Развестись нельзя мириться

— Наташа! — окликнула ее я.
— А? Что? — Она будто огорчилась, увидев меня. — А, это ты…
Я недоумевала: мы не ссорились, всё шло как обычно.
— Наташ, что случилось? Что-то произошло?
— Дома расскажу… — махнула рукой подруга, и мы пошли в дом.
Наташа работала мастером маникюра и периодически ездила к постоянным клиентам домой. Может, просто устала и хотела побыть одна? Я гадала, что стало причиной ее плохого настроения.
Вскоре мы сидели на ее кухне с тарелками салата и чаем.
Всё это время подруга молчала. К еде она даже не притронулась.
— Алин, — вдруг заговорила она, — наше подружкино соглашение всё еще в силе?
Я выронила вилку из рук. Подружкино соглашение — как давно я не слышала это словосочетание!
Лет пять назад мы с Наташей после просмотра какого-то фильма, в котором муж изменял жене, а подруга знала, но молчала, договорились о том, что не будем скрывать друг от друга такие моменты. Если заметили или застали врасплох — скажем друг другу.
Сердце заколотилось где-то у горла, в ушах зашумело, а ладони резко вспотели, но я глухо проронила:
— В силе.
— Я… Ты… Алин… Может, и не стоит говорить… Там, наверное, ничего и не было… Это совпадение просто…
— Так, Наташа! Сказала «а», говори «б»!
— Я сегодня у клиентки была в твоем доме, только она в другом подъезде живет. А когда проходила мимо твоего, увидела выходящую оттуда Карину…
И подруга опустила голову.
Карина была бывшей любовью Германа. Долгой, большой, настоящей. Они собирались пожениться, но он застал ее с другим и расстался. А потом встретил меня.
Звенящая тишина воцарилась в голове на несколько секунд. А потом я явственно услышала, как со скрипом закрутились какие-то шестеренки, и мой, словно со стороны раздавшийся голос, спросил:
— Во сколько это было?
Наташа назвала время.
Именно тогда, точнее, минут за десять до этого, я и звонила Гере.
    
Глава 11. Показалось?
Алина
Я начала лихорадочно соображать: могла ли что-то упустить? Могла ли не заметить чего-то, что творилось прямо у меня под носом?
Воспоминания атаковали, словно настырные комары. Перед глазами возникла картина из прошлого.
Как-то поздним вечером я разбирала вещи в шкафу после переезда к Гере и наткнулась на коробку. «Любопытство не порок», — подумала я и открыла ее. А там — фотографии Геры и Карины и их же переписка.
«Даже не помню, когда видела живые письма в последний раз…» — вспышкой пронеслась в голове мысль.
В это время в комнату как раз зашел любимый. Я протянула ему коробку.
— Что это?
— Не знаю… — почесал затылок он и заглянул внутрь. — А-а-а, понял. Алин, я просто забыл выкинуть, правда. Хочешь, пойдем прямо сейчас выкинем вместе?
Я не увидела в его глазах ни капли сомнения или сожаления. Помотала головой. А он собрался, взял коробку и пошел выкидывать сам. Вернулся без нее, а потом мы долго лежали обнявшись, и Гера говорил, что Карина в прошлом, а его настоящее и будущее — это я.
Я поверила.
За шесть месяцев нашей совместной жизни Карина заходила несколько раз. В первый раз с ней общался Гера, краем уха я слышала обрывок их разговора.
— Карина, я всё сказал!
— Ну пожалуйста, дай мне шанс! Я люблю тебя и знаю, что ты тоже!
— Всё кончено! Я люблю Алину, — твердо отрезал Гера. — Не приходи больше.
— Что мне сделать, чтобы ты изменил решение?
— Ничего, Карина… Найди другого и прекрати сюда заявляться! — И захлопнул дверь перед ее носом.
Я верила Герману, потому что и Тарас ко мне после расставания таскался не единожды, всё надеялся, что прощу и пущу обратно. Надежды его оказались тщетны… Как и надежды Карины. Так, по крайней мере, думала я тогда.
Два раза Карина заявлялась, когда Германа не было.
Когда я открыла дверь в первый раз, бывшая смерила меня взглядом, полным ненависти, и буквально выплюнула:
— Ты!.. Это всё ты виновата! Если бы не ты, Гера простил бы меня и вернулся!
В голове тут же зашумело, пульс подскочил, и я вцепилась в ручку двери так, что побелели костяшки пальцев, но взяла себя в руки, вскинула бровь и парировала:
— Ошибаешься. У Германа было время подумать и до того, как мы встретились. Может, пора уже признать поражение? Займись своей жизнью и отстань от нас!
Карина ухмыльнулась:
— Много ты знаешь о любви… Такие чувства и страсть, как были у нас, так быстро никуда не исчезают! Я всё равно его верну — это вопрос времени.
Она развернулась и ушла.
А я потом долго сидела на кухне и пыталась успокоить ускорившееся сердцебиение. В голове пульсировали ее слова «всё равно верну». Я мысленно парировала: «Гера любит меня! Между вами всё кончено!»
Не стала ничего говорить Герману тогда, решила, что это ни к чему, потому что он сделал свой выбор.
Буквально через несколько недель она снова заявилась, но я, увидев ее в глазок, просто не стала открывать дверь — нервы были дороже. Карина же заметила, что в глазок смотрели, и начала что-то орать.
Я ушла в дальнюю комнату, чтобы этого не слышать, даже надела наушники в включила любимую музыку. Минут через пятнадцать проверила: шум стих, бывшая наконец-то ушла.
После этого она больше не приходила, и я расслабилась, решила: она усвоила урок, поняла, что с Германом ей больше нечего ловить.
Кто знает, возможно, я зря расслабилась? Ведь последние полгода Геру словно подменили. И вот снова на горизонте возникла Карина…
— Наташ, — обратилась я к подруге, — я, наверное, дура, но не хочу выносить вердикт до того, как поговорю с Герой…
— Вот и правильно, вот и молодец! — обрадовалась подруга. — Конечно, выслушай его, а потом выводы делай. Вдруг она вообще не к нему приходила? Вдруг это просто совпадение?
Я кивнула. Не буду рубить сплеча — слишком сильно его люблю, несмотря ни на что.
— Как думаешь, а может, стоит назначить встречу в «Крокодиле»? — вдруг осенило меня.
«Крокодил» был тем самым баром, в котором мы познакомились и где зародились наши чувства. К тому же лучше общаться не дома, чтобы я старалась держать себя в руках, ведь понимала: в привычной обстановке меня может занести на повороте, не сдержусь и наговорю лишнего.
В общем, решила: это отличное место, чтобы напомнить себе обо всем том, что нас связывает, и о нашей любви.
После этого даже повеселела.