Викинг. Во власти холода

   
Вступление
 
 
 
Волчья порода — не надо пугать огнем,
 
Сталью и жалом серебряной звонкой пули.
 
Я, пока жив, и свободен, и освящен,
 
И обречен… Но об этом пока не будем.
 
Заговор тихий, косули невинный взгляд
 
Выжжен клеймом на горячем и диком сердце —
 
Двигайся жадно, ладонью ловя стократ
 
Воздух, и травы, и волосы иноверца…
 
Старый шаман, что придумал для нас любовь,
 
Видно, хитер: заблудились же мы в трех соснах.
 
Вот он камлает под призрачным небом вновь
 
(или над небом, что тоже вполне серьезно).
 
Катится бубном и верхний, и нижний мир
 
Прямо в траву — из травы вылетают птицы,
 
Острыми крыльями взрезав густой эфир,
 
Птицы летят и не могут остановиться.
 
Так же и мы… и не надо пугать огнем,
 
Сталью и жалом, которые враз осудят.
 
Старый шаман, что придумал для нас закон,
 
Любит лишь тех, кто ему непослушен будет.
 
 
 
Снежный Рыцарь
 
 
— Помогите! Ради бога, остановитесь!
Сердце грохотало так громко, что я не слышала собственного крика.
Не чувствовала обжигающе холодного прикосновения льда к босым ступням, когда бежала по ночной трассе в поисках своего спасения.
Не ощущала, как коченеет тело, оттого что была в тонких штанах и простой майке.
Ни мороз минус двадцать, ни эта ночная дорога, ни вероятность умереть от переохлаждения не пугали меня так сильно, как осознание того, что меня смогут найти.
Что ОН найдет.
И ад, из которого удалось вырваться ценой крови и боли, вернется на круги своя…
Больше я этого не вынесу.
Когда в темноте непроглядной ночи, где мирно падал снег, словно издеваясь, сверкнули фары приближающейся машины, я рванула вперед из последних сил, продолжая бежать на одном адреналине, размахивая руками.
— Я здесь! Остановитесь!
В ночи мигнула полицейская сирена, а я задохнулась от эйфории победы.
Не может быть!
Об этом я даже не могла и мечтать!
Машина стремительно приближалась, но я не сбавляла бега, буквально влетев в капот, больно приложившись боком, и тут же отлетев назад и в сторону под истеричный визг тормозов.
Но не было ни боли, ни страха, когда я подскочила снова, лишь ощущая, как прилипла к спине влажная майка, что стала тонкой коркой льда за считаные секунды.
— Вы с ума сошли! — Молодой мужчина в черной короткой куртке с эмблемой канадской полиции тут же выскочил из-за руля, бросившись ко мне — Живы? Руки-ноги целые?
Он судорожно осматривал меня, а я поняла, что не в состоянии сказать ни слова, потому что душили рыдания.
Спасена!
Господи! Спасена!
Месяц ада и попыток сбежать наконец закончился!
Скоро я увижу свою семью и почувствую себя в тепле и безопасности, даже если не сомкну глаз, чтобы только не видеть во снах ЕГО.
В страшных, холодных, угнетающих снах.
Полицейский был молодой, но крепкий мужчина, и я схватилась за него дрожащими окоченевшими руками, заговорив быстро, сбивчиво и испуганно оборачиваясь, чтобы убедиться, что за моей спиной нет тех страшных собак с волчьими мордами:
— Скорее в машину! Скорее! Если нас догонят, то будет еще хуже! Он там! ТАМ! Он не отстанет просто так, понимаете? Нужно скорее ехать в участок, где много охраны!
Брови мужчины сначала взлетели удивленно вверх, а затем опустились и сошлись на переносице, когда он окинул меня еще одним цепким сухим взглядом, очевидно заподозрив неладное.
Конечно, я понимала, как выгляжу в этот момент: полуголая, босая, с кровью на лице и с сумасшедшими глазами — и всё это при том, что бежала совершенно одна по давно забытой трассе посреди холодной зимней ночи.
— Я не сумасшедшая! Пожалуйста, поверьте мне! Давайте поедем в полицейский участок! Я сдам все анализы, пусть меня осмотрят медики и психологи! Я не вру!
Нет, он не верил мне.
Но, по крайней мере, подхватил на руки, чтобы отнести в салон машины, где было так тепло и спокойно, что тело тут же заныло, скидывая пелену адреналина и давая понять, что дела у меня совсем плохи.
Кожу стало жечь от тепла так, что казалось, будто я на самом деле получила страшный ожог.
Руки и ноги тут же онемели, а бок, которым я приложилась о капот машины, заныл тупой глубокой болью.
Но всё это было не важно!
Главное, что теперь я была не одна!
— Вот, накиньте пока это, — мужчина хотя и косился на меня и, наверное, чувствовал себя не очень уютно рядом, но достал из-под сиденья колючее, но теплое одеяло, укутал в него меня, а затем, сняв свою куртку, положил ее сверху.
Меня затрясло, когда в легкие ворвался чужой аромат тела, столь непохожий на ЕГО запах.
Чужой, непривычный, но такой теплый, с привкусом надежды на лучшее будущее, где страх, ненависть, боль, бессилие останутся далеко позади и будут пугать только ночными кошмарами.
— База, это восьмой, — захрипела рация, когда мужчина взял ее в руку, второй выкручивая руль, чтобы увезти меня прочь из этого проклятого места, а я притихла, будучи еще не в силах поверить, что всё закончилось.
— Восьмой, база на связи, — через механический шум и хрип раздался женский голос.
— На дороге подобрал девушку без установленной личности. Везу ее в участок.
— Восьмой, принято.
— Мое имя Эльза. Вернее, Елизавета Давыдова, — стуча зубами, едва смогла произнести я, пытаясь доказать, что я в своем уме и твердой памяти, как бы странно и жутко ни выглядела. — Я сбежала из заключения банды шведов. Их называют викингами. Месяц они держали меня у себя, насильно заставляя участвовать в жуткой игре на выживание…
Мужчина бросил на меня сосредоточенный хмурый взгляд, но промолчал.
Наверное, не поверил.
— Этот мужчина — глава их банды. Его называют Варг. Я боюсь, что он догонит нас и мы оба окажемся в опасности!
Даже это имя вводило меня в ступор и ужас.
Казалось, что, произнося его вслух, я буквально призываю самого дьявола!
Что даже под тяжелым теплым одеялом и курткой ко мне пробирается запах его тела — такой же холодный и резкий, как эта безжалостная зима.