Янтарные небеса
– В каждой женщине, равно как и в тебе, есть то, что делает ее женщиной… – снова смущенно начал он. – Женщина создана именно для того, чтобы быть рядом с мужчиной днем и спать вместе с ним ночью. А тебе предстоит все ночи напролет проводить в одиночестве, испытывая томление и чувствуя себя никому не нужной и покинутой, потому что человек, за которого ты вышла замуж, не сможет доставить тебе радость физической близости… Ведь женщина спит с мужчиной не только для того, чтобы зачать ребенка, – по крайней мере, так не должно быть. От того, что происходит между ними в постели, она получает удовольствие… Я не могу тебе толком объяснить все это, потому что не знаю, как это сделать, какие для этого подобрать слова… Но мне ужасно жаль, что с Дэниелом тебе никогда не суждено стать настоящей женщиной и испытать все радости любви.
О Господи, что он такое несет? И почему он вообще должен распространяться на эту тему? Ведь могла же ее мать или какие-нибудь подружки посвятить ее во все тонкости взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Но похоже, они этого не сделали. А Джессика все смотрела на него, с любопытством и вместе с тем смущенно. Она изо всех сил старалась понять Джейка. А что он мог рассказать ей о любви и нежности, когда общался лишь с проститутками, да веселыми вдовушками, да девицами из приграничных городов, не знавшими ни стыда, ни совести? Как мог поведать такой невинной девушке, как Джессика, о том, что существует настоящая, чистая любовь, когда и сам был обделен ею?
Заметив, с каким смятением смотрит на нее Джейк, Джессика опустила глаза, но он еще крепче сжал рукой ей подбородок, заставив смотреть на себя.
– А как же Дэниел? – спросил он, решив затронуть ту тему, о которой имел представление. – Подумала ли ты о том, какая это мука для него – каждый день находиться с тобой рядом, видеть тебя и не мочь… Ведь он все еще хочет тебя, Джессика. А когда мужчина хочет женщину, он весь горит как в лихорадке, его снедает яростный огонь и он способен думать лишь о том, какая ты красивая, как нежно пахнет твоя кожа, какое восхитительное у тебя тело. Он мечтает лишь об одном: заняться с тобой любовью, потому что, даря наслаждение, он и сам получает наслаждение…
Голос Джейка прервался. Сам того не замечая, он отпустил подбородок Джессики и легонько провел пальцем по ее теплой шелковистой щеке. В глазах ее больше не было страха, лишь трепетное ожидание, и сердце его дрогнуло.
– Самое прекрасное, что могут делать мужчина и женщина вместе, Джессика, – это любить друг друга, – проговорил Джейк хрипловатым голосом и, не в силах удержаться, перевел взгляд на губы Джессики, розовые, мягкие и нежные. – Господь создал мужчину таким образом, что часть его тела способна находиться в теле женщины, а женщина способна принимать его. И не может быть для мужчины большей муки, чем желать женщину и знать, что он никогда не сможет ею обладать.
Джейк коснулся пальцем уголка губ Джессики и почувствовал, как они слегка дрогнули. И внезапно ему пришло в голову, что он говорит вовсе не о чувствах Дэниела, а о своих собственных.
Судорожно сглотнув, он потупил взор и с трудом, неуклюже поднялся. Долгое время оба молчали. Джейк первым нарушил молчание:
– Пойду посмотрю, что там у нас с ужином.
Он зашагал к костру, а Джессика еще долго сидела, уставившись на свои руки и не зная, ни что сказать, ни что подумать.
На следующий день Джессика с Джейком почти не разговаривали. Стояла влажная, удушливая жара. Казалось, настроение двух затерявшихся в болоте путешественников передалось окружающей природе: все замерло в безмолвном ожидании. Джессика чувствовала: должно произойти что-то такое, что нарушило бы гнетущее молчание, разрядило бы возникшую между ней и Джейком неловкость, вязкую, словно ленивые волны жары, и густую, словно тучи насекомых.
Как она ни пыталась выбросить вчерашний разговор с Джейком из головы, обрывки его то и дело вспоминались, не давали покоя, и она, сама того не желая, терзала их, как собака кость – трепетно, не спеша, с наслаждением. Она очень многого не понимала, но спросить не могла.
Джейк говорил, что чувство, которое она испытывает к Дэниелу, вовсе не любовь, а только благодарность. И хотя здравый смысл подсказывал Джессике, что ей лучше всего забыть его слова, она была не в силах это сделать. И в самом деле, откуда ей знать, какие чувства она испытывает к своему мужу? Их знакомство развивалось слишком быстро и бурно. Дэниел действовал настолько стремительно и решительно, что у Джессики дух захватывало. Конечно, она благодарна ему, у нее есть для этого все основания. Но существует ли какая-нибудь разница между благодарностью и любовью?
Джессика украдкой взглянула на Джейка. Он с силой втыкал шест в мутную воду, направляя пирогу к берегу, собираясь остановиться на ночлег. Выражение лица его было строгим, профиль четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. Боясь, что он перехватит ее взгляд, Джессика поспешно отвернулась, чувствуя, как сердце затрепетало в груди. А вот с Дэниелом у нее никогда такого не бывало. Никогда от его мимолетного взгляда у нее не начинало трепетать сердце, и, как Джессика ни пыталась, она не могла припомнить, какого цвета у него глаза.
Джессику охватило отчаяние, однако она попыталась подавить его. Нет, не может того быть, чтобы Джейк оказался прав. Она не сделала ошибки. Она любит Дэниела и будет ему хорошей женой. Кроме Дэниела, у нее нет никого на свете, и все у них будет хорошо. А все-таки интересно, что подразумевал Джейк под томлением, которое она якобы станет испытывать по ночам. Может, это то самое чувство, которое иногда накатывало на нее, когда она лежала под одним с ним одеялом, прислушиваясь к его ровному дыханию и чувствуя, что ладони у нее становятся влажными от пота, а сердце начинает биться быстрее лишь оттого, что он рядом? От одной мысли об этом Джессике сделалось не по себе. Она поспешно отвернулась, боясь, что Джейк прочитает по ее лицу, какие мысли бродят у нее в голове. Это было бы вовсе ни к чему.
Но почему он упорно молчит? Хоть бы сказал ей что-нибудь легко и непринужденно, как раньше. Хорошо бы придумать какую-нибудь тему для разговора. Джессика чувствовала: если сейчас не произойдет что-нибудь такое, что могло бы снять это ужасное напряжение, возникшее между ними, она закричит.
И это «что-то» произошло.
Джейк направлял пирогу к берегу, где переплетающиеся ветви ив образовали густой зеленый шатер. Вытаскивая из воды шест, он случайно стукнул по ветке дерева, и что-то тонкое, скользкое и извивающееся плюхнулось Джессике прямо на колени. Змея!
Джессика завопила во весь голос и, порывисто вскочив, сбросила отвратительное пресмыкающееся на дно лодки. Злобно зашипев, змея свернулась в кольцо и вскинула маленькую головку.
– Убери ее! Убери! – крикнула Джессика, и потревоженные шумом птицы и белки защебетали и защелкали над головой.
Глянув на змею, Джейк весело рассмеялся.
– Ну что ты? Это же зеленый уж. Он не кусается. Перестань вести себя как безмозглая дурочка!
Но Джессика чувствовала себя так, будто пребывает в кошмарном сне. Она никак не могла избавиться от мерзкого ощущения змеи на коленях и продолжала вопить так, будто ее режут:
– Убери ее! Убери!
Внезапно змея, которой, видимо, не понравился весь этот шум-гам, поползла, извиваясь, прямо к Джессике. Крича, Джессика попятилась и, когда отступать дальше было некуда, поставила ногу на край лодки, готовая, если потребуется, прыгнуть в воду.
– Прекрати сейчас же! Я же сказал тебе, что она абсолютно безвредна. – Наклонившись, Джейк схватил извивающегося ужа за туловище прямо за головой и, подняв его, шагнул к Джессике. – Отойди от края, идиотка ты эдакая, а то еще свалишься, чего доброго, за борт!
Но Джессика уже ничего не соображала. Она только видела, что Джейк направляется к ней с огромной змеей в руках. В панике она отшатнулась и… не удержалась в лодке.
Отчаянно замахав руками, Джессика попыталась удержать равновесие. Отшвырнув змею в сторону, Джейк поспешно протянул ей руку. Ухватившись за нее, Джессика рванула Джейка на себя с такой силой, что, не удержавшись на ногах, он полетел следом за ней в вязкую вонючую воду.