В западне (СИ)

— Не объяснишь? — раздаётся в спину ледяной голос.
Ева оборачивается и видит в руках у Димы свой блокнот. Она прикусывает нижнюю губу, стушевавшись под серьёзным взглядом Димы. Первый раз он на неё так смотрит. Холодно и будто не узнавая. Хоть и знакомы они всего ничего, но Еве становится сильно не по себе.
— Что именно? — тихо спрашивает она, хотя уже знает ответ.
— Вот это, — Дима сует ей под нос блокнот, раскрытый на странице со списком её подозреваемых.
— Я решила, что стоит проработать все варианты.
— Ну и как? Подхожу по всем параметрам?
— Не знаю, — честно отвечает Ева. — Мы же едва знакомы.
— То есть тебе нормально трахаться со мной, держа в голове мысль, что я маньяк? Тебя это заводит?
— Не злись, пожалуйста.
— А я и не злюсь. Просто жду объяснений. Как я вообще попал в этот список? Может, тебе стоит туда всех своих мужиков занести?
Дима швыряет блокнот на стол, подходит к окну и выуживает из пачки сигарету. Ева осторожно подходит к нему, обнимает и прижимается щекой к мускулистой спине.
— И всё-таки ты злишься.
— Злюсь.
— Почему?
Он и сам не понимает, что его так взбесило. Ева поступила вполне рационально, составив список лиц, которые, по её мнению, выглядят подозрительными. Дима выдувает клубы дыма и кладёт ладонь поверх Евиных рук, обвивших его талию.
— Не знаю, Ев. Правда не знаю. Просто неприятно стало.
— Прости, — она потирается щекой о его кожу, и у Димы по спине бегут мурашки. — Знаю, что выглядит не очень. Ты меня спас, приютил, а я тебя — в список.
— Да всё правильно ты сделала. По каким соображениям кинула туда, не поделишься?
— Нууу… Во-первых, я не совсем понимаю, что ты делал ночью в том месте.
— Это же трасса. В город возвращался после работы. В ту ночь мы задержали пособников террористов.
— И много их?
— До хрена. Некоторые люди — полные отморозки. Уже стольких повязали, а конца и края этому беспределу нет. Ладно, с этим разобрались. Дальше.
— Во-вторых, — продолжает Ева. — Я не доверяю тем, про кого нельзя найти информацию. А тебя словно не существует.
— Я работаю в ФСБ оперативником. Разве странно, что про меня ничего нельзя нарыть?
— Ну теперь-то я знаю, а когда составляла список, была не в курсе.
— Дальше.
— Только не обижайся, ладно?
— Губки дуть не стану, так и быть.
— Хорошо. Значит, в-третьих, меня смутило то, что ты из богатой семьи, а работаешь в полиции.
— Не в полиции.
— Ну тогда-то я не знала! Меня насторожило, что ты принимаешь от родителей дорогие подарки, к тому же не безвозмездно. Вот.
— Странный пункт. Что такого-то?
— Я подумала, что ты продажный мент. А им нельзя доверять.
Дима тушит сигарету в пепельнице, пытаясь сдержать смех, однако у него не получается, и он разражается хохотом.
— Ну вот, — вздыхает Ева, отходя от него. — Так и знала, что будешь смеяться надо мной.
— Не ври. Ты думала, что я включу обиженку, — Дима поворачивается к ней лицом. — Кофе сварила?
— Упс…
— Плохая из тебя Золушка, — Дмитрий усмехается, садится за стол и наблюдает, как Ева суетится у плиты. — Завтрак ты, конечно, тоже не приготовила?
— Сейчас всё будет, не ворчи, начальник.
— Тебе не говорили, что самый лучший способ расположить к себе человека — это вкусно его накормить?
— Я же готовлю.
— Конкретно сейчас ты заставляешь меня сидеть голодным.
— Ну извините, — бормочет Ева и наклоняется, извлекая с нижней полки сковородку.
Диме нравится её подначивать. Даже странно, что Ева не вспылила, не стала перечить, а стремглав кинулась к плите. За эти несколько дней он успел понять, что характер у Евы не сахар. Но сахарных Дима и не любит. А от Евы у него кровь бурлит, если можно так выразиться, и голову рвёт. Сильно зацепила его эта девушка. Бесит временами, конечно, но с ней лучше, чем без неё.
А уж наблюдать, как она наклоняется, оттопыривая пятую точку, или приподнимается на носочки и тянется к полке, позволяя рубашке задраться до максимума и оголить аппетитную попку…
Дима отводит глаза, берёт стакан с водой и залпом выпивает. Не время сейчас пялиться на прелести строптивой журналистки. Они за эти дни и так всю квартиру обтрахали. Пора с этим завязывать, а то совсем крышу сорвёт. И вообще, стоит подыскать Еве жильё. Эта женщина слишком стремительно вошла в Димину жизнь. Живёт с ним, маячит перед глазами полуголая, совращая ежесекундно. Разнюхала про него уже столько, сколько до неё ни одна девушка не знала. Ни одна из тех, с кем Дима спал, не знала про него ровным счётом ничего.
 
А кто вообще знает о Диме то, что открылось Еве? Только сослуживцы. Даже родители не в курсе, чем именно занимается их сын. Если бы мама узнала, что он обезвреживает террористов и их пособников, то примчалась бы в управление и костьми легла, но сделала бы всё, чтобы Диму уволили. Слишком уж заботливые у него родители. Мать — понятно. Любит без памяти, души не чает в единственном сыне. Ну и отец, конечно, заинтересован в том, чтобы Дима жил долго-долго. Но у папы свой интерес. Не одна любовь там замешана.
Наконец Ева убирает со стола ноутбук, расставляет тарелки с яичницей и бутербродами, кладёт приборы и разливает кофе по чашкам.
— Готово, — торжественно произносит она, плюхаясь на стул.
По ней видно, что готовка, да и вообще все бытовые дела, даются ей, мягко говоря, нелегко. Ева вся раскраснелась, пучок на голове растрепался, а ещё она умудрилась перемазаться в горчице. Дима сцепляет зубы, чтобы снова не расхохотаться.
— Что смешного? — возмущается Ева, видя, что он еле сдерживает смех. — Ешь давай. Остынет.
Они принимаются за еду, и Дима украдкой поглядывает на Еву. По тому, как женщина ест, можно сказать о ней многое. Ева наслаждается поглощением пищи. Закатывает глаза от удовольствия, не жеманничает, не строит из себя невесть кого, запихивает еду в рот не только вилкой, но и руками. В общем, полностью отдаётся процессу. Ей плевать на то, как она выглядит. Диме это нравится.
Он никогда не понимал девушек, которые корчили из себя благородных, ютились на краешке стула, держали спину идеально ровно и, ковыряя вилкой листья салата, без конца твердили о том, что они за здоровую пищу и адекватную диету. Что адекватного в том, чтобы жрать одни зелёные листья как коза какая-то? И в постели те куклы были такие же — ненастоящие, пластмассовые, не умеющие расслабляться. Интерес пропадал сразу же.
Зато к Еве интерес только возрастает с каждым днём, даже часом. Это пугает, и Дима принимает решение, что теперь они будут общаться строго по делу. Еве он явно на фиг не сдался. Нужен лишь, чтобы помог похитителя найти. К тому времени Ева заработает денег, снимет квартиру, соберёт вещи и забудет о Диме. А вот он о ней — вряд ли. Какой там забудет! Втюрится без памяти. Не хватало потом ещё страдать от безответной любви. Нет уж, лучше сразу рубануть, пока не прикипел сильно.
— Я тут изучила информацию, — бойко начинает Ева. — И, по-моему, я была права. В городе орудует маньяк. Так что моя статья не такая уж и идиотская, люди должны знать правду.
— И в чём же правда?
Ева излагает Диме всё, не упускает ни одной детали. И про шесть пропавших девушек, четверых из которых так и не нашли. И про то, что найденные тела были свежими. Даже свои догадки озвучивает.
— Думаю, похищенных может быть и больше. Не у всех же есть друзья и родственники.
— Например, у тебя, — Дима кивает. — Я вчера просмотрел эти дела.
— И?
— Что — и? Твоё дело отдали полиции, а у меня отпуск. Никто и слушать не захотел о том, что все эти случаи могут быть связаны. Обе найденные девушки погибли от удушья. Обе были в белых платьях, но фасон разный. Следов борьбы нет, в крови обнаружен наркотик, который вызывает влечение. Неясно, был ли у них с похитителем сексуальный контакт. Никаких следов ДНК, на изнасилование тоже ничего не указывает.
— Разве это не говорит о том, что это дело рук одного человека?