Красивые вещи
Зачастую Ванесса отправляется в разные экзотические места в компании с другими дорого одевающимися женщинами. Эту сеть своих последовательниц-инфлюенсеров она назвала #stylesquad – «модотрядом». Сотни – и даже тысячи! – женщин в Инстаграме занимаются тем же самым. А Ванесса, не будучи ни самой знаменитой, ни самой ослепительной, свою публику все же нашла. И ее доходы начинают расти, как только она начинает в постах спонсоров рекламировать линейки ювелирных украшений и зеленые соки в бутылках.
Появляется красавчик бойфренд, чаще всего на снимках они страстно обнимаются, словно бы для того, чтобы последователи образа жизни Ванессы видели, как сильно ее избранник ее обожает. У песика появляется собственный хэштег. Ванесса тем временем становится все стройнее и стройнее, ее загар – все темнее, а волосы – все светлее. Со временем на безымянном пальце Ванессы возникает колечко с бриллиантом, и она, позируя перед камерой, кокетливо разглядывает свои пальцы. «Ребята, пишет она, – у меня есть новость!» Затем фотографии интерьера эксклюзивного салона для новобрачных, Ванесса разглядывает флердоранж для фаты. Подпись: «Думаю, выберу пионы».
А потом, в феврале прошлого года, тональность ее аккаунта резко меняется. Снимок крупным планом: старческая мужская рука с возрастными «печеночными» пятнами на краю больничной кровати. Подпись: «Мой бедный папочка, покойся с миром». Затем на протяжении нескольких недель ничего, кроме одной-единственной краткой публикации: «Ребята, простите, семейные дела, скоро вернусь». Когда Ванесса возвращается, ее снимки в разных нарядах (в основном в черных) снабжены обтекаемыми оптимистичными штампами: «Жизнь такая невозможная, но в ней возможна я! Вы должны стараться стать лучше единственного человека – того, каким вы были вчера. Счастье – это не что-то готовое, вы его создаете сами».
Кольцо с левой руки Ванессы исчезает.
И вот, наконец, появляются снимки интерьера ее лофта на Манхэттене. Никакой мебели, горы коробок на полу. «Ребята, настала пора новых приключений. Я переезжаю в старинный загородный дом моей семьи на озере Тахо. Я намерена отремонтировать этот дом. Поживу для себя на лоне Матери-Природы! Ждите моих новых приключений!»
В последние несколько лет я наблюдала за всем этим издалека и смотрела на Ванессу с неприязнью. Она была испорченным ребенком, отпрыском трастового фонда. Не слишком умная, не умеющая ничего, кроме самовозвеличивания, пробивающая себе путь ко всему, что она не заслужила, не заработала своим трудом. Умелица создать свой образ, а сердцем неглубокая, пустая. Своими привилегиями она пользовалась беззаботно и небрежно и была безнадежно далека от реального мира. Она любила пользоваться людьми рангом пониже как средством для создания собственной легендарности. Она была обманывающей себя элитарной штучкой, возомнившей себя настоящей популисткой. В ее жизни в это время явно наступил упадок, и она просто из кожи вон лезла, чтобы как-то себя осуществить, если судить по непрерывным цитатам-мотиваторам.
Но уделять ей более пристальное внимание я стала только тогда, когда она сообщила, что собирается перебраться на озеро Тахо. В последние шесть месяцев после ее переезда я стала наблюдать за Ванессой более пристально. У меня на глазах глянцевое, профессиональное качество ее фотоснимков исчезло, снова появились селфи. Фотографии с демонстрациями фирменной одежды пропали. Вместо них замелькали снимки кристально-чистого горного озера, окруженного величественными соснами. А я искала на этих фотографиях дом, который я так хорошо знала. Дом, который поселился в моих снах с тех пор, как я жила неподалеку и была девочкой-подростком.
Я искала Стоунхейвен.
Несколько месяцев назад я наконец его нашла. Ванесса запостила фотографию, на которой были запечатлены она и молодая пара во время горной прогулки. Все трое загорелые, пышущие здоровьем. Они стояли на вершине горы, озеро лежало внизу, а они смеялись, обхватив друг дружку руками. Подпись гласила: «Показываю моим новым лучшим друзьям лучшие виды Тахо! #прогулки #наотдыхе #красивый вид». Имена друзей были снабжены тегами. Я кликнула одно из этих имен и оказалась на Инстаграм-канале молодой француженки, документирующей свое путешествие по Соединенным Штатам. Одна фотография, две, три… и вот он. На снимке молодая пара на ступенях крыльца знакомого коттеджа. Вокруг крыльца росли папоротники. За открытой дверью позади молодых людей смутно проглядывал интерьер уютной гостиной. Диван, накрытый старомодным покрывалом. Мое сердце забилось чаще. Подпись по-французски: «Просто восхитительный Jet Set [28]. Мы в восторге от нашей хозяйки, Ванессы».
Мой школьный французский слегка заржавел, но смысл я уловила: Ванесса начала сдавать коттедж гостям.
Собрать чемодан можно всего за час. Когда я говорю матери, что уезжаю из города, буду часто звонить и приезжать, когда смогу, она начинает быстро-быстро моргать, и я боюсь, что она расплачется. Но она не плачет.
– Умница, – говорит она. – Просто умница.
– Я позвоню той сиделке, которую мы приглашали в прошлом году. Договорюсь, чтобы она приходила к тебе каждый день, как только начнется облучение. Она и прибирать в доме будет, и делать покупки. О’кей?
– Ради бога, Нина! Я сама в состоянии себя обслужить. Я же не инвалид.
«И тем не менее», – думаю я.
– Мама, насчет счетов. Тебе придется оплачивать их вместо меня. У тебя уже есть доступ к моему счету. Я пополню его, как только появятся деньги.
Мне не хочется думать, что станет с мамой, если деньги не появятся.
– Не переживай за меня. Мне не привыкать.
Я целую маму в лоб. Только тогда, когда я знаю, что она меня не видит, я позволяю себе расплакаться.
Мы с Лахлэном останавливаемся в бюджетной гостинице в Санта-Барбаре. Ясное дело, отель стоит не близко к берегу, здесь не слышен плеск волн. Бетонный корпус, пустой бассейн с гнилыми листьями на дне и серой коркой на кафельных плитках. Санузел совмещенный, на потолке протечка. Вместо маленьких бутылочек с мылом и шампунем одна большая с надписью: «Моющее средство».
Мы лежим рядом на кровати, пьем вино из пластиковых чашек. Мой поисковик открыт на сайте JetSet.com. Я ввожу в строку поиска слова «Озеро Тахо» и принимаюсь листать страницы. Наконец одна привлекает мое внимание. Я поворачиваю лэптоп к Лахлэну и показываю ему страницу.
– Вот он, – говорю я.
– Этот?
Он озадаченно смотрит на меня, и я понимаю почему. На фотографии – скромный дом под черепичной крышей, бревенчатый, выкрашенный в светло-зеленый цвет. Дом стоит под соснами. Если сравнивать этот коттедж с другими постройками на берегу озера, легко пройти мимо, настолько он непрезентабелен. Он стар, потрепан, в нем есть что-то, что роднит его со сказкой про Гензеля и Гретель, – деревянные ставни с щелочками, оконные рамы, заросшие папоротниками, пятна мха на камнях каменного цоколя. «Уютный домик смотрителя, – гласит подпись. – На берегу озера, две спальни, краткосрочная или длительная аренда».