То, что вы хотели

С пидором совсем просто: мол, весь мир идет в эту сторону, а ему приходится общаться с западными лидерами, которые все сплошь пидоры, вот и нужно быть с ними, так сказать, на одной волне… Ради Родины, ради Руси-матушки пожертвовал героический царь-батюшка самым дорогим. И еще туманные намеки, будто не западные лидеры его, а он их употребляет соответствующим способом… Тут вообще бурные, долго не смолкающие аплодисменты. Мол, мужик, красавчик, как он их, прямо в…
Царь представил совещание в Кремле, где руководители федеральных СМИ получают от главы его администрации новую вводную. “В связи с обострившейся международной обстановкой с завтрашнего дня пидором быть хорошо”. И методичку с аргументами для пропагандистов. Забавная картинка резко подняла настроение. “Ведь даже виду не подадут опытные бойцы медиафронта, – подумал царь весело, – чего хошь исполнят за ваши деньги. Вернее, за мои… Значит, бояться глупо, смело жмем кнопку и узнаем о себе страшную правду”.
Страшная правда оказалась не такой уж и страшной. С ориентацией у царя было, слава богу, все в порядке. Нормальный такой гетеросексуальный альфа-самец-гомофоб, как и полагается царю северной консервативной страны. Немного напрягало, правда, что через некоторое время в поисковике стали мелькать ссылки на какой-то неведомый АУЕ. Опасливо кликнув по ссылкам, царь быстро понял, о чем идет речь. Удивился слегка, где он и где Арестантский Уклад, который Един? Ну да, шансон ему нравился, конечно, но мягкий, вроде Розенбаума или “Любэ”. И не до такой степени, чтобы изучать значение татуированных звезд на плечах уголовных элементов. Оказалось, однако, что до такой. Очень интересным и правильным счел он арестантский уклад, очень разумным и соответствующим подвластной ему огромной территории. Все четко, понятно, а главное справедливо. Не косячь, соблюдай законы, отстегивай в общак, которым распоряжаются паханы, и все будет хорошо. И с тобой (гражданином), и с государством (зоной). Это где-нибудь у теплых морей можно в демократию играть, а для сурового многонационального русского народа ничего лучше арестантского уклада и придумать нельзя. Самый что ни на есть реалистичный и мягкий, между прочим, вариант. Ведь есть еще и беспредел… Был уже в девяностых. А песни какие у воров! Даже самый очерствевший человек с каменным сердцем не сдержится и слезу пустит. Вот он же пустил, и ему сразу полегчало. На минуту мир стал плюшевым и добрым, на минуту он и сам таким стал…
…Цыганка с картами, дорога дальняя. Дорога дальняя, казенный дом… Быть может, старая тюрьма Центральная меня, парнишечку, по новой ждет…
Добрая, мягкая минуточка проскочила и исчезла. “Старая по новой, – зло подумал царь, – старая по новой, сука, ждет. Точно. Ведь хотел в двенадцатом году соскочить с концами к другу Сильвио на Капри. Хотел оставить эту гребаную тюрьму молодому парнишечке-премьеру. Не получилось. Волки позорные всюду рыщут. Западные суки-партнеры. Загрызли бы парнишечку, в натуре, вместе с нашей огромной, горячо любимой тюрягой. Падлой буду, загрызли бы. Поэтому «старая по новой», как раб на галерах уже четырнадцатый год…”
Царь совсем было загрустил, но вдруг заметил изменения в своем мысленном лексиконе и рассмеялся. Успокоился. Да, сложись судьба по-другому, сидел бы он сейчас на нарах и ботал по фене. Талант у него, видимо, к этому делу. Но не пропал бы, нет. Правильный человек нигде не пропадет. И вообще – его неожиданная тяга к блатному миру имеет вполне рациональное объяснение. Послевоенное детство, где, как пел Высоцкий, одни “без вести павшие”, а другие “безвинно севшие”, питерский двор-колодец – та же зона в миниатюре, и наконец сама Россия, в которой всегда правил пахан, как бы он ни назывался. Других правителей эта огромная суровая страна не знала, а значит, другие ей и не были нужны.
Следующая страшная правда, оказавшаяся совсем не страшной, состояла в том, что царь не любил людей. Всех. Женщин, мужчин, патриотов, либералов, гомосеков, донжуанов – вообще всех. Проницательный Sekretex постоянно выкидывал его на сайты, где говорилось, что женщина – это не человек. Особенно ему понравилась работа Шопенгауэра, убедительно доказывавшая, что эти существа – нечто среднее между ребенком и взрослым и при отсутствии родственников мужского пола нуждаются в опеке государства. “Еще как нуждаются”, – подумал он, вспомнив своих баб. Мужчин, впрочем, царь не любил не меньше, а может, и больше. Ницше, Фрейд и другие великие умы его в этом только поддерживали. Sekretex услужливо подбрасывал ссылки на сайты с соответствующими цитатами. Самих работ царь, как правило, осилить не мог – времени недоставало и подготовки, но и одних цитат оказалось достаточно. “Животные во время течки не с такой легкостью путают свое сердце и свои вожделения, как это делают люди и особенно бабенки” (Ницше). “Кому не хватает секса – говорит о сексе, голодный говорит о еде, человек, у которого нет денег – о деньгах, а наши олигархи и банкиры говорят о морали” (Фрейд).
Цитат было много, но все они утверждали примерно одно и то же. Человек – это ленивая, лживая, жестокая и лицемерная скотина. Доверять ему – смерти подобно. Верить в него – опасный и глупый юношеский романтизм. Человека можно или запугать, или подкупить. Третьего не дано. Царь был с этим согласен. Уж он-то навидался за жизнь всякого, помнил, как в девяностых лучших друзей за копейку душили. И потом – высокая должность царя убивала веру в людей лучше, чем дихлофос тараканов. Сверху все виднее, вся человеческая подлость. А ничего другого, получается, и нет… В его личном рейтинге цитат первое место безоговорочно занимало высказывание грустного клоуна Чарли Чаплина: “Жизнь – это трагедия, когда видишь ее крупным планом, и комедия, когда смотришь на нее издали”. Очень умный был человек этот Чарли, оттого и такой грустный, наверное…
* * *
Долго предаваться рефлексии царю не позволили сочинская Олимпиада и обострившаяся обстановка на Украине. Одно было безусловно связано с другим. Поднасрали западные суки-партнеры, специально вагон печенек жадноватым хохлам выкатили, чтобы испортить ему и всему русскому многонациональному народу заслуженный спортивный праздник. А ведь он по всем направлениям прогнулся, главного олигарха-оппозиционера из тюрьмы выпустил, риторику смягчил, гайки открутил до предела. Все, как они хотели… Не оценили, суки. Никто в Сочи не приехал. Наоборот, все приехали в Киев со своими печеньками. Подкупили, запалили мать городов русских, подожгли шины, стали избивать ментов и гнать ссаными тряпками законно избранного президента. Да, не лучшего президента, но своего, “многонационального русского”, хотя и уголовника в прошлом. Ну и что? У них свои сукины сыны, у нас свои уголовники. Такова человеческая природа, для порядка людям не философы, а паханы нужны. Им, значит, можно, а нам нет?
…На фоне пяти олимпийских колец окончательно гибла некогда могучая русская империя. Только-только с колен подниматься начали, только оправились чуть-чуть от величайшей геополитической катастрофы, а белозубый пахан в ковбойской шляпе взял да и отвесил подзатыльник наглому выскочке: мол, даже не думай, твое место под шконкой, шестерка. Нельзя так с Россией, и с ним так нельзя…
Однако что делать – было неясно. Sekretex направлял на сайты, где говорилось, что русские и украинцы один народ, что нет вообще никаких украинцев, а есть малороссы, южная ветвь великороссов. К сожалению, это почти ничего не меняло. Царь сидел в царской ложе на стадионе “Фирташ” в Сочи, одним глазом наблюдал закрытие Олимпиады, а другим, косясь в планшетный компьютер, видел, как пылает Киев, как откалывается, уходит невозвратно к атлантическим берегам русская мать, русский корень и фундамент, родная и любимая Украина.