься с другими солдатами, им поручили прочесать Нисскую падь, и заодно трупы закопать, чтоб упыри не завелись. — Командир указал рукой в латной рукавице куда–то в сторону и на его шее затрясся медальон, чем привлёк внимание мечника к лесу не подбирайся.
«По хорошему их надо сжечь» — Подумал охотник.
— А, это? Медальон? — проследив за незаинтересованным на вид взглядом путника, спросил командир, а после сразу пояснил: — Так, безделушка, показывает, что мы принадлежим к серому гарнизону и, — тут он многозначительно поднял палец к верху, и медальон, на котором был высечен медведь, разинувший пасть, вновь закачался, — с нами шутки плохи. Да шучу я, не напрягайся. А то вон, не дышишь почти. Н-да…
Нависло неловкое молчание.
— Гм, а охотники, тем временем…
— Да, пропадают, — подал голос один из солдат, что сидел рядом с секирой и первым заметил всадника, — только обрывки одежды находим, да следы волчьи. Болей того, лесорубы бегут, отказываются браться за топор. А коли их силой сгонишь, так приходят эти волки, убивают охрану, и разгоняют всех. Лесорубы ранены, перепуганы по самый срам, а охрана мертва.
— И больше ничего? Объявление в гильдию вешали?
— Ничего. Нет, не вешали, сами справимся.
— Ничё, ничё, справимся, — затряс командир рукой с оттопыренным пальцем, и, почесав небритый подбородок второй рукой, произнёс: — Всех лично на кол посажу! Раньш ж, нас тольк бестии лесные докучали, да зверьё редко. А сейчас таких тварей повылезало. И гильдии эти, хрень собачья…
— У вас проблемы с их выслеживанием? — размяв затёкшее плечо, спросил пепельноголовый. — Почему вас за ними послали? Здесь же, если мне не изменяет память, должны патрулировать Эргмейцы. — Наёмнику уже приходилось иметь дело с лесными бестиями, и встречи те были не из приятных, но про волколаков в этих лесах он слышал впервые. Хоть и подозревал, почему они там объявились, но об этом решил смолчать.
— Нам дали, так скажем, разрешение. Чего смотришь, не разбойники мы. Волколаки эти, сыны псин, заселились недавно. Или это один волколак вообще, чёрт его знает. А коль и один, то силён, как чёрт. Четверых наших побрал, сучара! — Командир сплюнул, утёр жёсткую щетину над губой. — А нашим, собсна, лес этот рубить надо. Платины строить, форты. Надвигается явная буря, войска севера жмут, всякие там, — мужчина махнул рукой, — твари лезут куда не надо, а потом вылезает непонятная хня, и хер пойми, что делать.
 
— Эргмейцы ушли. Ушли дальше, за перевал, к границам Крувэйла, — ответил солдат с секирой. — Ушли, подпалив мосты, ведущие на другой берег Ривы. Добрались и до селян. Не стало больше на земле Кирова и Озёрного. Как и форта Лазурного Мотылька.
— Что–то намечается, причём неладное… — пошкрябав в сочленении пластин, надетых поверх кольчуги и поддоспешника, хмуро заметил мужчина, добавив к словам солдата. — Если раньше там, что у нас, только территориальные вопросы были, да маги что–то предъявляли, то сейчас мир будто с ума сошёл.
— Гм, это те «твари», что лезут куда не надо? — холодно спросил мечник. — Куда лезут?
— Не знаю точно, куда–то в горы, или рядом. Но нелюди бегут, куда могут. Халфлинги эти таборами уезжают, складывая пожитки. Дварфы тоже гонят, грызясь с эльфами. Тем, видите ли, не нравиться, что сильно много барахла они тащат с целью наживы. И никто чёткой причины объяснить не может, грят, только бахнуло что–то и всё. Власть перепугалась, говорят, водохранилища колотить и воду охранять. А дерево откуда брать? Лесники, поганы, боятся, но работают. Но если страх прям проберёт, то в этот лес засранный не ногой.
— А почему только нелюди? — Наёмник попытался выцедить хоть каплю полезной информации из слов мужчины.
На вопрос ответил солдат, протянув чашку, наполненную вином.
— На, выпей. — Подождав, пока наёмник возьмёт чашку, он продолжил: — Опять–таки, никто точно не знает, но, кажется, их просто здесь ничего не держит. Ну, или может, у них просто есть возможность, в отличии от крестьян с семьями или нас, солдат.
Мечник согласился, хоть и слышал обо всё этом впервые. Вообще, он сам удивлялся, как много новостей за последнее время прошло мимо него.
Он сплюнул. Вино оказалось кислым и невкусным.
— Ха–ха, что, не нравится. Вот теперь то у тебя лицо дёрнуло! — Посмеялся командир. — Пей, пока дают, не будь неженкой. Когда ещё сможешь вот так, ты, простой человек, с простыми солдатами выпить?
— Не похож он на простого человека, сэр. — Прокомментировал солдат, забрав пустую чашку. — Без обид. Наёмник, или, как говорят на юге Вестероссы, пилигрим. Я прав?
Пепельноволосый наёмник не ответил.
— Да, сам уже вижу, — поддакнул командир солдату. — А ты ничё, посиди ещё, погрейся. Меч у тебя сильно интересный, поглазеть хочу. Рожа — жуть, но сталь видно хорошая, только меча форма странная. Лезвие короткое, гарды нет, как в руке то держится без перевязи на рукояти? Рука не мёрзнет?
— Гм, не мерзнет. А сталь да, хорошая.
Охотник умолчал о том, что клинок был выкован из редкого металла, который можно добыть только из осколков метеорита.
— Простой человек, ха! Охотник на нечисть? Вас в последнее время много развелось, и, о как иронично, чем вас больше, тем вас меньше. А всё потому, что часто лезете не в своё дело, ничем не отличаясь от простых наёмников.
Мечник промолчал, не отрицая. Кинул взгляд на лошадь, мирно стоящую наверху, и спросил:
— Гм, ваше оружие, оно не посеребрено. С ним на волколаков пойдёте? — Посмотрев на их мечи и топоры, поинтересовался пепельноволосый наёмник.
— М? — Мужчина на секунду замялся, обдумывая сказанное охотником. — Да, а что?
—…Нет, ничего, — поморщившись от ветра, спустя несколько секунд молчания, хмыкнул мечник, — не хочу лезть не в своё дело.
— Твоё право, охотник. Ну, ещё выпьешь?
Медальон блеснул яркими лучами показавшегося из–за тёмных туч солнца.
Бледный, как назвал его мужчина при прощании, галопом гнал сквозь низкие ветви деревьев, цепляя их лицом и молясь про себя, чтобы лошадь не зацепилась за мощные, простирающиеся на почве корни. С левого боку какой–то зверёк шуршал в листве, на самой верхушке крон жалко щебетала птица, съёжившись от холода, лошадь шумно выдыхала, несясь на полном ходу. Позади слышался рык.