Восемь лет до весны

Ну да, зарабатывать нужно самому. Виталик поднимал деньги на кокаине. У него имелась своя система, поставщики, сбытчики, клиенты. Валера накручивал личный капитал на саунах и массажных салонах, через которые Виталик сбывал часть своего товара. Фактически Виталик и Валера работали в связке, но при этом занимались и делами барахольного рынка.
Санька был у отца на подхвате. На нем лежала доставка товара. Он имел свой процент с продаж.
Мне папенька сперва предложил возглавить охрану рынка, а потом навязал разборки с Шинкаревым. Теперь я сам на подхвате у Саньки. Как неприкаянный. На правах бедного родственника.
 
Машину Санька раздобыл, взял у кого-то в аренду обычную «девятку». На ней мы и подъехали к рынку, но заходить туда не стали, чтобы не светиться. Саньку там многие знали в лицо. Его появление могло показаться Шинкареву подозрительным.
Было уже за полдень, когда из служебных ворот рынка выехал крутой «Мерседес», а за ним – такой же «БМВ», как у Саньки Обе машины были с затемненными стеклами. О том, кто находился внутри, мы могли только догадываться. Однако Санька увязался за ними и сопроводил до самого дома, в котором жил Шинкарев. Адрес его нам был известен. Мы всего лишь убедились, что «Мерседес» вез нужного нам человека.
На этом все и закончилось. Мы вернулись на рынок. Санька оставил меня в своем кабинете, а сам куда-то ушел, скорее всего, к отцу. Общих дел у них было много. Это я болтался, как не пришей рукав ни к какому месту.
Я сидел на диване, глаза закрыты, руки заброшены за голову, мозг расслаблен. Ну да, нет у меня машины, денег только на карманные расходы, зато живу в комфорте, вчерашний день так и вовсе провел как в сказке. Никакого сравнения с зоной.
Дверь открылась тихонько, неуверенно. Вряд ли это мог быть Санька. Я открыл глаза и увидел Дульсинею.
– Привет! – сказала она и вкрадчиво улыбнулась.
Сегодня Дуська выглядела еще лучше, чем вчера. Прическу обновила, макияж усилила, губы такие сочные, зовущие, платье с опасным декольте. Шары надувают воздухом, а ее грудь заполнена была душой, которая, как мне казалась, рвалась ввысь.
А я загорелся желанием ее приземлить, глянул на Дульсинею и вспыхнул, как порох в гильзе.
– Ты один? – закрывая за собой дверь, спросила она.
Пахло от нее французским дурманом. Возбуждающий аромат усилил бурление чувств.
– Уже нет, – ответил я и всего лишь протянул к ней руку.
Дульсинея тут же притерлась ко мне, как шлюпка к пристани. Ее губы едва не коснулись моего уха.
– Мне кажется, я схожу с ума, – прошептала она.
Тут дверь вдруг открылась.
В кабинет зашел Санька, взглянул на нее и спросил:
– Ты чего здесь?
Он смотрел на нее с подозрением, но при этом будто бы знал все ответы на свои же вопросы. Почему Дульсинея здесь? Чего это ему может стоить? Вчера брат ничуть не возражал против нашей с ней близости, а сегодня в его взгляде я увидел напряженность и недоговоренность.
– Да вот, – промямлила она.
– Тебе это нужно? – спросил меня Санька, давая понять, что прогонит Дульсинею без всяких любезностей.
Одно мое слово, он махнет поганой метлой и после этого вздохнет с облегчением. Наверное, Виталик шепнул ему на ушко пару слов.
Но я не стал отказываться от нее и сказал об этом вслух. Не скажу, что плевать я хотел на старшего брата, но Дульсинея не вещь. Если она хочет со мной, то пусть Виталик катится к своей Клаве.
– Тогда не здесь, – сказал Санька.
Вскоре он подвез нас к небольшой частной гостинице, стоявшей на въезде в город, насмешливо глянул на Дульсинею и заявил:
– Иди оформляйся. Ты ведь прекрасно знаешь, как это делается.
– Да, знаю. Ну и что? Все равно спасибо тебе, – с плохо скрытой обидой в голосе проговорила она.
– Давай-давай! – Санька кивком показал на стеклянные двери под козырьком, нависшим над крыльцом.
К гостинице Дульсинея шла с высоко поднятой головой. Я сопровождал ее взглядом, все ждал, когда она вильнет задом, поддразнивая обидчика. Но нет, похабничать Дуська не стала.
– Что вы все в ней находите? – спросил Санька и пожал плечами.
– Кто все?
– Я думал, Виталик с ней так просто.
– А сейчас что думаешь?
– Он тебя предупреждал?
– А тебя?
– Да я-то его не боюсь. Я за вас беспокоюсь. Еще перегрызетесь из-за какой-то…
– А ты не беспокойся.
– И ты не увлекайся. Трахни ее сегодня как следует, и пусть идет по адресу.
Я посмотрел на Саньку тяжело, мрачно, когда увидел, что этот мой взгляд придавил его, положил ему руку на плечо, вспомнил, как попрощалась с ним Дульсинея, и сказал:
– Зря ты так. И все равно спасибо.
– У вас два часа, – бросил мне вслед Санька. – К восьми заеду, заберу.
Я кивнул, выражая свою признательность. Хороший он парень, Санька, да и говорит все правильно. Не тот Дульсинея трофей, из-за которого мы, родные братья, должны выяснять отношения. Дешевка она. Я и сам это понимал, но ничего не мог с собой поделать.
Дульсинея сняла номер, закрыла за мной дверь, поставила меня к стене и прижала к ней взглядом, истекающим чувствами, как пчелиные соты медом.
– Что ты со мной делаешь? – прошептала она, и ее язык нежно коснулся моего уха.
– Что я делаю?
– Я все время думаю о тебе.
Ее пальцы ловко расстегнули мой поясной ремень, затем избавили меня от брюк. А когда Дульсинея присела передо мной, я понял, что в этот момент могу из-за нее убить брата.
Но Виталик не появился, не помешал нам. А ведь я мог стать для него легкой добычей. Особенно после того, как штормовые волны вышвырнули нас на берег, и мы лежали, будто опутанные рыбацкими сетями.
– Ты замужем? – спросил я. – Или Виталик натрепал?
– Он мог и натрепать. Но я замужем.
– И где муж?
– Он всегда дома. Прикован к дивану, – с усмешкой ответила она.
– Больной?
– На всю задницу. Я вкалываю, а он телевизор смотрит, еще Катю из садика забирает.
– Да, ты собиралась дочь Катей назвать, – сказал я.
– Ты помнишь?
– Я все помню.
– И я помню. Как тогда к тебе приходила. За Клавку просила. Я как узнала, что Клавка к тебе ходит, так меня всю изнутри передернуло. Все, думаю, пропала девчонка. Ты и правда ее не тронул?
– Для Виталика оставил, – ответил я.
– Ну да, у них там все очень сложно.
– Что сложно?