Острова жизни

Один за другим Тэйн выложил камни на поверхность Колодца и поспешно отошел назад. Он надеялся, что с Колодцем произойдет то же самое, что и с Кругами, но реакция была совершенно иной — красное свечение уменьшилось, а свод пещеры отозвался слабой, но отчетливой вибрацией. Теперь следовало решиться сделать именно тот шаг, который он столь тщательно обдумывал всю дорогу во время бегства из Зар Алы. Да, мощи Колодца должно хватить, чтобы направить силу разрушения, им накопленную, против ненавистного Острова. Шайола, длинная и труднопроизносимая, была выстроена в его воображении и продумана до мелочей. Принцип воздействия был тот же, что использовался островитянами во время осады Риан Ал Джара, только многократно усиленный и точечно направленный. Ройг не сомневался, что шайола не причинит ему никакого вреда — перед ним был неисчерпаемый источник Огня жизни, главное, чтобы у него хватило умения совладать с ним.
А если он все-таки не справится… Кельхандар до мелочей знает, как именно ему дальше поступить.
Он убрал камни с поверхности Колодца, отложив их в сторону. Итак… Медленно и осторожно, один за другим, он нарисовал над серединой Колодца знаки ши-ала, и когда они обрели видимость, объем и налились бордовым светом, он зачерпнул Огонь жизни прямо из Колодца и связал их прочной невидимой нитью. Шайола ожила, воплотившись в сложный живой узор, ужасающий в своей мощности и смертоносности. Кельхандар ахнул у Ройга за спиной, прошептав «ты сошел с ума…» и попятился в безопасную тьму лестницы. Тэйн выдохнул и взмахнул двумя руками, инициируя воздействие.
…Очнулся он на полу у стены, оглушенный и не соображающий, что произошло. Шайола по-прежнему висела над Колодцем, такая же, как и была, гул и вибрация усилились, багровая поверхность подергивалась алыми вспышками. Отдышавшись, Тэйн поднялся на ноги и повторил жесты. И снова оказался на полу, отброшенный невидимой яростной силой. Подобравшись на четвереньках к краю Колодца, он упрямо повторил жесты, влив в них как можно больше позаимствованного Огня жизни. И снова его ударило невидимым ветром, сбивая с ног и отбрасывая к стене и.
Что ж, у него были и другие идеи.
Несколько раз он перестраивал шайолу, меняя в ней ключевые элементы, добавляя те знаки ши-ала, что несли смерть и разрушение, связывая их не просто Огнем жизни, а ненавистью, пропущенной через свое сердце. И каждый раз результат был одинаков — некая почти разумная сила отшвыривала в сторону, оставляя неизменными плоды его безумных трудов.
В конце концов вмешался Кельхандар и оттащил его подальше от безнадежного единоборства с полуразумной стихией, в спасительную тень лестницы.
— Хватит уже, — проворчал он. — Попей вот, — протянул он фляжку с водой.
— Попробуй ты, — сказал Ройг, жадно отхлебывая. — Может, у тебя получится?
— Вряд ли, — ответил тот. — Я тут подумал… Уничтожить Остров может только равный тому, кто его создал. Творец, понимаешь? Тот, кому дано изменять миры. Я читал об этом в Арта Син Рен, Книге Круговорота. Ты не Творец… да я тоже. У нас не получится.
Тэйн подумал о телле, мастере хэльдов, создавшем Остров. Возможно…
— Ты же умеешь создавать хэльды, — обратился он к хильду. — Попробуй.
Тот лишь покачал головой.
— Я знаю, что у меня не выйдет, — твердо ответил он.
— Тогда надо сделать то, зачем пришли, — прошептал Ройг.
— Надо… — согласился Харриаберт.
Посидев в успокаивающей, приятной тишине, он поднялся на ноги и снова шагнул к Колодцу. Видимо, придется исполнить то, к чему они стремились так давно и так упорно.
…Счет времени он потерял, еще когда первый раз очутился лицом к лицу с древней стихией. Слова той, правильной шайолы, гремели подобно громовым раскатам, и бело-огненный вихрь рассеял мрак старинной обители Колодца, осветив каждый уголок погребенного под тяжестью горы самого первого и самого последнего святилища теллов. Он управлял и контролировал поток стихий с помощью одного из камней, остальные артефакты откликались ярким, чистым светом и музыкальными тонами, сливаясь в одну странную, торжественно-печальную мелодию. Порою она ослабевала под напором резкого диссонанса, вносимого Колодцем, но, набирая силу, с каждым мгновением становилась все громче и громче. Ройгу казалось, что завершение близко, когда багровые волны, сорвавшиеся с поверхности Колодца, заглушили мощное и слаженное звучание артефактов, сметая вместе с музыкой и сам вихрь. Тэйн чуть было не упал на колени от неожиданного толчка, но, устояв и отдышавшись, принялся строить все с самого начала.
…Ему приходилось начинать снова и снова, потому что нечто чуждое и неуправляемое, не имевшее определения, истекало из Колодца и каждый раз оказывалось сильнее. Ройг был упрям, дав клятву, что не уйдет, пока не одержит верх над враждебной стихией. В конце концов музыка, создаваемая камнями-защитниками, пересилила мрачную какофонию Колодца, и алые вспышки, словно множество злобных ненавидящих глаз, перестали метаться по пещере, сменившись спокойным малиновым сиянием.
Тогда он отошел назад, еще не осознавая своей усталости и не чувствуя опустошенности, и оставил камни на поверхности Колодца. Кельхандар помог ему спуститься по лестнице и уложил на каменное ложе в одной из пещер неподалеку. В душе воцарилось странное спокойствие, сравнимое разве что с мрачным молчанием родовых усыпальниц. Хильд сунул ему лепешки и сыр, Тэйн механически сжевал их, не чувствуя вкуса, полежал, вспоминая произошедшее, поднялся на ноги и побрел обратно к лестнице.
Надо было убедиться, что все получилось.
Когда он снова шагнул под свод большой и сумрачной пещеры, багровое отталкивающее пятно неправильной формы вновь испускало свои убийственные волны. Камни молчали, темные и безжизненные, словно сгоревшие.
— Адовы облака… — ахнул Кельхандар.
Колодец откликался на каждый шаг, встречая его почти осязаемым противодействием. Тем не менее Тэйн забрал каждый из предметов и, повернувшись к Колодцу, сказал ему, словно живому, со всей ненавистью, на которую был способен:
— Посмотрим, кто кого…
Колодец полыхнул, впитывая его слова, словно сухая земля воду, и засветился сумрачно-красным сиянием. Осознав, что лишь добавил ему силы, Ройг поспешил убраться, разглядывая потемневшие камни. Впрочем, они лишь потускнели. Полежав в его руках, они снова обрели прежнее синеватое свечение.
…Тэйн пытался снова и снова, каждый раз побеждая музыкой камней возмущенный голос Колодца, и каждый раз после паузы все возвращалось в прежнее состояние. Он отдыхал, позволяя себе длинные перерывы на сон и восстанавливая силы, а затем снова кидался в атаку. Он попытался изменить слова шайолы, предложенной Ривардом, усиливая ее. Огненный вихрь становился не просто огромным — гигантским, но тем не менее, с каждой попыткой голоса камней-защитников становились все слабее и слабее, а ему самому стоило огромного труда поддерживать их звучание и сопротивляться песни смерти и хаоса, прорывавшейся сквозь их мелодию. И когда, наконец, после очередной попытки их некогда чистые голоса замолкли совсем, он в отчаянии швырнул камень в руке в дальний угол пещеры и проклял Колодец, коротко и страшно. Кельхандар, обнаруживший лежащего Ройга почти у самой границы багрового сияния, силой выволок его из пещеры.