Кто я?
Я взял одно из дел.
Нина Коллет, официантка, кафе Фредо, адрес и фото прикреплены. Ничего примечательного в ее деле не было: школа, замужество, рождение дочери. Смерть мужа. Она вдова. Замечательно, я буду стучать на вдову! Просмотрел мельком два других сценария, их герои были еще скучнее. Ничего особенного. Я думал, мне дадут людей поколоритнее, я представлял себя чуть ли не секретным агентом, а мне дали какую-то мать-одиночку, студентку и старика на пенсии.
У меня засосало под ложечкой. Только сейчас я вспомнил, что с утра ничего не ел. Поэтому поход в кафе, к этой самой Нине, был очень кстати.
Мой навигатор отказался показывать дорогу уже на середине пути. В его программе этого адреса даже не значилось. Хорошо, что у меня была карта. Я настроил навигатор на ближайший к тому месту адрес и продолжил путь. Чем ближе я подъезжал, тем больше вжимался в кресло, я уже не сидел за рулем, я выглядывал из-за него. Что это за место, черт его дери? Неудивительно, что мне поручили Нину и послали в эту дыру. Никто другой на это бы не согласился.
Нельзя назвать это заведение кафе, нет, нельзя назвать это место заведением. Я не знаю, как это назвать, ей-богу, какая-то забегаловка, в которую ходят отбросы общества сбрасывать дневную усталость. Они все трезвы, безусловно, трезвы, злоупотребление карается законом, но похожи они на беспробудных пьяниц, валящихся с ног. Что это за люди такие? Откуда они вообще взялись? Я перестал их рассматривать в ту же секунду, как они всем скопом посмотрели на меня, с ног до головы, с головы до пят, и так и оплевывали меня взглядом, пока я выбирал себе столик. Мне казалось, меня раздели до трусов, точно раздели, я будто голый сидел. Никогда я не был богатым человеком, но в их глазах я, кажется, был богачом. Одежда их будто из прошлого, да, мой отец носил тот же спортивный костюм, на семейных фотографиях он был в нем, тем фото было лет двадцать. Видимо, новой одежды они себе не покупали. А я был в новом, но я не виноват, честное слово, мне захотелось встать и отчитаться, что этот пиджак я взял с хорошей скидкой в среднем таком магазине, а брюки – им вообще уже года два. Кроссовки, да, новые, я спрятал ноги под стол.
Неужели мне придется прийти сюда еще раз? Как бы наладить контакт с первой встречи, узнать все и доложить.
Кого я обманываю, знакомства не мой конек, и мне очень повезет, если удастся сказать официантке пару непринужденных фраз, не относящихся к заказу. Что же ей сказать? Спросить, как дела? А это вообще нормально, сделать заказ и спросить, как дела, как дела…
– Что будете заказывать?
– Как дела?
– Что?
– Ой, простите, – ну молодец, теперь разруливай…
– Вы это мне?
Официантка не сводила с меня глаз. Что бы ей ответить, не сойдя за психа или идиота. Если спросить, как дела, то она поймет, что ей не послышалось, и сочтет меня за самовлюбленного придурка, который решил подкатить… А может, мне и правда позаигрывать с ней? Как будто я знал, как это делается. Она все еще смотрела, а я все еще молчал. Пауза слишком затянулась, слишком затянулась пауза, ну, скажи же что-нибудь!
– Как делается ваш кофе? – наконец выговорил я. – Мне интересно знать как вы его делаете.
Вот ты идиот…
– Кофе? – удивилась она, посмотрев на меня с подозрением, как учительница, в класс которой пришел странный пацан и она не знает, идиот он или прикидывается. – Кофе у нас в пакетиках, растворимый. Сначала мы открываем пакетик, высыпаем содержимое в кружку, заливаем кипятком, берем ложечку и перемешиваем по часовой стрелке, вот так, – водила она карандашом, который достала из-за уха.
Ну все, дело можно считать провальным, я для нее точно идиот. Как делается кофе? В таком заведении как оно еще может делаться. Возьми себя в руки, говори как ни в чем не бывало, будто ты не совсем кретин.
– Принесите мне чашечку эспрессо, пожалуйста, – попросил я.
– Хренессо, – заржал хриплый голос.
Заржали все.
На моих щеках яичницу можно было жарить.
– Не обращайте внимания, – улыбнулась официантка.
– Я здесь первый раз.
– Я поняла. У нас нет эспрессо, и кофемашины тоже нет. Я могу вам принести только растворимый кофе.
– Отлично, – выдохнул я.
На ее бейдже выцветшей пастой значилось имя Нина.
– Есть что-нибудь будете?
– Нет, – сказал я. – Да, буду…
Если я выпью только кофе, то и уйду почти сразу, тогда мне с ней не поговорить.
– А что у вас есть?
– Сегодня на завтрак тост с сыром и омлет. Была и каша, но она закончилась.
Девушка заметно засмущалась, видно, ей было неудобно от скудности утреннего меню.
– Вот и замечательно, кофе, омлет и тост. Все принесите.
Она улыбнулась и ушла, а я не знал, куда себя деть. Сквозь табачную поволоку на меня «уставились» золотые зубы, перекатывающие сломанную зубочистку из одного угла рта в другой, изношенные ботинки отбивали какой-то ритм, черные пальцы с такими же почерневшими от грязи ногтями стучали по столешнице. Смотрели, отбивали, стучали, смотрели, отбивали, стучали… Я закашлялся от резкого сигаретного дыма, и этот чертов кашель никак не проходил.
– Ты какой-то дохлый, парень, тифозник, что ли? – спросил тот, что с зубочисткой.
Раздался ржачный гул.
Я промолчал и уткнулся в изрезанную ножичком, убитую временем столешницу. Все здесь было настолько изуродованным, что, казалось, не имело смысла чинить что-то одно, легче было сжечь это место. Я и не знал, что такие места существуют, что такие люди живут среди нас, на улицах я их тоже не видел. Они походили на настоящих работяг. Грузчики или шахтеры. Ей-богу, из окон своих теперь уже двух квартир я видел только людей с дипломатами и в выглаженных пиджаках, а единственные работяги, которые мне попадались, – это доставщики пиццы и чистильщики кондиционеров.
Кашель не унимался. Нина пришла с подносом, я отпил кофе.
– А комнаты для некурящих у вас нет? – спросил я.
– Вы здесь первый некурящий, – улыбнулась Нина, расставляя передо мной тарелку с поджаренным хлебом и омлет.
– И давно вы здесь работаете? – схватился я за последнюю ниточку ускользавшего разговора.
– Так уже около шести лет, – сказала она и скрылась в дыму между этими громилами.
Шесть лет! Я тут шесть минут – и уже не знаю, куда себя деть.
Вскоре она вновь появилась с подносом, направляясь к другому столику. На меня Нина даже не взглянула.
Вот и все? Весь разговор? И что мне делать, дожидаться ее на улице, пока смена не закончится? А если она сутки работает. О том, чтобы торчать около этой кафешки всю ночь, я и думать не мог.
Да уж, наверное, в этом министерстве точно ошиблись, назначив меня на эту должность. С такой ролью хорошо бы справился какой-нибудь красавец мексиканской наружности, какой-нибудь Густаво или Лижейру, с черными глазами и такой же щетиной, с атлетической фигурой и сильными руками. Я посмотрел на свои руки, кисти у меня были тонкие, будто женские, а щетина, не говоря уж о бороде, совсем не росла. Я не имел никакого мужского обаяния, я вообще ничего мужского в своей внешности не имел. И как она должна была заметить меня? Не заказывать же мне этот отвратный кофе еще раз. Второй чашки я не вынесу, да и назвать эти помои кофе язык не поворачивается, на нем, кстати, до сих пор остались нерастворимые крупинки этого пойла. Сколько же зарабатывают эти работяги, что вынуждены пить вот это все?