Соперники

Обернувшись, раз он принял приличный вид, я невольно засмотрелась на тонкую дорожку волос, тянувшуюся из-под расстегнутого пояса к пупку. Я попыталась не отвлекаться, но эта дорожка… черт, она была сексуальна как не знаю что. Это взбесило меня еще сильнее.
Сморгнув, я усилием воли вскинула взгляд и уперлась руками в бока:
– Какого черта? Ты знал о проблеме с профсоюзом и поехал к ним один? Это что еще за хрень?
Вестон пожал плечами.
– Что-то я не видел звонков на своем телефоне после того, как ты обо всем узнала.
– Я узнала уже после того, как ты свалил на свою таинственную встречу! – возмутилась я.
Вестон подался ближе.
– Твой папаша – настоящий козел.
Ну, это любой скажет. Это не тайна, тем более для меня. Я имею право критиковать отца как угодно, но больше никому этого не позволю, тем более Локвуду.
– Не говори такие вещи о моем отце.
Глаза Вестона расширились, и он даже немного подался назад.
– Ты его защищаешь после того, как он с тобой разговаривал?
– Как он со мной говорит, не твое собачье дело!
Он усмехнулся, но промолчал.
– Чему ты ухмыляешься? – зарычала я.
Вестон постучал пальцем по передним зубам.
– У тебя тут что-то застряло, шпинат или петрушка. Ты ела устриц «Рокфеллер»? Очень недурны, не правда ли?
– Чего?! Не ела я никаких устриц. – Я поспешно вытерла зубы.
– Я сейчас тебя в детстве вспомнил. Помнишь, какая щель у тебя была между резцами? Там могло застрять только что-то здоровенное. Почему ты от нее избавилась? Мне она нравилась.
У меня действительно в детстве были ужасные зубы – я провела несчетные часы в кресле ортодонта и пять лет носила брекеты. Но меня удивило, что Вестон это помнит.
Застав меня врасплох, он наклонился и ногтем коснулся моих зубов, что-то оттуда вытащив.
– Вот, – сказал он, поднимая палец.
Отчего-то этот простой жест показался удивительно интимным, согревающим сердце. Поэтому в качестве контрмеры я напустила на себя арктический холод.
Шлепком отогнав его руку, я проворчала:
– Держи руки при себе.
Вестон двинулся на меня.
– Ты уверена? – Он положил руку мне на бедро. – Вид у тебя, будто ты не прочь выпустить пар.
Меня возмущало, что тело немедленно реагировало на его прикосновения. Это бесило даже больше, чем то, что Вестон делал или как он вмешался в мой разговор с отцом.
– Нужен ты мне!..
Он оказался совсем рядом. Пальцы глубже впились в мое тело.
– Наконец-то мы на одной странице.
– Почему ты мне не сказал про профсоюз?
Он наклонился ближе ко мне и глубоко вдохнул.
– Что у тебя за духи?
– Отвечай, засранец, почему ты ничего мне не сказал о забастовке?
– Я бы сказал, но тебе бы не понравилось.
– Мне не нравится основная часть того, что выходит из твоего рта, однако это не мешает тебе болтать!
– Председатель профсоюза не воспринимает женщин всерьез. Если бы ты увязалась за мной, этот говнюк не стал бы тебя слушать, а после обсудил со мной твои сиськи. Это бы вывело меня из себя, и я бы ему врезал. Во избежание такого геморроя я съездил один.
– Лучший способ справиться с сексистом – это не уступать ему и общаться в профессиональном ключе!
Вестон вроде бы обдумал мои слова и кивнул:
– Окей. Я хотел защитить тебя от дерьма, а не подставлять под коричневый поток, но я тебя понял.
Напряжение начало меня отпускать.
– Больше так не делай.
Угол его губ дернулся.
– Слушаюсь, мэм.
Он посмотрел на свою руку, все еще лежавшую у меня на бедре, и я тоже туда посмотрела. Рука медленно начала подниматься.
Меня охватило приятное томление. Следовало ударить по этой руке и гордо выйти из номера, но я стояла столбом, глядя, как она прошлась по моему бедру, обвела изгиб талии и скользнула по боку. Добравшись до округлости груди, Вестон взглянул мне в глаза.
У меня возникло чувство, что он дает мне время его остановить. И мне очень-очень хотелось его остановить. По крайней мере, это диктовал рассудок. А вот тело… у тела было свое особое мнение. Прошло всего двадцать четыре часа после того, как Вестон ко мне прикасался, но я успела отчаянно, исступленно стосковаться. Грудь поднималась и опускалась все быстрее, пока я смотрела, как рука Вестона проехалась вверх по шелковой блузке, накрыла чашку бюстгальтера и сжала.
 
– Господи, как я тебя презираю, – прошипела я, закрывая глаза.
– Ага, твои соски от презрения сейчас блузень насквозь проткнут.
Вестон запустил ладонь мне в вырез и сдвинул лифчик вниз, после чего ущипнул меня за напрягшийся сосок. Презирая уже себя, я не удержала легкого писка.
– Любишь пожестче, да?
Я процедила, не открывая глаз:
– Не порти момент болтовней.
Рука под моей блузкой переместилась к другой груди. Свободной рукой Вестон взял сразу обе мои руки и, крепко сжав запястья, прошептал мне на ухо:
– Может, нам придумать стоп-слово?
О господи, да что со мной? Почему идея стоп-слова так меня возбуждает?
Когда я не ответила, Вестон укусил меня за ухо:
– Выбери слово, красотка.
Я открыла глаза:
– Засранец.
Тихий смех Вестона разошелся по коже щекочущей вибрацией.
– Нужно такое слово, которое ты не используешь как мою кличку. То, которое ты не повторяешь десять раз на дню, когда я рядом.
– Мне не нужно стоп-слово, я не занимаюсь извращениями.
Вестон выпрямился.
– Ты меня презираешь, а я готов связать тебе руки за спиной, чтобы ты могла сексом по ненависти прогнать из памяти сегодняшний день. Назови это как хочешь, но тебе нужно стоп-слово, милая.
Он вынул руку из-под моей блузки и потянулся к своим брюкам, взявшись за пряжку ремня. Одним движением он выдернул ремень из шлевок, и этот свист кожи о ткань оказался одним из самых эротичных звуков, какие я слышала.
Отпустив мои руки, Вестон показал мне ремень:
– Повернись. Сложи руки за спиной.
Боже, какой у него хриплый, напряженный голос… Если бы у секса был звук, это точно был бы голос Вестона. Однако я колебалась. Настал момент истины: неужели я позволю человеку, которого презираю всю свою жизнь, связать мне руки и делать со мной все, что он хочет? Видя в моих глазах нерешительность, Вестон приложил ладонь к моей щеке:
– Я не сделаю того, чего тебе не захочется.
– А если я не хочу, чтобы ты связывал мне руки?
– Тогда я не стану тебя связывать. – Он глядел мне то в один глаз, то в другой. – Но ты же этого хочешь, правда? Перестань думать о том, правильно это или нет, и делай то, что тебе хочется, Соф.
Я отметила, что он наконец-то назвал меня настоящим именем. Глубоко вдохнув, я приняла безумное решение отбросить осторожность, но предупреждающе подняла палец:
– Следов не оставляй.
Лукавая улыбка расцвела на лице Вестона. Без лишних слов он развернул меня к себе спиной, соединил мои руки, стянул запястья ремнем и удобно его застегнул.
– Потяни немного, – сказал он.
Я честно попыталась вырвать запястья, но ремень держал крепко.
Вестон повел меня к письменному столу у окна. Я ожидала, что все произойдет так же, как вчера: ну, то есть меня согнут пополам, и он возьмет меня сзади. Но я неправильно угадала намерения Вестона Локвуда. Он развернул меня, подхватил обеими руками за талию и усадил на стол.
– Раздвинь ноги.
– У нас правила, – задыхаясь, ответила я. – Только сзади.
Вестон сжал мои колени.
– Это когда я тебя трахаю. Но я еще к этому не готов.
Я сглотнула.
Он понемногу развел мои ноги. Я даже не попыталась ему помешать.
– Последняя возможность. Стоп-слово, София?
– Герцогиня, – прошептала я.
Вестон улыбнулся:
– Хороший выбор.
Он отступил на шаг. С раздвинутыми ногами и с руками, связанными за спиной, я чувствовала себя очень беззащитной. Пытаясь вернуть себе уверенность, я фыркнула:
– Приступай уже, и давай с этим покончим!
Вестон прикусил свою нижнюю губу, и, клянусь, я почувствовала его укус между ног. В том, как он на меня смотрел, было что-то невероятно сексуальное.