Время Перемен (СИ)

  
Время Перемен
   
Глава 1: ещё выше!
 
Тром сделал финт и рубанул слева, справа, снизу в ногу. Комад отбил мечом два удара и увернулся от третьего, одновременно полоснув по запястью — попал, но чуть выше. В голове у Трома пронеслись три мысли: удар хорош, сухожилия целы, самое время сделать укол. Вперёд и вверх, метя в живот, вместо обратного движения. Комад дёрнулся в сторону в последний момент: меч лишь порезал бок. Толпа вокруг взревела.
Оба отпрыгнули назад и оценивали ущерб.
«Не зря он вождь, четвёртый из Великой Сотни, не то уже кишки бы по траве раскидал» — подумал Тром. Пригляделся: рана Комада хуже. Мешает двигаться. Тогда Тром взял меч в левую руку — пусть все думают, что с правой совсем плохо — и шагнул к противнику. Быстро ударил слева направо и сделал ложный замах. Комад немного неуклюже парировал — видно, рана сильно мешала. Время работало против вождя.
Комад приблизился. Торопливо, неловко дважды ударил. Тром парировал первый и отпрыгнул от второго, сразу же сделал ложный выпад, и Комад дёрнулся, реагируя на пустоту, несколько капель его крови упали на траву.
«Атакуй, трать последние силы, скоро их вообще не останется».
— Комад несгибаемый! — выкрикнули из толпы.
Соперник атаковал трижды, вложив в каждую атаку всю стремительность и хитрость, которые у него остались. Но этого было мало.
Тром смотрел, как тяжело дышит противник, как кровь бежит тонкой струйкой сбоку по ноге, затекая в сапог. Он решил, что уловки уже не потребуются и переложил меч обратно в правую руку, намереваясь закончить одним стремительным натиском. Неожиданно, раненый отбил все четыре молниеносных удара и перешёл в контратаку, двигаясь будто свежий! Рубящий слева Тром отбил в последний момент, успев чудом! Блок мечом, под такой же удар справа, легко звякнула сталь, и в следующее мгновение он получил навершием меча в нос. Кровь побежала сразу.
«Финт… Тяжёлое дыхание, неуклюжие шаги и вялые блоки — тоже уловки» — отброшенный назад ударом, догадался Тром.
— Вождь, добивай! — опять поддержали Комада из толпы.
Вождь послушал, атаковав почти без паузы. Но Тром Быстрый внимательно и проворно парировал или отпрыгивал назад. Хватит с него и разбитого носа.
— Дружище, рана его доконает, просто нужно подождать! Тяни время! — крикнул Марк из толпы. Тром не слушал его.
«Я двадцать пятый по рангу, а ты — восемьдесят девятый. Мне лучше знать. К тому же, скоро стану четвёртым».
Они обменивались ударами, не причиняя друг другу вреда. Тром всё больше привыкал к манере соперника, не рискуя, высматривая недостатки в защите, и уже различал, какие удары продолжают комбинацию, а какие — завершающие, акцентированные. Пару раз сделал ложный выпад, дёргая соперника, и уже хотел ударить взаправду, но вождь опередил.
Первый удар, слева-сверху, наискосок, Тром отбил. Второй, через финт, ниже, явно не последний в связке… «А будет последним» — Тром шагнул ближе, подставив ляжку под лезвие меча вождя у самого эфеса — там удар слабее, чем серединой или верхней частью. «Да, ещё одна рана, но ногу не отрежет! И артерия с другой стороны». Боль. И одновременно он всадил остриё своего меча чуть присевшему Комаду точно в солнечное сплетение, погружая всё глубже. Свободной рукой вождь схватил лезвие и попытался вытащить, в отчаянии раня ладонь. Но рука только бессильно скользнула к эфесу, оставив на стали кровавые следы. Меч погрузился наполовину, а Тром крепко держал левой за запястье руку умирающего с оружием и отпустил, только когда тот уронил меч ослабевшими пальцами: никому не хочется получить рану под конец выигранного боя. Комад начал заваливаться назад, утягивая за собой. Тром рванул окровавленный меч из плоти, тело мешком грохнулось на траву, а новый четвёртый из Великой Сотни обвёл взглядом толпу.
«Ни звука. Затишье перед бурей?»
Марк уже подбежал к нему с тряпками для повязки:
— Ты теперь четвёртый! Вождь с правом голоса по всем важным вопросам. Поздравляю! — Марк присел, разрезал окровавленную штанину и промокал кровь, пытаясь понять, насколько рана опасна.
 
И тут толпа проснулась. Воины заулюлюкали, захлопали и заорали. Тром обвёл взглядом кучу народа. Радовались не все: кое-кто задумчиво молчал. Наверно, прихлебатели Комада. Он ответил Марку:
— Взаимно. Ведь ты теперь восемьдесят восьмой.
Марк пожал плечами:
— Для меня это мало что меняет, только лишь число. Тебя нужно зашить: в избе боли всё уже готово. Держись, пойдём, — он завязал повязку и взвалил руку Трома себе на плечо.
— Да. А после уничтожим всю брагу в харчевне! Традиционным способом!
Победитель обвёл толпу взглядом, выискивая вождей. Верт одобрительно кивнул, тряхнув длинными чёрными волосами. Грисвольд улыбнулся, отчего ровный шрам на щеке изогнулся. Игги нахмурился, а наполовину закрытый от ранения глаз сделал его лицо ещё суровее.
Только Узвар смотрел прямо и спокойно. Ни один мускул, ни одна щербинка или шрам не дрогнули на его лице. Он словно знал, что Тром хочет занять его место и стать первым из Великой Сотни. Потом он сплюнул на землю и посмотрел вновь, выпятив литой подбородок и сузив глубоко сидящие острые глаза на почти лысой голове.
«Чёртов безбородый индюк — придёт и твоё время, не сомневайся!» — зло подумал Тром.
И заковылял к избе боли, опираясь на Марка. В середине пути подбежали холуи с носилками, но новый вождь лишь досадливо фыркнул на них, показывая, что в состоянии дойти сам. Баба уже держала дверь избы открытой. Марк довёл его до койки, и Тром с облегчением улёгся на неё, затаскивая раненую ногу двумя руками. Баба склонилась над ним с отваром мака, но Тром сердито помотал головой. Сегодня ещё праздновать, а смешивать отвар с брагой нельзя. Да и заснуть недолго после маковой настойки.
— Марк, иди проверь, как там в харчевне. Скажи, я приглашаю желающих попировать сегодня вечером.
Громила вышел, кивнув. Тром знал: этот сделает всё как надо. И ещё не хотелось, чтобы друг видел, как его будут зашивать. Не первая рана, которую придётся зашивать без отвара. Он будет дёргаться, шипеть и стонать, не сможет ничего сделать. Но за всё нужно платить, и эту цену Тром принимал.
Баба сложила нужные инструменты рядом и неожиданно раздвинула рану, промывая. Боль хлынула, острым кинжалом пульсируя в порезе и волнами распространяясь по всей ляжке. Голова закружилась ещё сильнее. Он зашипел: казалось бы, баба затем и сложила инструменты рядом, и с чего ещё она могла начать, кроме как с промывки? Но это всегда так неожиданно! Когда правую руку прижали к койке, он почувствовал ту же боль, что и в ноге, но слабее. Вздрогнул.
— Постарайтесь не шевелиться, вождь, — спокойным голосом сказала вторая баба.
— Угу. Надолго тут делов?
— Полчаса, может, чуть больше…
Мучения продолжились. От боли Тром потел, вертел головой, и капли затекали в глаза, падали с носа. Он постоянно дёргался, ничего не мог с собой поделать. Всё время успокаивал себя, твердя, что теперь он четвёртый из Великой Сотни. Мир ещё не видывал таких молодых вождей.
Но мучения снова продолжились. Обработка мазью и зашивание ран прошли полегче, чем промывка, но общее количество боли так измотало Трома, что на последних швах он чуть было не потерял сознание и облегчённо выдохнул, когда обе бабы наложили повязки. Потом он долго лежал без движения и чувствовал, как нога пульсирует болью.
Принесли парнишку с переломом. Кость торчала из развороченной голени. Тром воин, и привык видеть ранения, увечья, ведь без этого никуда. Но сейчас так натерпелся, что вид новой раны вызывал тошноту и страх. Тром старался не смотреть на мальца.
Парень выпил отвар мака и заснул, а бабы боли принялись копаться в его ноге, ставя кость на место.
Несколько минут спустя к Трому подошла баба и опять протянула пиалу. Он кинул злобный взгляд: «Вы что, с первого раза не понимаете, дуры набитые?»