2034: Роман о следующей мировой войне (ЛП)

В последний раз, когда Ведж слышал эту короткую речь от своего прадеда, ему было шесть лет. У остроглазого пилота была лишь легкая дрожь в голосе, несмотря на его девяносто с лишним лет. И теперь, когда ясное солнце осветило его купол, Ведж мог слышать слова так отчетливо, как если бы его прадедушка ехал на заднем сиденье. За исключением F-35E Lightning, на котором он летал, у него было только одно место.
Это была лишь одна из многих проблем, возникших у Веджа с истребителем, который он пилотировал так близко к иранскому воздушному пространству, что буквально пританцовывал правым крылом вдоль границы. Не то чтобы маневр был трудным. На самом деле, полет с такой точностью вообще не требовал никаких навыков. План полета был введен в бортовой навигационный компьютер F-35. Веджу ничего не нужно было делать. Самолет летел сам по себе. Он просто наблюдал за управлением, любовался видом из кабины и слушал, как призрак его прадеда насмехается над ним с несуществующего заднего сиденья.
За его подголовником был зажат вспомогательный аккумуляторный модуль, гул которого казался невероятно громким даже на фоне турбовентиляторного двигателя F-35. Эта батарея, размером примерно с обувную коробку, питала новейшее обновление набора стелс-технологий истребителя. Веджу мало что говорили об этом дополнении, только то, что это был какой-то электромагнитный дезинтегратор. Прежде чем он был проинформирован о своей миссии, он поймал двух гражданских подрядчиков Lockheed, которые вмешивались в работу его самолета на нижней палубе, и предупредил сержанта по вооружению, у которого самого не было никаких записей о гражданских лицах в декларации Джорджа Буша-старшего. Это привело к звонку капитану корабля, который в конце концов путаница разрешилась. Из-за чувствительности устанавливаемой технологии присутствие этих подрядчиков само по себе было строго засекречено. В конечном счете, это оказался запутанный способ для Веджа узнать о своей миссии, но, кроме этой первоначальной заминки, все остальные части плана полета прошли гладко.
Может быть, слишком гладко. В этом и заключалась проблема. Веджу было безнадежно скучно. Он посмотрел вниз, на Ормузский пролив, эту военизированную бирюзовую полоску, отделявшую Аравийский полуостров от Персии. Он проверил свои часы, хронометр Breitling со встроенным компасом и высотомером, который его отец носил во время обстрелов Марджи двадцать пять лет назад. Он доверял часам больше, чем своему бортовому компьютеру. Оба сказали, что он был в сорока трех секундах от корректировки курса на шесть градусов на восток, которая приведет его в воздушное пространство Ирана. В этот момент — пока маленькая жужжащая коробочка за его головой выполняла свою работу — он полностью исчезал.
Это был бы ловкий трюк.
То, что ему доверили такую высокотехнологичную миссию, казалось почти розыгрышем. Его приятели по эскадрилье всегда шутили, что ему следовало родиться раньше. Так он получил свой позывной “Ведж”: первый и самый простой в мире инструмент.
Время для его разворота на шесть градусов.
Он выключил автопилот. Он знал, что придется чертовски дорого заплатить за то, чтобы управлять дроссельной заслонкой и палкой, но он разберется с этим, когда вернется в Буш .
Он хотел почувствовать это .
Хотя бы на секунду. И хотя бы раз в жизни.
Это стоило бы того, чтобы надрать ему задницу. И вот, с шумом за спиной, он сделал вираж в иранском воздушном пространстве. —
14:58 12 марта 2034 года (GMT+8)
Южно — Китайское море
—Вы хотели меня видеть, коммодор?
Коммандер Джейн Моррис, капитан "Джона Пола Джонса", казалась уставшей, слишком уставшей, чтобы извиниться за почти пятнадцатиминутное опоздание на встречу с Хантом, который понимал напряжение, в котором находился Моррис. Хант понимала это напряжение, потому что она сама испытывала его в случаях, слишком бесчисленных, чтобы их можно было сосчитать. Это было напряжение от того, что корабль шел полным ходом. Абсолютная ответственность за почти четыреста моряков. И недостаток сна, когда капитана снова и снова вызывали на мостик, пока корабль маневрировал среди кажущихся бесконечными рыболовецких флотилий в Южно-Китайском море. Можно было бы привести довод, что Хант испытывала такое напряжение трижды, исходя из масштабов ее командования, но и Хант, и Моррис знали, что командование флотилией — это командование делегированием, в то время как командование кораблем — это чистое командование. В конце концов, вы и только вы несете ответственность за все, что делает или не делает ваш корабль. Простой урок, который они оба получили, будучи гардемаринами в Аннаполисе.
 
Хант выудила из кармана две сигары.
 — И что это такое? — спросил Моррис.
 — Извинение, — сказала Хант. — Это кубинские. Мой отец покупал их у морских пехотинцев в Гитмо. Теперь, когда они легализованы, это уже не так весело, но все же… они довольно хороши. — Моррис была набожной христианкой, тихим евангелистом, и Хант не был уверен, примет ли она участие, поэтому она обрадовалась, когда Моррис взял сигару и подошел к ней на крыло мостика, чтобы прикурить.
— Извинения? — спросил Моррис. —Зачем? Она окунула кончик сигары в пламя от Zippo Ханта, на котором была выгравирована одна из тех жующих сигары и вооруженных автоматами лягушек-быков, которых обычно вытатуировали на груди и плечах морских котиков или, в случае отца Ханта, выгравировали на зажигалке, которую он передал своему единственному ребенку.
 — Я полагаю, вы не были в восторге, узнав, что я выбрал ”Джона Пола Джонса" в качестве своего флагмана". Хант тоже закурила свою сигару, и, поскольку их корабль держал курс, дым уносился за ними. — Я бы не хотела, чтобы вы думали, что этот выбор был упреком, — продолжила она, — особенно как единственная женщина в команде. Я бы не хотел, чтобы вы подумали, что я пытался нянчиться с вами, устанавливая здесь свой флаг. Хант инстинктивно взглянула на мачту, на командный вымпел своего коммодора.
 — Разрешите говорить свободно?
 — Давай, Джейн. Прекрати это дерьмо. Ты не плебей. Это не Банкрофт-холл.
 — Хорошо, мэм, — начал Моррис, — я никогда об этом не думал. Мне бы даже в голову не пришло. У вас есть три хороших корабля с тремя хорошими экипажами. Тебе нужно куда-то себя деть. На самом деле, моя команда была очень взволнована, услышав, что у нас на борту будет сама Королева Львов.
 — Могло быть и хуже, — сказал Хант. — Если бы я была мужчиной, ты бы застряла с "Королем Львом".
Моррис рассмеялся.
 — А если бы я был Королем Львом, — невозмутимо сказал Хант, — это сделало бы тебя Зазу. Затем Хант улыбнулась той широкой открытой улыбкой, которая всегда вызывала симпатию у ее подчиненных.
Что заставило Моррис сказать немного больше, возможно, больше, чем она сказала бы в обычном режиме: — Если бы мы были двумя мужчинами, а ”Левином" и Hoon "Хун" управляли две женщины, как вы думаете, мы бы вели этот разговор?" Моррис позволил повисшему между ними молчанию послужить ответом.
 — Вы правы, — сказала Хант, делая еще одну затяжку, облокотившись на перила палубы и глядя на горизонт, на все еще невероятно спокойный океан.
 — Как твоя нога держится? — спросил Моррис.
Хант потянулся к ее бедру. — Это так хорошо, как никогда не будет, — сказала она. Она не стала прикасаться к перелому в бедре, который она получила десять лет назад во время неудачного тренировочного прыжка. Неисправный парашют положил конец ее пребыванию в качестве одной из первых женщин в "Морских котиках" и чуть не оборвал ее жизнь. Вместо этого она потрогала письмо из медицинской комиссии, лежащее у нее в кармане.
Они выкурили свои короткие сигары почти до самых кончиков, когда Моррис заметил что-то на горизонте по правому борту. — Ты видишь этот дым? — спросила она. Два морских офицера высунули свои сигары за борт, чтобы лучше видеть. Это был маленький корабль, медленно плывущий или, возможно, даже дрейфующий. Моррис нырнул на мостик и вернулся на смотровую площадку с двумя парами биноклей, по одному для каждого из них.