В западне (СИ)

— Сам пробью, — говорит он, отдавая Алексею планшет.
— Делать тебе нечего.
— Так отпуск же.
— Ладно, вали уже. Чтоб целый месяц не появлялся.
— Принято. Но у меня завтра день ещё рабочий.
— Ковалёв, что с тобой не так? Нормальные люди ждут не дождутся отпуска, а тебя взашей приходится гнать.
— Кто сказал, что я нормальный?
Когда Дима выходит на улицу, уже сгущаются сумерки. Он хотел сегодня съездить к Ивану и задать тому несколько вопросов, но, видимо, придётся отложить на завтра. Вымотался. С пяти утра на ногах, поспал всего часа два. Разбудил его звонок Кости, а в шесть утра они уже взяли одного из тех упырей, что расположились в том доме. Этот персонаж единственный, кто покидал дом. До сегодняшнего дня. Упырь нажрался в злачном баре, затеял драку, за что и был арестован. Дима с Костей давно за ним приглядывали. Ночью была очередь Кости.
Несостоявшийся террорист всё-таки сдал своих сообщников, и Дима с Костей и группой захвата выехали на штурм. Там тоже всё прошло не быстро. Потом ещё время на дорогу до конторы потратил. В общем, Дима решил, что нашёл достаточно отговорок, чтобы перенести встречу с бывшим хахалем Евы. Интересно, что она сейчас делает?
А делает Ева следующее: злится на него за то, что закрыл её в квартире. Ладно с собой не взял, но закрыть! Это просто верх хамства. Она уже написала и опубликовала пост, проверила отклики, исписала кучу страниц в блокноте, размышляя над тем, кто стоит за её похищением, проверила тонну версий (надо сказать, что все они упёрлись в тупик), обыскала, а потом прибрала и так чистую квартиру, успела почитать книгу и снова взрыть интернет вдоль и поперёк. Теперь Ева просто сидит на диване и бесится всё больше.
Со злости она даже решает приготовить ужин. Пусть подавится, ей не жалко. Готовка — вообще не её конёк.
  
Глава 6
 
Когда Дима возвращается домой, его встречают ароматы домашней еды. Он голоден, но сначала хочет отведать другое блюдо. Быстро моет руки и заходит на кухню.
Ева в одной рубашке кромсает листья салата и скидывает их в миску. Дима залипает на её голые ноги, приближается бесшумно, медленно. Когда он упирается ладонями в стол по обе стороны от её бёдер, Ева вздрагивает.
— Привет, — шепчет Дима, вдыхая запах её волос.
— Ужин готов.
— Вижу.
Дима скользит ладонями по её рукам, массирует плечи.
— Ты закрыл меня, — строго произносит Ева, стараясь не поддаваться подбирающемуся желанию.
— Не тебя, а дверь. Не оставлять же нараспашку. Ты так сладко спала, не хотел будить.
Он нежно покусывает её шею, и Ева сдаётся, опуская голову и подставляясь под его ласки. Ей с ним и тревожно, и спокойно. Она не знает его, не знает, чего от него ожидать. Но при этом Ева понимает, что Дима сможет её защитить. А ещё она увлечена им. Да, возможно, это лишь плотское желание. Очень сильное желание. Однако Еве этого достаточно. Она никогда не умела выбирать мужчин. Влюблялась и сразу теряла голову, пренебрегая здравым смыслом.
Сейчас она надеется, что её пронесёт. Но что-то ей подсказывает, что она уже влипла. Ева должна бы сердиться на Диму за то, что запер её и не сказал, где именно работает, но злость ушла, стоило ему к ней прикоснуться.
Она поворачивается к нему лицом, и Дима расстёгивает верхние пуговицы её рубашки, стискивает грудь в ладонях, припадает губами к правому соску. Ему нравится её грудь. Аккуратная, упругая, настоящая, небольшая. Ева не носит бюстгальтер. Во всём её облике чувствуется протест и свобода. Чертовски заводит.
Оставляя след от мокрых поцелуев, Дима переключается на другой сосок. Теребит набухшую бусинку языком, легонько прикусывает, а другую грудь сжимает в ладони. Эрекция мощнейшая, член упирается в джинсы аж до боли. Дима нетерпеливо лезет пальцами под кружево трусиков и стонет от осознания того, что Ева готова его принять. Он хочет взять её сзади. Прямо у этой столешницы. Сию минуту.
Разворачивает её грубо, быстро спускает с неё трусики, расстёгивает джинсы и входит сразу до упора. В глазах у него резко темнеет. Вынужденный схватиться за край стола он наваливается на Еву, но движений не прекращает. Кажется, ничто на свете уже не способно оторвать его от этой девушки. Он будет трахать её, пока не надоест. Каждый день. Несколько раз в день.
 
Пахнет помешательством. И развратным сексом. Ярким. Горячим. Спонтанным.
Никакой романтики. Никакой ванили. Лишь двое людей, обезумевших от страсти, срываются в омут похоти. Крики и стоны сотрясают кухню, столешница опасно поскрипывает, а миска с салатом давно валяется на полу. Дима укладывает Еву животом на стол, впивается пальцами в желанные бёдра и засаживает так глубоко, что у Евы перехватывает дыхание. Её всю трясёт, и она просит его не останавливаться.
Безумие чистейшей воды. Ни он, ни она не понимают, как их так занесло. Знают друг друга, по сути, второй день, а штырит так, что искры сыплются. Дима чувствует, как Ева сжимает его изнутри, и матерится, сдерживаясь из последних сил. Никогда он не спал ни с кем без защиты, а с Евой с самого начала всё пошло вразнос. Она относится к тому типу женщин, которые выбешивают с первой минуты. А у Димы от таких башню сносит. Поэтому он всегда обходил их стороной, пока Ева не свалилась на его голову.
Дима спешно выходит из неё, изливается на пол и придавливает Еву к столешнице, навалившись полностью. У него перед глазами всё кружится, в голове гулко ухает, но Дима всё тянет и тянет в себя Евин запах, пьянея всё больше. Пахнет она чертовски вкусно. Парфюма на ней нет, и чистый естественный аромат въедается в мозг. Дима никогда не встречал похожего запаха. А ещё Дима уверен, что теперь узнает его из тысячи. Ева пахнет его женщиной. Да, чёрт подери. Так и есть. Так и должно быть. Её аромат перемешался с его, но от этого стал только роднее и желаннее.
Дима хочет, чтобы она всегда пахла им и собой. Этот идиотский прилив нежности обескураживает, и Дмитрий резко одёргивает себя, прогоняя ванильные мысли. Какого чёрта он растёкся как влюблённая девчонка?
— Мы угробили салат, — шепчет Ева спустя несколько минут.
— Мне нужно в душ.
Дима натягивает джинсы и скрывается в коридоре.
— Конечно, — ворчит Ева, надевая трусики и поправляя рубашку. — Всё тут разворотил и скрылся в кустах. Истинный мужик. Варвар.
— Я всё слышу, — доносится из коридора.
— Рада за тебя, — бубнит Ева, начиная собирать листья салата в урну. — Поели салатик. Зашибись. Готовила Ева, готовила. Ещё бы на плите траходром устроил и кончил прямо в сковородку. Ням-ням.
Когда Дима заходит на кухню, там уже царит порядок, а Ева сидит за накрытым столом и приторно улыбается. Дмитрий чует, что в этой улыбке таится какой-то подвох, но решает не придавать этому значения. Он голоден и устал, а секс выжал из него последние соки.
— Сколько ты получаешь? — спрашивает Ева, как только Дима садится за стол.
Дмитрий глубоко вздыхает. Вот и подвох. Неужели этой женщине не говорили, что расспрашивать о чём-то голодного человека — плохая затея?
— Некорректные вопросы у тебя какие-то.
— Кто бы говорил. Так сколько? Двадцать тысяч? Сорок? Шестьдесят?
— Чуть больше, — уклончиво отвечает Дима.
— Больше? Не понимаю. Ты же опер, — специально подначивает его Ева. — Как ты можешь получать больше?
— Ешь давай, пока я тебе это жаркое силой не впихнул.
— Впихни лучше кое-что другое, — буркает Ева и прикусывает щёку, понимая, что сказала вслух.
Дима обхватывает ладонью её затылок, притягивает ближе и подаётся вперёд, соединяя их лица над столом.
— Впихну ведь, — цедит он в её губы. — По самые гланды впихну. Жри давай. Бесишь. Егоза ты мелкая.
Её взгляд говорит больше слов. Дима матерится, встаёт из-за стола, вытягивает оттуда Еву и надавливает ей на плечи, заставляя опуститься на колени. Он расстёгивает ширинку, а затем отдаёт бразды правления в руки Евы.
— Блять, — не сдерживается он, когда она берёт глубоко, чуть засасывая. — Сука…