Четвертый лишний

    
Глава 1
Небо серо-голубое, ветер строит в нем и ломает воздушные горы из облаков тех же уныло-светлых тонов, а на земле качает зеленые кроны деревьев, треплет за края грязно-белую занавеску, им же вытянутую из форточки на пятом этаже соседнего дома. Безликие улицы, однообразные дороги и скучные прохожие в упорядоченном хаосе человейника, все куда-то идут, чего-то хотят, к чему-то стремятся, а к чему – об этом не хочется и думать. Но если вдруг подумать, то всех ждет туманная вечность, в общем, что там тоска зеленая, что здесь…
Трофим Крупицын стоял у окна и крутил в пальцах сигарету с коричневым фильтром и вспоминал молодость. Еще каких-то двадцать лет назад он только учился жизни, постигал скучную теорию в тихих школьных классах, а занимательную практику – в шумных подворотнях. Учителя не уставали повторять: «Курить – здоровью вредить!», а друзья плевали на их нравоучения. От них Трофим и набрался – и курить научился, и матом ругаться. А вот слабых не обижал, может, потому что сам был физически сильным. И характером природа его не обидела, на тренировках держался до последнего, в спаррингах всегда бился за победу, а вот с друзьями его сильный характер порой давал слабину. Дима Евсюков был старше на два года, а Илья Муратов и Слава Кислицын – на один. Эта компания верховодила не только во дворе, но и в школе, Трофим уже в девятом классе стал кандидатом в мастера спорта по боксу, но уважали его больше за то, что дружбу с ним водил сам Слава Кислый.
Себя Трофим в обиду не давал, а вот за других постоять мог не всегда. Девчонка одна ему нравилась, одноклассница, двоечница, причем с умным взглядом, хрупкий стеклянный флакон, в который заключены противоречия. Тая Козьмина плохо училась, туго думала, не совсем ясно выражала свои мысли, да и внешне не красавица, но глаза…
Трофим видел в них темное северное небо с полярным сиянием в нем. А Мурат и Кислый не видели в них ничего, они знали, как Тая учится, как думает, как говорит, поэтому щадить ее не стали. Они собрали шуточный консилиум, вызвали Таю на медкомиссию, присутствовать на которой заставили Трофима. Нет, они не заставляли Таю раздеваться, они просто вынесли ей приговор, вернее, поставили диагноз: четвертая стадия дебильности. Все бы ничего, но о результатах этой глупой медкомиссии они оповестили всю школу. Тая не плакала, не билась в истерике, но замкнулась в себе. Трофим, помнится, нашел в себе смелость перед ней извиниться, она не откликнулась, как будто и не услышала, но его друзья после этого будто взбесились. Через месяц появился очередной диагноз: умеренная умственная отсталость в стадии невыраженной имбецильности. На этом они не остановились, еще через две недели вся школа называла Таю законченной имбецилкой. Тая не могла больше терпеть издевательств, говорят, она пыталась покончить с собой, ее вроде бы спасли, но в школу она так и не вернулась. Ходили слухи, что Таю залечили в психиатрической больнице, но, возможно, это вранье. Надежда на лучшее и время сняли с души боль и переживания за несчастную девчонку, Трофим постарался забыть неприятные моменты из своего прошлого. Но вдруг сейчас, глядя на обыкновенную сигарету, вспомнил. И стыд за своих друзей вернулся. Много раз пережитый стыд. И за них, и за себя. Трофим должен был набить морду тому же Кислому, но нет, он смолчал. И даже слова не сказал, когда тот чуть не убил Мишу Бондарева, отрабатывая на нем удары. Ну глянул косо, и все…
Трофим открыл окно, выбросил сигарету с высоты седьмого этажа и с угрюмым видом пожал плечами, провожая ее взглядом. Работы дворникам, конечно, прибавится, но если сигарета упадет в траву, ее никто и не заметит. От дождя бумага очень скоро размокнет, расклеится, а затем и вовсе истлеет, табак смешается с травой, с землей. Все в этой жизни превращается в прах. И сам он когда-нибудь растворится в сырой и холодной пучине мрака, но торопить смерть вовсе не обязательно. А вот пахнуть табаком не следует, Слава унюхает, усмехнется, ибо знает, что Трофим бросил курить, едко и зловредно, как он это умеет. День рождения у него, друзей вечером собирает, и не отвертишься. Не хотел Трофим к нему ехать, но делать нечего: откажешься – проявишь слабость, а Слава этого не прощает.
Зазвонил телефон, Трофим неторопливо закрыл за собой окно и вышел в прихожую из кухни. На дисплее смартфона – незнакомая комбинация цифр, это подъехало такси. Он уже собрался, осталось только обуться. Сигареты брать не надо, пусть лежат себе на подоконнике, силу воли следует тренировать, и для работы хорошо, и для жизни. А с работой у него все просто замечательно, и личная жизнь обязательно наладится. Тридцать шесть лет ему всего, рано еще вешать нос.
– Ваша позиция в очереди четвертая, – заунывно-монотонным тоном сообщил механический голос.
Трофим усмехнулся: вот тебе и такси! Да и зачем куда-то торопиться ехать, когда есть такая прекрасная возможность встать в какую-то очередь и вспомнить свое детство. Он ведь застал время, когда в очередях стояли буквально за всем, даже в мавзолей попасть можно было только после долгого ожидания. Он, правда, мало что помнит из давней советской поры, тем более Ленина.
– Вы умрете последним, – тем же ровным, начисто лишенным эмоций голосом предрек телефонный робот.
От возмущения Трофим вытянулся в лице. Что это за промоушн такой? Неужели реклама какой-то чудо-клиники? Умереть, чтобы тут же воскреснуть! В новой жизни!.. А ведь найдутся идиоты, которые поверят шарлатанам и попадут в их нехитро расставленные сети.
Телефон молчал, продолжения сообщения не было, Трофим тихонько хмыкнул. Если бы голос заговорил о банковском кредите или о стоматологической клинике например, он бы бросил трубку, но сообщение о смерти заинтриговало. Более того, подсознание ждало продолжения разговора. Хитрый маркетинговый ход, даже коварный, но совершенно бесполезный. Ни в банк он не обратится, ни в клинику, ни тем более в морг. А минут через пять и вовсе забудет о странном звонке.
Через пять минут Трофим уже ехал в такси, настраиваясь на встречу со Славой и своей бывшей женой. О дурацком звонке он действительно не думал. И умирать не собирался. Хотя мысль о возможной смерти его не пугала.
С Аллой он познакомился в ночном клубе, можно сказать, на глазах у Кислицына. Трофим тогда оканчивал институт, Слава только-только вернулся из армии, по этому поводу собрал друзей, устроил вечеринку, водка текла рекой, было весело. Уже за полночь в клуб заехала порядком подогретая компания, Трофим бы и внимания на нее не обратил, если бы не белокурая красотка в коротком платье с открытой спиной. Он задержал на ней взгляд, Слава это заметил и, как водится, решил взять на слабо. Но Трофим не дрогнул, и с Аллой на спор познакомился, и с ее парнем подрался. Боксом он тогда уже не занимался, но статус хорошего боксера подтвердил, такого быка сумел завалить. Слава ему тогда позавидовал: и победу постарался принизить, и с Аллой попытался закрутить. Трофим с ним после этого лет пять не общался, потом отношения снова наладились, но друзьями они только считались.
Не жаловал Трофим Славу, зато Алла сошлась с его женой Ритой, пришлось дружить семьями, а это даты, торжества, застолья. Алла крестила дочь Славы, а Трофим – сына, казалось бы, старые обиды растворились в череде событий, не омраченных серьезными ссорами. Но так только казалось. Слава всего лишь затаился, он ждал своего часа и действовал, рассчитывая на успех. И удача пришла к нему. А Трофиму судьба поставила подножку, он попал под сокращение, остался без работы. Слава раскрутил свою фирму, его бизнес расширился, он построил большой дом. И развелся с женой. Трофим же вкалывал на стройке прорабом, но денег не хватало, еле-еле удавалось выплачивать ипотеку, а еще Алла со своими запросами, ей ведь и гардероб обновлять надо, и заграничный отдых регулярно подавай. Трофим пахал как проклятый, а она в это время крутила шашни со Славой. В конце концов Кислый своего добился, Алла ушла к нему.