Призрак дракона

Гарранон уткнулся лицом в подушку, постарался расслабиться и загнал терзавшие душу ненависть и боль в дальний уголок души. Туда, где научился прятать все переживания, тревоги и печали с того самого момента, когда был привезен в Эстиан двенадцатилетним мальчишкой вместе с восьмилетним братом. О Ландислоу он начал заботиться, подобно любящему отцу, с тех самых пор, потому что все остальные из родственников были мертвы.
Гарранон рано осознал, что отсутствие или недостаток осторожности может повлечь за собой страшные последствия, например, насилие и убийство.
Он давно решил не следовать примеру отца. Каждый его шаг был продуман и просчитан. Благополучие брата – вот что являлось для него основной целью в жизни. Собственные душевные страдания казались по сравнению с этим не столь важными.
А самому Гарранону нередко приходилось страдать. В данный момент его мучили угрызения совести. Было жутко думать о том, как он испортил жизнь бедняге Варду из Хурога. И, как выяснилось впоследствии, совершенно напрасно. Парень сбежал вместе с рабыней Сирнэка.
Если бы у Гарранона была такая возможность, он сказал бы королю, что еще никому не показывал указа о заточении Варда в сумасшедший дом. Тогда Джаковен позволил бы ему действовать по своему усмотрению.
Теперь же было слишком поздно. Вездесущие шпионы разнесли весть о том, что Вардвика должны упрятать в скорбный приют, повсюду. А Гарранону приходилось считать каждую монетку после расплаты с Сирнэком – типом весьма ненадежным, который, даже получив денежки, мог припомнить Ландислоу затаенную на него обиду.
Сердце сжалось в груди Гарранона так сильно, что он почувствовал боль. Джаковену было в общем-то все равно, кто правит Хурогом – замком небольшим и бедным. После смерти предыдущего Хурогметена – бесстрашного воина, способного нагнать ужас на кого угодно – король потерял всякий интерес к Хурогу. Но Гарранон значил для него немало.
Если бы Гарранон попросил Джаковена пощадить Варда, тот непременно уничтожил бы парнишку. Король ревновал Гарранона ко всем абсолютно.
Джаковен мерно сопел, лежа рядом на кровати, а Гарранон напряженно обдумывал, правильный ли выбрал путь. А еще он размышлял об Оранстоне и о том, что не в силах помочь родным землям.
Что бы ни говорил король во время публичных выступлений и самому Гарранону, он определенно знал, что ворсагцы стремятся захватить весь Оранстон. Джаковен хотел дождаться того момента, когда Оранстон падет, а ворсагцы приблизятся к горным перевалам Сифорда и Толвена. Здесь-то их и встретило бы объединенное войско четырех оставшихся земель.
Оранстонское восстание было подавлено всего лишь пятнадцать лет назад. Слишком многие помнили те страшные времена, поэтому не спешили защищать Оранстон от «незначительных» набегов бандитов. На нынешнюю войну отправлялись бы с большой неохотой, пока она не вышла бы за пределы Оранстона.
А уж тогда-то благородных воинов охватила бы ярость, и они с готовностью отозвались бы на призыв короля очистить свои земли от неприятеля.
Прекрасная стратегия, если не принимать во внимание тот факт, что все позабыли о ни в чем не повинных людях Оранстона.
Отправляя Ландислоу домой, Гарранон велел ему начать подготовку людей к обороне Бурила, а также поручил в случае возникновения необходимости вывезти из имения все ценное.
Если бы убийство короля помогло спасти Оранстон, Гарранон давно убил бы его. Но он четко уяснил себе ещё в детские годы, что подобным поступком ничего не добьешься, кроме собственной смерти.
Использовать короля в своих интересах куда полезнее, чем быть казненным за убийство, считал Гарранон. Хотя прекрасно понимал, что его отец никогда не согласился бы с ним. Если бы ему требовалось одобрение отца, то у него был один выход – наложить на себя руки, как когда-то сделала его мать.
А если бы отец мог видеть сейчас, что его старший сын находится с королем в постели в качестве шлюхи, то собственноручно придушил бы его.
Гарранон долго не мог сомкнуть глаз. Он лежал, уставившись в мягкий ковер, устилавший пол в королевских палатах.
А Джаковен безмятежно спал.
– У меня новости, Эрдрик, – сообщил Бекрам, как только брат открыл дверь в его комнату.
Бекрам держал в руке пергамент. Его лицо выглядело настолько встревоженным, что Эрдрик не удивился бы, узнай он, что королю стало известно о проделках Бекрама и внизу у дверей его уже ожидает отряд солдат для препровождения негодяя в темницу.
– В чем дело?
Бекрам протянул брату пергамент.
Эрдрик сразу узнал почерк – письмо от отца. Он прочел его дважды.
И по-настоящему опечалился. Известие о том, что Варда собираются упрятать в сумасшедший дом, буквально потрясло его. Вард хоть и не блистал умом, но обожал Хурог и был привязан к нему сотней невидимых нитей.
Эта страстная любовь к родному замку передавалась от отца к сыну. Ведь и покойный Хурогметен дотянул до дома и умер в стенах Хурога… успев перед смертью еще раз доставить сыну боль. Эрдрик содрогнулся – дядя всегда вызывал в нем страх.
– Мне очень хотелось бы узнать, откуда отцу стало известно о том, что я сплю с королевой! – агрессивно раздувая ноздри, воскликнул Бекрам.
– С чего ты взял, что это ему известно? – Эрдрик пожал плечами и еще раз пробежал глазами по строкам письма. – Он ни слова об этом не пишет.
– Да, но просит меня при помощи связей с королевской семьей, которые у меня имеются, попросить Его величество вернуть Варду право быть Хурогметеном!
– Отец знает тебя как облупленного, поэтому и решил, что ты уже находишься в тесном контакте с королевской семьей. Точнее, с женской ее половиной. – Эрдрик укоризненно покачал головой. – Ты когда-нибудь допрыгаешься, братец!
Бекрам пренебрежительно фыркнул.
– Королю нет дела до супруги. В кровати его ублажает Гарранон. А может, и не только он.
– Это тебе сказала королева?
Бекрам искренне улыбнулся. Такое случалось крайне редко, но подобные улыбки всегда напоминали Эрдрику, за что он любит своего брата-близнеца.
– Нет. Это мне сказал сам король, – ответил Бекрам. – Тогда-то Его величество и дал мне разрешение пользоваться своей женой. Это было даже не разрешение, а приказ.
Эрдрик не знал, радоваться ему или печалиться. Король вел крайне опасные игры.
– Тебе следует быть предельно осторожным.
Бекрам беспечно кивнул.
– Единственное, чего я не понимаю, так это почему отец так печется о Варде. Всем известно, что он туп, как баран. Разве можно доверять ему управление Хурогом? Даже дяде Фэну временами бывало очень сложно справляться с теми или иными проблемами. – Он помолчал. – И потом… Мне этот Вард никогда не нравился.
Я даже догадываюсь почему, – подумал Эрдрик. – Вард хоть и туп, как баран, а всегда знает лучше тебя, как поступить правильнее.
–  Но не могу себе даже представить, что его сажают в сумасшедший дом! – продолжил Бекрам. – Бедняга Вард. Он ведь может прийти в ярость и кого-нибудь там прикончить… Наверняка существует какой-нибудь выход из ситуации.
– Какой? – спросил Эрдрик.
Бекрам пожал плечами.
– А ведь если Варду не избежать этой участи, то Хурог унаследует отец. Тостена, наверное, давно уже нет в живых. И все по милости дяди.
– Отец не хочет быть Хурогметеном, – заявил Эрдрик, прекрасно зная, что его слова сильно удивят Бекрама.
Дарах постоянно твердил, что получение титула Хурогметена – предел мечтаний любого мужчины, рожденного в Хуроге.
– Что?..
– Отец страшится Хурога. Он убежден, что замок проклят. Помнишь, как умирал дед? Смерть дяди Фэна была еще ужасней. – Эрдрик выдержал многозначительную паузу. – Естественно, отец возьмет на себя эту ответственность – из чувства долга. А ты хотел бы стать однажды Хурогметеном?
Бекрам задумался.
– Конечно, в этом есть что-то интригующее, – ответил он, почесывая затылок. – Владеть Хурогом – все равно что быть хозяином чудовища-людоеда. Но для меня этот замок слишком мрачный. Я люблю женщин, а кто из них согласится жить в столь жутком месте? – Он помолчал. – М-да, если Хурог станет собственностью отца, то после его смерти непременно достанется мне. А ты получишь Ифтахар, более богатый и теплый. Что ж, я поговорю с королевой.