Дикая дивизия

 
Николай Николаевич Брешко-Брешковский
Дикая дивизия
 
Вместо предисловия
В советской и зарубежной историографии монархическому правлению Николая II да и всей более чем 300-летней династии Романовых отведено немало томов – научных и литературно-художественных. Как известно, Николай II отрекся от престола; от трона отрекся и его младший брат – великий князь Михаил Александрович. 17 июля 1918 года Россия впервые проснулась без бывшего императора: он был расстрелян в подвале Ипатьевского дома (Екатеринбург); в ночь с 12 на 13 июля того же года Михаил Александрович Романов был расстрелян в лесу под Пермью.
…Первая мировая война 1914—1918 гг. Одно из основных сражений на русском (восточном) театре военных действий развернулось тогда на юго-западе против войск Австро-Венгрии. Галицийская битва – август-сентябрь 1914 года – явилась крупной военно-стратегической победой России. Русская армия продвинулась вглубь на 230—300 километров, захватила Галицию [1] и ее главный город Львов. На фоне этих событий и разворачивается действие романа «Дикая дивизия», прежде всего в первой его части.
Чем была вызвана необходимость у автора дать своему произведению такое название, читатель узнает без особого труда из самого контекста. Однако хотелось бы обратить внимание на высказывание одного из героев – Юрочки Федосеева. Оно свидетельствует, что дивизия состояла из подлинных патриотов. В беседе с Ларой Юрочка с запальчивой искренностью говорил: «У нас и рыцари долга и чести. Эти горцы, идущие на войну, как на пир, на праздник!.. А сухие старики, увешанные Георгиями еще за турецкую войну…»
С особой гордостью носил Георгиевский крест и сам командующий дивизией великий князь Михаил Александрович [2].
Н. Н. Брешко-Брешковский в романе отдает дань храбрости великого князя, который, несмотря на то, что являлся фактически прямым престолонаследником и мог вести спокойную жизнь, «всегда хотел быть там, где опасно и где противник развил губительный огонь. Толкала Михаила в этот огонь личная отвага сильного физически, полного жизни спортсмена и кавалериста, затем еще толкала мысль, чтобы кто-нибудь из подчиненных не заподозрил, что своим высоким положением он желает прикрывать свою собственную трусость. А между тем если подчиненные и упрекали его, то именно в том, что он часто без нужды для дела и для общей обстановки стремился в самое пекло».
Через весь роман красной нитью проходит лирическая тема – отношения петербургской великосветской красавицы, богатой вдовы Лары и Георгиевского кавалера – ротмистра Тугарина. Книга насыщена значительным бытовым материалом той далекой поры, что, безусловно, придает ей познавательную ценность да и особый колорит. Автор пунктирно, не злоупотребляя излишними деталями, намечает еще одну проблему тех лет – формирование белогвардейской Добровольческой армии (ДА), у истоков которой стояли генералы А. Деникин, Л. Корнилов, М… Алексеев, бегство с разбитыми Красной Армией остатками войск последнего главкома ДА барона Врангеля из Крыма и первые годы русской эмиграции в Париже.
Следует, пожалуй, здесь вспомнить горькое признание одного из трезвых и умных историков русского зарубежья Федора Степуна, который оказался изгнанным в числе других деятелей русской культуры из СССР в 1922 году. Он высказался тогда в парижском журнале «Современные записки»: «Но вот мы изгнаны из России в ту самую Европу, о которой в последние годы так страстно мечтали, и что же? Непонятно, и все-таки так: изгнанием в Европу мы оказались изгнанными и из Европы. Любя Европу, мы, «русские европейцы», очевидно, любили ее только как прекрасный пейзаж в своем «Петровом окне»; ушел родной подоконник из-под локтей – ушло очарование пейзажа. Нет сомнения, если нашей невольной эмиграции суждено будет затянуться, она окажется вовсе не тем, чем она многим в России казалась, – пребыванием в Европе, – а гораздо более горшей участью, пребыванием в «торричеллиевой пустоте».
В этой «пустоте» и оказались многие герои романа Н. Н Брешко-Брешковского.
Судьба литературных героев повествования тесно переплетается с военными и политическими деятелями – это великий князь, генерал Корнилов, Троцкий, Керенский, Родзянко. Некоторые из этих людей в той или иной степени были причастны к корниловскому контрреволюционному мятежу 25-31 августа 1917 года. Напомним, что эта акция была предпринята верховным главнокомандующим Л. Г. Корниловым с целью разгрома революционных сил и установления военной диктатуры в России. Корниловщина была ликвидирована Красной Гвардией на подступах к Петрограду. Тема «корниловщины» нашла свое место и в книге Брешко-Брешковского. Располагая обширным фактическим материалом, автор, прежде всего, постарался, например, окарикатурить Керенского, назвав его «Бонапартиком в бабьей кофте», показав его никчемность и беспомощность.
«В панике заметался Смольный.
– Корнилов бросил на Петроград своих черкесов.
– Этот царский генерал желает утопить революцию в крови рабочих!
– Предатель Савинков [3] заодно с Корниловым!
– Арестовать Савинкова!
С грохотом помчались набитые матросами грузовики. Но Савинкова нигде нельзя было найти. Он исчез.
– Подать Керенского сюда!
Сероземлистый, дрожащий примчался Керенский в Смольный на автомобиле императрицы Марии Федоровны [4]. Троцкий, с поднятым кверху клоком бороденки, топал ногами, орал:
– Вы продались царским генералам! Вы ответите за это перед революционной совестью!
Керенский оправдывался, как мог. Его революционная совесть чиста. Он сам только что узнал об этом реставрационном походе на Петроград. Вернувшись в Зимний дворец, он выпустит воззвание ко «всем, всем, всем», где заклеймит Корнилова изменником и предателем.
Пообещав прислать воззвание в Смольный для корректуры, Бонапартик отправился сочинять свое «всем, всем, всем…»
Вот в этой непростой обстановке В. И. Ленин пропагандировал со своими единомышленниками в массах идею о том, что исключительно диктатура пролетариата способна решить проблемы государства и революции. Ну а Корнилов, назначенный верховным главнокомандующим, в блоке с Керенским до поры до времени спали и видели военную диктатуру. 26 октября 1917 года Временное правительство было свергнуто.
А теперь коснемся некоторых аспектов жизни и творческой судьбы автора. Историки утверждают, что каждая биография не только индивидуальна, но и всегда актуальна, ибо это нераскрытая книга добра и зла. любви и ненависти, озарения и озверения; человек по своей сути двойственен испокон веков. Думается, что задача писателя – стараться помочь заблудшим людям отрешиться от пагубных, худших качеств и вызвать к бытию те самые добрые начала, которые в любом случае заложены в каждом. Разумеется, писатель пользуется в своем творчестве арсеналом собственных средств, и при всей их позитивной литературной направленности определенную роль играет социальная принадлежность автора. Эта концепция впрямую относится и к писательской судьбе Брешко-Брешковского.
Николай Николаевич Брешковский (1874—1934 гг.), – происходит из старинного украинского дворянского рода. Его мать, Екатерина Константиновна (урожденная Вериго, 1844—1934 гг.) – одна из организаторов и лидеров партии эсеров, публицист, автор многих мемуаров, прозванная в начале XX века «бабушкой русской революции». Она родилась в семье отставного гвардии поручика, бывшего прототипом Германна в пушкинской «Пиковой даме». Ее жизнь сопровождалась бесконечными арестами, ссылками и побегами. В 1903 году эмигрировала, читала в США лекции о борьбе с царизмом. После февральской революции энергетично поддерживала А. Ф. Керенского. Октябрьскую революцию 1917 г. встретила враждебно. Позднее из Петербурга вновь выехала за границу где ратовала за подготовку новой интepвeнции против Советской России.