Мой властелин

Однако в глазах его, было желание и оно требовало удовлетворения. Так что избежать близости с ним ей вряд ли удастся. Одними поцелуями он не ограничится. И если она станет сопротивляться, то навлечет на себя его гнев.
Солнце садилось, становилось холоднее. Внимание Tosa Nakaai привлек громкий пронзительный крик. Он поднял голову и откинулся на пятки.
— Tosa Nakaai, — тихо сказал он и указал вверх.
Дебора подняла голову и увидела огромного ястреба, кружившего над ними. Его крылья были распростерты — казалось, он скользит в воздухе. Заходящее солнце позолотило кончики его крыльев. Эта смертоносная красота вызывала восхищение и трепет.
— Tosa Nakaai, — прошептала она, глядя на него. — По-английски это ястреб. Красивая и смертельно опасная птица. Как и ты. Это имя тебе очень подходит. Ты тоже хищник, и я тебя боюсь.
Он холодно смотрел на нее. В его глазах не было злости, но она сказала слишком много. Может быть, он понял это по ее интонации. У Деборы сердце сжалось от страха.
Tosa Nakaai отвернулся. В сгущающихся сумерках его профиль напоминал камею — древнюю, безупречную, резко очерченную. Единственная тесьма и свисавшее перо коснулись его мускулистых плеч, когда он, наконец, повернулся к ней. По его лицу было видно, что он расстроен. Дебору это поразило.
— Kekunabeniitu, — произнес он, и по его тону Дебора поняла, что каким-то образом задела его за живое.
Он поднялся плавным движением, заставившим ее отпрянуть, и ткнуться спиной в корявый ствол сосны.
Он наклонился, схватил ее за руку, рывком поднял на ноги. Она задохнулась от испуга. Но он не причинил ей никакого вреда, просто повел за собой в лагерь по склону, поросшему травой.
Когда он оставил ее у входа в свой типи, Дебора посмотрела на Ястреба и удивилась. Чем объяснить произошедшую в нем перемену?
 
Глава 6
Ястреб поймал самую быструю из своих лошадей, вскочил на нее и ткнул пятками в бока. Животное захрапело, крепкие копыта разрыли землю, откидывая большие комья. Лошадь помчалась вскачь.
Видимо, оба нуждались в скачке, а луна залила ярким светом прерию, по которой они летели словно стрелы. Скачка — это ликование, освобождение энергии, захлестывающая радость.
Резко пахнущий шалфей, свежий аромат ели, горячий запах пыли улучшили настроение Ястреба.
Дебора.
Де-бо-ра, Де-бо-ра, Де-бо-ра. Ее имя отдавалось эхом в его мозгу при каждом ударе копыта. В именах заключена сила; все команчи знали, что имя человека имеет особое значение, обладает особой силой. Именно поэтому считалось, что нельзя называть имя человека, поскольку это вторжение в его личную жизнь, способ отнять у него силу.
Ястреб не был настолько суеверен, так как получил совсем другое воспитание. И все же когда она произнесла его имя на языке команчи и по-английски, это затронуло какую-то часть его души.
И он не взял ее.
Он хотел это сделать. В конце концов, именно для этого он отвел ее в укромное место на берегу, чтобы никто не услышал ее криков, если она станет сопротивляться. Хотя в сопротивлении не было ничего постыдного.
И он не взял ее.
Он сам точно не знал почему. Он знал о бледнолицых женщинах достаточно, чтобы заставить их отозваться на ласки. И все же он не смог завершить то, что начал. Каким-то непостижимым образом ее слова воздвигли вокруг нее стену, которую он не в силах был преодолеть. Это устыдило бы его. Что привлекало его в ней, кроме изысканной красоты?
Он задумался. В тот момент, когда он держал ее руку, восхищаясь ее хрупким изяществом и нежной молочной кожей, он вспомнил о матери. Ее руки не были мягкими: тяжелый многолетний труд сделал их грубыми. И все же она ухаживала за ними, натирала мазями и кремом и иногда плакала, глядя на покрывавшие их мозоли.
Это воспоминание давно стерлось из памяти. Дебора Гамильтон, подобно призраку из прошлого, восстановила его.
Он думал, что сможет похоронить воспоминания о прошлой жизни, но ошибся. От себя не убежишь, и прошлое превратилось в настоящее.
В нем полыхала обида, с которой он не мог справиться, ведя жестокий образ жизни, все еще вздрагивая от детских разочарований. От этого он чувствовал себя в меньшей мере мужчиной и слабаком.
Пустив лошадь медленной рысью, Ястреб решил, что ему придется заключить соглашение с этой женщиной. Нельзя допустить, чтобы она оказывала на него влияние.
Дебора вытерла влажный лоб тыльной стороной руки. Она помогала Подсолнуху с работой по дому, считая, что домашняя работа здесь гораздо тяжелее, чем в Натчезе. Разумеется, в Натчезе были современные приспособления, облегчающие стирку, от которой так ломило спину. Вальки, огромные трубы и даже машины, которые можно было приводить в движение поворотом большой рукоятки, облегчали домашний труд.
Но стирка одежды на камнях в быстром течении имела почти такой же эффект. Мыло представляло собой смесь животного жира и корней растений.
Они находились далеко вниз по течению от того места, где вода была питьевой. Тут Дебора увидела свою кузину. Ее сердце бешено заколотилось от волнения. Интересно, увидела ли ее Джудит?
Джудит ее увидела. Медленно, скрывая свои намерения, они приблизились друг к другу.
— Джудит, — прошептала Дебора. Она наклонилась, сделав вид, будто целиком, поглощена стиркой. — С тобой все в порядке?
— Стараюсь выжить.
Светлые волосы Джудит были причесаны, но потемнели от грязи. Она была бледной, на руках и лице — царапины и синяки.
— Волчица, которая не отпускает меня ни на шаг, щипается и царапается — это единственное, что мне приходится терпеть.
— Нет, не смотри на меня, — шепотом предостерегла ее Дебора, когда кузина хотела к ней повернуться.
— Сделай вид, будто ты что-то уронила, и мы снова сможем наклониться.
— А как ты? — прошептала Джудит. — Однажды вечером я видела, как тот высокий команчи тащил тебя из лагеря.
— Он не обидел меня. Не так… как мог бы. Он пытается со мной говорить, но язык у него грубый, и это меня пугает.
— Он выглядит таким жестоким, что я боюсь даже смотреть на него, — пробормотала Джудит, содрогнувшись.
— Не такой уж жестокий, — возразила Дебора, и ей стало смешно. Уж не защищает ли она его? Удивленный взгляд Джудит заставил ее покраснеть и попытаться объяснить свои слова. — Он бывает даже добр, как ни странно.
— Я думала, что ты ему понравилась. Просто я видела, как пристально он на тебя смотрит.
Дебора откинула прядь волос и взглянула на кузину. Джудит выглядела такой озабоченной и озадаченной, что она рассмеялась.
— Понятия не имею, что у него на уме. Но пока он еще ни разу меня не обидел.
Она сдвинула брови.
— Иногда, просыпаясь, я нахожу подарки. Например, гребень. Мокасины, когда мои туфли развалились, две атласные ленты для волос. Я знаю, что это он их принес, больше некому. И понимаю, что он чего-то ждет.
— Нам нужно бежать, прежде чем с тобой что-нибудь случится, — сказала Джудит, с опаской озираясь.
— Пока что нам везет.
— Давай попытаемся снова встретиться. Ты сможешь подойти ко мне завтра утром на реке?
— Постараюсь, но нам нужно быть осторожными. Если кто-нибудь заметит, что мы разговариваем, за нами станут следить.
Быстро и тихо попрощавшись, кузины разошлись. Случайный наблюдатель не обратил бы на них никакого внимания.
Но для мужчины, стоявшего на вершине холма, это явилось предостережением.
Подсолнух уставилась на носки своих мокасин, надув губы. Затем укоризненно посмотрела на брата:
— Но почему я не могу попрактиковаться с ней в английском? В этом нет ничего предосудительного.
— Я этого не хочу.
— Но тогда все было бы проще.
— Проще — не всегда лучше.
Ястреб едва сдерживал раздражение. Обычно он был очень терпелив по отношению к младшей сестре. Но сейчас ему хотелось ее ударить.
— Не перечь мне, — предупредил он, когда девочка с тяжелым вздохом отвернулась от него.