Призрак дракона

Я неспешно почистил Нарцисса и расчесал его гриву и хвост. Он нетерпеливо постукивал копытами, мечтая поскорее присоединиться к остальным лошадям. Я не стал стреноживать коня, потому что доверял ему.
– Пойду пройдусь, – сообщил я, отведя Нарцисса на то место, где уже отдыхали другие кони и Перышко.
Аксиэль проворчал что-то неразборчивое себе под нос, а Орег оставил ветки там, где находился, и безмолвно приблизился ко мне.
Не знаю, кто принял это решение, но мы остановились на ночлег на небольшом расстоянии от основных построек бывшего города, оказавшись, таким образом, в самой северной части вершины холма, самой удаленной от Эстиана. От разрушенного города нас отделяли руины одной из величественных башен храма.
Вершина холма представляла собой ровную площадку, достигавшую по размерам акров шести. Несмотря на то что склоны были покрыты деревьями, здесь росла только трава. Скорее всего когда-то вершину выложили каменными плитами. Теперь их засыпало землей, но настолько тонким слоем, что ничего, кроме травы, тут не могло произрастать.
– Скажи, для чего ты привел нас сюда, Орег? – попросил я, когда мы удалились на приличное расстояние от нашего лагеря.
Орег отвернулся, и я не мог видеть выражения его лица.
– Не исключено, что наше появление здесь окажется важным, – ответил он. – Впрочем, может статься, и нет.
– Не грозит ли нам какая-нибудь опасность? – озабоченно поинтересовался я.
Орег повернул голову и улыбнулся.
– Жизнь всегда опасна, милорд. Лишь смерть приносит успокоение и освобождает от страхов и тревог. Но здесь нам нечего бояться, Вард. Тамерлейн защищает это место от нечистых сил. Не беспокойся.
Я пристально посмотрел ему в глаза. Хоть иногда мне и казалось, что этот парень просто сумасшедший, сейчас он выглядел настолько уверенным в себе, что я просто кивнул ему в ответ и постарался прогнать терзавшие меня мрачные мысли.
О Тамерлейн – мифическом хищном животном, обитавшем в Меноге и пожиравшем ночных демонов, я слышал много историй. Болтали также и о том, что из этого города ничего нельзя вывозить. Тех, кто отваживался-таки присвоить что-либо меногское, согласно легендам, постигали страшные несчастья.
Мы молча приблизились к остаткам стен храма, обошли груду обломков, взобрались и спустились по другой груде, более высокой. На фрагментах камней виднелись резные узоры, и, несмотря на то, что многие из них были лишь отдельными элементами каких-то орнаментов, я залюбовался их восхитительной красотой.
– Все это – работа гномов?
Орег усмехнулся.
– Ты тоже веришь этим россказням! И почему большинство людей считает, что резьбой по камню занимались лишь гномы? Конечно, они были настоящими мастерами: украшения хурогской библиотеки, например, – дело их рук. Но далеко не только гномы владели секретами этого искусства. Резьба по камню вышла из моды века два назад. Теперь украшают лишь деревянные поверхности. Это проще, дешевле и быстрее.
Стена, к которой я подошел, превышала по высоте самую высокую постройку Хурога. Когда-то она была длиннее, но верхняя ее часть обвалилась и лежала сейчас внизу в виде жалких осколков. В центре стены зиял дверной проем, украшенный перспективными порталами – уходящими в глубину уступами сходного прямоугольного очертания.
Я представил, что некогда эта высокая стена с дверным проемом была частью величественного храма, и моя душа наполнилась невиданным благоговейным чувством.
– Эта стена была когда-то расписана чудесными красками – голубыми и пурпурными, оранжевыми и изумрудными, – печально произнес Орег.
Смеркалось. Поэтому, только приглядевшись, я заметил, что стена действительно расписана. На передних гранях уступов, обрамлявших дверной проем – главным образом на тех из них, которые находились внутри и были лучше защищены от дождя и ветра, – росписи сохранились особенно хорошо. Нижняя грань была украшена изображениями человеческих фигурок. Каждый из нарисованных человечков выглядел весьма забавно. Все они как будто держали руками верхний уступ.
Я подошел ближе и внимательнее рассмотрел изображения. Человечки были совершенно разными. Ни один из них не походил на другого ни одеждой, ни позой, ни чертами лица. Некоторые даже стояли на руках, а уступ поддерживали ступнями. Но все они как будто излучали оживление и радость.
Как большинство богов Толвена, Атервон совмещал в себе две противоположности – печаль и веселье.
Я долго разглядывал рисунки. Потом медленно прошел сквозь дверной проем и оказался на небольшой площадке, сплошь заваленной обломками камней. Здесь стояла Сиарра, задумчиво глядя туда, где внизу простирался Эстиан. Ей еще никогда в жизни не доводилось его видеть.
– Большой город! – воскликнул я, осторожно приближаясь к сестренке, боясь ее напугать.
Сиарра покачала головой и сделала руками странный жест, скорее всего означающий сжатие.
Я окинул Эстиан сосредоточенным взглядом, пытаясь понять сестру. Этот город был очень старым: возможно, его основали раньше, чем Хурог. С высоты, на которой мы находились, он казался громадной паутиной, так как состоял из ряда защитных стен округлой формы. Когда население уже не помещалось в пределах существующей стены, город обносили еще одной. Сейчас края внутренних из них были не очень отчетливо видны, потому что по обе стороны к ним примыкали разнообразные постройки различных цветов и форм.
Я нахмурился. Внешняя стена Эстиана была явно ниже и у же предыдущей стены. Между ними я почти не увидел зданий. Большую часть земли на этой территории покрывала чернота – то, что осталось от страшного пожара, охватившего Эстиан примерно в то время, когда я только появился на свет.
Сиарра была права. Эстиан не разрастался, а уменьшался.
Спал я в эту ночь ужасно – во сне постоянно слышал звон колоколов. Когда проснулся в первый раз, увидел, что все спят. А во второй – что Сиарры и Орега нет.
Я тут же разбудил Тостена. Он принялся будить лежавшего рядом с ним Аксиэля, я – Пенрода. Бастилла спала так необычно крепко, что нам не удалось вырвать ее из объятий сна.
– Я могу побыть с ней, – предложил Пенрод.
Я кивнул, и мы втроем с Тостеном и Аксиэлем поднялись на ноги.
– Наверное, нам следует разделиться, – произнес вполголоса Аксиэль. – Кто-то осмотрит вон те развалины, а кто-то направится прямо к храму.
Я чувствовал, что незамедлительно должен идти к чернеющей во мраке ночи стене. Странно, но мне не терпелось рвануть туда со всех ног. У меня было такое чувство, что кто-то невидимый беззвучно зовет меня оттуда.
– Хорошо, – ответил я. – Вы с Тостеном ступайте к развалинам, а я пойду к стене. Встретимся возле нее.
Ноги словно сами понесли меня туда, где несколько часов назад я рассматривал забавных человечков, нарисованных на уступе, обрамляющем дверной проем. Я нашел Сиарру на том самом месте, откуда мы смотрели с ней на Эстиан. Она стояла неподвижно, ветер трепал ее длинные волосы.
Орег лежал у основания стены, свернувшись калачиком, всхлипывая и содрогаясь.
– Сиарра, – позвал я сестру, опускаясь рядом с Орегом на колени. – Орег, в чем дело?
– Я не смог! – надрывно выкрикнул он. – Не смог, хозяин! Я пытался… Но ничего не получилось… Атервон…
– Сиарра, ты знаешь, что с ним происходит? – обратился я к сестре.
Сиарра повернулась ко мне, и я замер от ужаса. В ее глазах ярким оранжевым светом, ослепительным на фоне ночной темноты, горел огонь. Она вытянула руку и под ней из ниоткуда появилось огромное животное. Оно потерлось головой о ладонь Сиарры, как ласковая громадная кошка.
– Сиарра?..
Моя сестра мило улыбнулась и вдруг заговорила:
– Вардвик из Хурога, драконы еще будут жить на земле, если ты согласишься достойно заплатить за это.
Ее голос звучал так бесцветно, что если бы не видеть, кто говорит, то определить, чей это голос – женщины, мужчины, Надоеды, – было бы невозможно.
– Ш-ш, – сказал я Орегу, который продолжал лепетать неразборчивые слова и всхлипывать.