Викинг. Во власти холода

— Пойду закрою.
— Подожди. Дай ей немного времени.
Бьёрн нахмурился, потому что ничего не понимал, но промолчал, даже когда я повернул экран снова так, чтобы мог видеть и он.
Это было наше негласное примирение, от которого не останется неприятного осадка.
Я доверял только ему. И друг знал это.
Поэтому и спускал на тормозах многие мои слова. Как и в этот раз.
Мы молча наблюдали, как Лиза рыдает, свернувшись на узкой кровати.
Хмурые, сосредоточенные, но готовые к любой непредвиденной ситуации.
Постепенно девчонка успокаивалась, не меняя положения своего тела, а потом поняла, что дверь открыта.
Это был тот самый переломный момент, которого я ждал.
Даже на черно-белой картинке изображения с камеры можно было заметить, как зрачки в ее глазах расширились от адреналина и осознания того, что путь к свободе близок, как никогда до этого.
Она еще не знала, что это очередная ловушка.
Моя личная попытка убедиться в том, что ее невозможно сломать, как это происходило с самоубийцами легко и необременительно для нас.
Лиза приподняла голову, явно прислушиваясь к тому, что происходит на этаже.
Было тихо.
К каютам спускались только два раза в день, чтобы принести еду. В другое время это место было совершенно пустым.
Ну же, Лиза, давай!
Я верил в то, что девчонка не разочарует меня. Ждал только, когда она осмелится. Ведь смелости ей было не занимать.
Ждать пришлось недолго, когда она поднялась с кровати, крадучись пробралась к двери и выглянула наружу.
Смелая, она не кидалась в омут с головой.
Лишь убедившись в том, что никого нет поблизости, она сделала первый шаг за пределы своей каюты, но не растерялась и точно шмыгнула прямиком к лестнице, заставляя меня удовлетворенно хмыкнуть: запоминала дорогу, значит. Неплохо!
— Скажу парням поймать ее выше, — первым заговорил Бьёрн, всё это время наблюдая за передвижениями девушки и иногда косясь недоверчиво на меня.
— Скажи всем убраться с этажа. Я выпущу стаю.
Бьёрн не понимал, что я творю и почему выгляжу теперь довольным, но спорить не стал.
Только достал рацию, проговорив в нее на английском, а затем на шведском:
— Освободите второй уровень. Все по комнатам, если не хотите быть съеденными.
Лиза уже ступила на этот самый второй уровень, когда я поднялся из-за стола, чтобы снова покинуть свой кабинет и выпустить тех, кого все боялись, пожалуй, ничуть не меньше меня самого.
Волкособы.
Моя персональная стая.
Помесь овчарок и волков. Создания, которые взяли всё самое лучшее от двух видов: преданность и выносливость от собак, свирепость и силу от настоящих волков.
Они служили верой и правдой вот уже пять лет, и им я доверял куда больше, чем людям.
— Вперед, — проговорил я на родном шведском, открывая дверь, за которой был просторный вольер, где стая из семи волкособов спокойно и свободно могли жить, не мешая друг другу.
Каждый из псов подошел, тыкаясь большой мордой в мою ладонь, тем самым приветствуя, а я не сдержал улыбки, прикасаясь к каждому из них.
Сильные, мощные, быстрые, выполняющие любую команду, но только если она звучала от меня или Бьёрна, псы тут же понеслись вперед, нагоняя ужаса на любого, кто их видел.
Внешне псы походили больше на волков. Только были больше и мощнее.
Каждый из них мог легко загрызть человека. Что происходило уже не раз. Именно поэтому их так боялись, называя стаю карой ледяного великана.
— Охранять.
Псы тут же сгруппировались рядом, шагая впереди меня своим особым строем, но не убегая вперед.
Шагов Лизы не было слышно.
Но я знал, что она поблизости, по тому, как псы стали крутить мордами и скалиться, ощутив запах чужака.
— Рядом.
Я был уверен в послушании псов, усмехнувшись и весело глядя на девушку, которая испуганно замерла у поворота, увидев собак и явно принимая их за волков.
Бледная, заплаканная, но такая смелая и с этим неугасающим огоньком в голубых глазищах, который невозможно было потушить ни угрозами, ни строгой изнурительной диетой.
То, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Это был мой девиз.
И то, что русская девчонка подтверждала эти слова своими поступками, отзывалось во мне чем-то неведомым и странным.
— Твои новые друзья, Елизавета.
Она окинула меня взглядом, полным ненависти, а я широко улыбнулся в ответ.
Ненависть — прекрасное жгучее чувство.
И оно куда лучше, чем затяжная депрессия или полная душевная атрофия.
— Они не прикоснутся к тебе, пока ты не поднимешься на этот этаж.
Девчонка быстро и осторожно осматривала псов. Она боялась их, но не двигалась, не рыдала и не пыталась попросить убрать их.
— А теперь возвращайся к себе и подумай над моими словами.
Лиза так ничего и не ответила, только, видимо, мечтала убить глазами, кинув последний уничтожающий взгляд и медленно разворачиваясь, чтобы сделать то, что я сказал.
Что ж. Весьма неожиданно.
Я смотрел на нее до тех пор, пока девчонка не скрылась за поворотом, прислушиваясь к тому, как она степенно спускалась по железным ступеням вниз к каютам, и весело усмехнулся, когда она демонстративно хлопнула дверью, закрывая ее за собой.
Не сломалась. А стала сильнее.
Это то, что я хотел, и она не разочаровала.
— Гулять, — кивнул я псам, отчего те радостно разбежались, довольные тем, что смогут размять лапы еще до наступления темноты, а сам неспешно спустился вниз. К каютам.
Приоткрыв дверь, я не стал входить. Только смотрел на Лизу, ощущая в этот момент странную непонятную эйфорию.
Девушка уже не плакала и сидела, расправив худые хрупкие плечи. Демонстративно спиной ко входу, что заставило меня снова улыбнуться. И хорошо, что она этого не увидела.
Несломленная, гордая и готовая идти только вперед.
Да, я хотел, чтобы она была впредь именно такой.
— Иногда достаточно быть послушной, чтобы эти двери не закрывались, — проговорил я, не ожидая, что она повернется ко мне или что-нибудь ответит.
Теперь ей нужно было просто переосмыслить всё и сделать выводы. Правильные выводы.
И чтобы это было проще, я добавил:
— Кстати, в каюте рядом находится твоя подружка. Ты сможешь ходить к ней в гости, если захочешь.