Однажды в Лопушках (СИ)

И служить служил.
И отнюдь не при штабах ошивался.
— С племянником мы не особо знакомы. Вот хочу посмотреть, что за человек. Да и предупредить кое о чем… если получится. Может, помочь. Но тоже не факт, что будет кому. И что вообще надо помогать.
Оборотень кивнул.
И руку поднял, указывая вперед.
— Прямо иди. Выйдешь.
— А ты…
— Еще один чужак, но этот… не такой, — теперь голос оборотня звучал низко, и проскальзывали в нем рычащие ноты. — Надо… глянуть. Дойдешь.
Беломир подумал и согласился. Да и какие варианты. А оборотень, отступив на шаг, тихо растворился в густой зелени леса. Точно не из простых. И кто бы тут в лесу ни ошивался… что ж, его проблемы. В чужой дом со своими порядками не лезут.
Чревато.
— И все-таки я не понимаю, какой в этом смысл, — раздраженный голос Ольги Ивановны доносился издалека, и, кому бы она ни жаловалась, Николай человеку этому сочувствовал.
Уж больно голос был резким.
И раздражение выплескивалось, грозя разрушить формирующуюся сеть.
— Ольга Ивановна, — на раздражение Николаю, как ни странно, было плевать, а вот сеть, восстанавливать которую придется ему, беспокоила. Она и без того получалась какой-то деформированной. — Вы не могли бы жаловаться на жизнь где-нибудь в другом месте?
Ответа он не услышал.
Ну не считать же за оный странный клекочущий звук, что донесся из зарослей малины? Николай вот решил не считать.
— Сходите к реке, — предложил он, несколько усовестившись.
Самую малость.
— Зачем? — поинтересовалась Верещагина, а сеть вновь колыхнулась, грозя разорвать тонкие нити энергетических потоков.
— Понятия не имею. Помойтесь там…
— Я что, грязная?!
Малинник затрещал, и какая-то птица горестно возопила, жалуясь на людей.
— Понятия не имею. Но вы, кажется, совершенно не способны контролировать собственную силу. Что весьма странно… и если сеть разрушится, — Николай выразительно замолчал.
— Боги… как мне все это…
Верещагина добавила пару слов. А затем бросила:
— Идем.
И кому это? Хотя… вариантов немного. Важен её не то чтобы избегает, скорее уж он не из тех, кто позволит командовать собой. А вот Василий Синюхин — дело иное.
Пускай.
Николай взмахнул руками и потянулся к сети, пытаясь понять, что же не так. Опорные точки были определены верно. Изначально — на карте, затем с дополнительной корректировкой. Устанавливал полевые анализаторы Важен, но Николай проверил.
Тогда почему?
Аномалия?
И настолько мощная, что нарушила работу стандартной анализирующей сети, которая даже на курганах работала с большей эффективностью, чем здесь? А ведь на курганах Николай кожей ощущал избыток негативной энергии.
Здесь же…
Он осмотрелся.
Заросший сад, уже мало отличный от леса. Комарье звенит, птицы чирикают, что тоже добавляет странности: животные куда более чувствительны к искажениям энергетических потоков. И аномалий они избегают.
Николай вытер пот и проверил сеть.
Потоки шли, но… не так.
Медленно.
Неровно. Словно мешало им что-то.
Но что?
Он присел на корточки у пирамидки.
Сбой оборудования? Он лично проверял при приемке. Вот продукты — это да, не проверил, и, наверное, еще что-то упустил, поскольку прежде подобными вопросами занимались иные люди. И Николай просто-напросто не подумал, что нужно еще и в те коробки заглянуть. Не важно… продукты, в конце концов, закупить можно.
А вот оборудование…
Он прижал к граням пальцы и послал короткий энергетический импульс. Пирамидка мигнула. И ответила. С задержкой. Но ответила. Стало быть, работает согласно стандарту. Но в чем тогда дело?
Место?
Огромный куст шиповника, в котором белой костью застряла колонна. Колонну покрывала сеть мелких трещин, и от статуи, что возвышалась некогда на ней, сохранились неидентифицируемые обломки.
Если сдвинуть… рискованно, этак Николай сам сеть обрушит.
Может, просто подождать? Скажем, до завтрашнего дня? Сеть, конечно, слабая, но ведь держится. И сбор данных начат. Информация поступает. Надо набраться терпения, а уже утром, проанализировав данные, глядишь, Николай и поймет, где помехи.
 
И есть ли они.
Приняв решение, он окончательно успокоился, но тут зазвонил телефон. Почему-то в этом то ли еще саду, то ли уже лесу мелодия прозвучала как-то слишком уж громко, резко.
Диссонирующе.
— Да, мама, — Николай отмахнулся от комара, которым, кажется, было плевать и на репелленты, и на личные защитные артефакты.
Николай осторожно, опасаясь нарушить хрупкое равновесие, выбрался из куста.
Потянулся.
Жарко.
И мысль прогуляться до реки уже самому кажется привлекательной.
— Доброго дня, дорогой, — матушкин голос, как обычно, был спокоен. Слишком уж спокоен. — Как ты?
— Спасибо. Замечательно.
— Ты можешь говорить?
— Да, мама.
— Чудесно… я хотела предупредить, — матушка несколько замялась, явно подбирая слова. — Мой отец вновь… чудит.
Мило.
Чудит. И значит, эта вот экспедиция — его задумка? И почему Николай не удивлен. Интересно, а проблемы с созданием лаборатории — тоже дело рук заботливого деда?
Чрезмерно заботливого.
— И чего ждать? — уточнил Николай, отмахнувшись от очередной кровососущей твари. Проклятье. Да в той же степи гнуса полно, но приличного, знающего, что такое защитные артефакты.
— К сожалению, пока не знаю, но… мне позвонил мой хороший знакомый… — матушка слегка запнулась, будто смутившись наличием у себя такого вот знакомого. — Предупредил, что отец имел беседу с ректором, и учиться девочкам будет… несколько сложнее, чем я предполагала.
Вот ведь.
Николай отмахнулся от комара, но тот, облетев его, зазвенел над другим ухом.
— Мне с ним поговорить?
— Не стоит, — теперь в голосе матушки слышалась печаль. — Мне казалось, что он все понял. Там, на похоронах, он выглядел таким… раздавленным… и еще Мир с его выходками. К слову, жди в гости.
Не хватало!
Но Николай промолчал.
— Тогда мне подумалось, что отец разом постарел, что ему немного уже осталось.
— Он нас всех переживет, — проворчал Николай.
— Возможно, — матушка не стала возражать. — Мы говорили… он так просил, обещал помочь. И помогает. Так, как считает нужным. Мама еще как-то умела с ним справляться, а сейчас… он не послушает.
Она замолчала ненадолго.
— Я думала над тем, чтобы уехать, но… боюсь, теперь и отъезд его не остановит. Мне позволено было жить вдали от семьи, пока у отца имелись… варианты, — она и сейчас говорила осторожно. — Сейчас же, когда… благополучие рода… для него всегда было важнее благополучие рода, нежели интересы кого-то из нас. Или из вас. Я… постараюсь отправить девочек… за границу.
И это признание далось ей с трудом.
Николай покачал головой. Вот ведь… старик ему с самого начала не понравился.
— А тебе следует подумать, чем ты хочешь заниматься, — вот теперь матушка говорила иначе, жестко. А комар присел на руку. Здоровый какой… крылья слюдяные, тельце серое, тонкие конечности. — Сделать так, чтобы тебя выставили из университета, он не может. Но всегда останутся… иные рычаги.
Например, финансовые.
Какие проекты без финансирования? Или лаборатории, которую ему обещали, но обещанного, как говорится…
…и что дальше?
Преподавание? Младшие курсы. Общая некромантия. Перспективная нудная тема, которая разрабатывается уже десяток лет, и все-то, имеющие к ней отношение, понимают, что на самом деле тема не то чтобы вовсе лишена смысла. Просто… надо же чем-то ученым людям заниматься.
Экспедиции?
Разве что подобные нынешней, и то не дальше Подмосковья. А то и вовсе, зачем, если можно выезды заменить практикой со студентами. Такой, которая безопасна…
— Возможно, — это признание далось матушке с трудом. — Тебе стоит связаться со своим… куратором… старым куратором.
Она выдохнула.
И Николай почти увидел, как болезненная гримаса исказила лицо её.