Незримая нить

  
11
 
Никогда ранее в своей жизни Элинор не ощущала себя такой беззащитной. Ее отношения с Голди и Джулией складывались годами, и она не стеснялась говорить с ними о вещах, о которых не решилась бы высказаться в присутствии посторонних. Их давняя дружба являлась некоей данностью, существующей ровно столько, сколько Элинор себя помнила.
Но что касается Фрэнка…
Если не считать подруг, подробностей гибели ее родителей не знал никто, хотя, разумеется, кое-какие слухи время от времени возникали. Особенно активно они циркулировали в так называемом «высшем обществе» после того, как по достижении двадцати одного года Элинор вступила во владение положенными на ее счет деньгами. Она тогда намеревалась вести образ жизни, соответствующий ее общественному положению, хотя чувствовала себя не слишком уверенно, опасаясь суждений старых знакомых ее родителей.
Однако ей вскоре стало ясно, что прошлое всегда будет ходить за ней как тень и надо научиться как-то с этим жить. Так что вся ее кипучая энергия, стремление к независимости и открыто декларируемая свобода поведения в основном обуславливались необходимостью отстоять свое место под солнцем и дать понять, что ей плевать на косые взгляды наиболее консервативных членов общества.
И тут вдруг явился Фрэнк и всего за несколько дней разрушил тщательно возведенные ею защитные барьеры, оставив Элинор совершенно беззащитной перед окружающим ее миром. А своим признанием в любви он напугал Элинор просто до полусмерти…
— С тобой все в порядке, — спросил Фрэнк гораздо позднее, когда они уже лежали в постели.
Она улыбнулась ему в полутьме.
— Я думала, ты уже спишь.
— Я тоже думал, что ты спишь, пока не почувствовал, как ты вздрогнула.
— Ничего подобного не было.
— Нет было. Как будто что-то тебя сильно испугало.
Элинор ласково пригладила растрепанную, непослушную шевелюру Фрэнка.
— Тебе пора бы знать, что меня нелегко испугать.
Привстав, он подпер голову рукой.
— Я знаю одно: тебе хочется, чтобы я так думал. И весь остальной мир тоже.
На этот раз она действительно вздрогнула, что крайне потрясло ее саму.
— Вот видишь, — сказал Фрэнк, беря ее руку и целуя в ладонь.
Элинор улеглась поудобнее.
— Я вижу только обнаглевшего спортсмена, который не знает, когда нужно остановиться.
С этими словами она положила голову ему на грудь.
— Фрэнк…
— Что?
— Ты когда-нибудь думал о детях?
Наступило довольно продолжительное молчание.
— О детях?
— Да, о детях.
— В принципе? Или о том, чтобы их иметь?
— Чтобы иметь. — Элинор взглянула ему в лицо. — Хочется ли тебе иметь маленькую копию самого себя, называющую тебя папой? А может, десять таких маленьких копий? Или ты решил, что с твоими постоянными переездами и профессией это несовместимо?
— Ты же понимаешь, что такая жизнь не может длиться вечно, Элинор.
— Ты уклоняешься от ответа.
Улыбнувшись, Фрэнк обнял ее.
— Да, уклоняюсь. Нам пора спать. Сейчас слишком позднее время для обсуждения столь важных вопросов.
Элинор понимала, что он прав. Она сама, только что чувствовавшая себя довольно бодрой, ощутила, как веки словно налились свинцом, и, крепче прижавшись к теплому телу Фрэнка, погрузилась в сон.
— Прибыл независимый судебный эксперт, — сообщила Шарлотта, появившись в дверях офиса Элинор. — Провести его в комнату для совещаний?
Элинор, прикрыв телефонную трубку ладонью, кивнула.
— Разумеется. И если я не закончу говорить через пять минут, напомни мне о нем, хорошо?
Шарлотта ушла. И внимание Элинор, продолжающей прижимать плечом трубку к уху, вновь обратилось к куче сваленных на столе папок. Среди них где-то должна была находиться нужная, содержащая отчет частного детектива. Его секретарша уже готова была принять сообщение, но Элинор попросила подождать. Она боялась, что если не поговорит с детективом прямо сейчас, то, замотавшись, забудет, что хотела сказать.
В дверь просунулась голова Джулии.
— Три практиканта согласились приступить к работе исключительно над делом Ханиман.
 
Элинор облегченно вздохнула.
— Спасибо, Джулия. Что бы я без тебя делала!
Подруга вошла в комнату.
— Сама не знаю. Может быть, все-таки отказаться от Ханиман как клиентки?
Элинор недовольно посмотрела на Джулию.
— Даже не хочу этого слышать, ясно? — Отыскав наконец папку, она раскрыла ее в нужном месте. — Кроме того, мне кажется, что мы с тобой договорились насчет этого.
Джулия поморщилась.
— Да, договорились. Однако я по-прежнему убеждена, что мы имеем дело со стопроцентным умышленным убийством…
Элинор остановила ее жестом руки.
— Если даже и так, что это меняет? Предлагаешь отказаться от дела и посоветовать Ханиман обратиться к другому адвокату? За четыре дня до начала процесса? Да после этого нам с тобой останется только бросить занятие юриспруденцией.
— Как вижу, ты сегодня в деловом настрое!
С того вечера, как они с Фрэнком разделили нечто большее, чем крабовые клешни, прошло уже три дня. И за все это время они провели вместе общим счетом не более сорока пяти минут. Причем сорок из них были посвящены страстному и чувственному сексу, а пять ушли на раздевания и одевания.
Этим утром Элинор попыталась было извиниться за свою занятость, но Фрэнк уверил ее, что все понимает, однако, уже выйдя из дому, она засомневалась в этом. Несмотря на их близость, ей казалось, что никогда они еще не были так далеки друг от друга. Может быть, как раз эта близость и позволяла увидеть разделяющую их дистанцию.
Но как бы то ни было, Элинор начинала бояться, что потеряет его. А самое главное, сомневаться в том, что вообще когда-либо им обладала.
— Элинор!
— Мисс Фергюссон!
Голоса Джулии и секретарши из трубки слились в один, что отнюдь не улучшило ее настроения. Умолив секретаршу подождать еще немного, она попросила Джулию позаботиться о независимом судебном эксперте, приглашенном ею из Нью-Йорка и считающемся лучшим специалистом в своей области, на что указывали его баснословные гонорары. Однако в данном случае деньги не имели значения, если, конечно, Оливия Ханиман не желала получить длительный тюремный срок. Или инъекцию смертельного яда. Хотя в их штате смертные приговоры давно не приводились в исполнение, сама казнь отменена не была.
— Спасибо за то, что подождали, — сказала Элинор секретарше, одновременно улыбаясь на прощание Джулии и просматривая отчет, касающийся связи мисс Мириам Хадсон с Маркусом Ханиманом. Какие-либо сведения о ее домашнем адресе или телефоне отсутствовали начисто.
— Ничего страшного, — ответила секретарша. — Я только хотела сообщить вам, что Джо минуту назад уехал.
Элинор тяжело вздохнула. Значит, не судьба.
— Хорошо. Если вам удастся переговорить с ним прежде меня, передайте, пожалуйста, что у меня к нему весьма срочное дело.
— Передам.
Повесив трубку, Элинор попыталась решить, каким образом отыскать девицу, если детектив не позвонит до начала следующей недели.
Вот уже четвертый вечер Фрэнк сидел за кухонным столом в полном одиночестве. Более того, у него создалось впечатление, что отсутствие Элинор вызвано не только ее ревностным отношением к интересам клиентки, но и желанием держаться от него подальше.
Он взглянул на часы. Ему было уже хорошо известно, что готовить блюда, которые надо есть горячими, совершенно бессмысленно, особенно сейчас, перед началом процесса. Но, как ни странно, его не оставляла надежда на то, что сегодня Элинор все-таки появится, оторвется на часок от работы и забежит увидеться с ним и съесть свой ужин.
Однако она даже не позвонила.
А ведь он наконец-то решился поведать ей о своем медицинском образовании и о перемене рода занятий. Прежде ему никак не удавалось улучить благоприятный момент. То Элинор была слишком занята, то сбивала Фрэнка чем-нибудь с толку. Рассказ о родителях, к примеру, надолго вывел его из равновесия.