Умеющая любить (СИ)

- Ислуг рассказал мне о вашей встрече с родными, - признался Лигрезо.
- У меня нет родных, - спокойно ответила я. – После того, как эта женщина сдала в приют двух беспомощных детей, я не считаю её даже мачехой. Да, когда я вчера увидела дом, сердце моё сжалось. Но это только потому, что в этом доме мы с Беаном когда-то жили с любящими родителями и были счастливы.
Лигрезо чуть нахмурился.
- Я не совсем понимаю, как вашей мачехе удалось выселить вас с братом из дома. Разве он не принадлежит вам по праву наследования?
Я пожала плечами.
- Мачеха сказала, что выкупила дом, когда отец заложил его за долги. Вернее, даже не она сама, а муж её дочери. Но прежде,… - я задумалась, припоминая. – Она сказала, что дом никогда не принадлежал моему отцу! Странно! Скажите, коронет Лигрезо, возможно ли выяснить, снимал ли отец мой дом или же он был его собственностью? И действительно ли отец заложил его за долги, как говорит мачеха?
- Конечно, возможно, - кивнул мужчина. – После любой сделки остаются документы. Я сам займусь этим после суда.
Мы немного погуляли по внутреннему дворику, пока удар маленького колокола не объявил об окончании перерыва.
Если первая часть заседания была тяжёлой, то вторая и вовсе выпила все жизненные силы. Я благодарила Бога, что фрам Геманир вовремя пришёл на помощь Беану. Девушкам, которых собрала в своём весёлом доме мамаша Безье, повезло меньше. Я с ужасом смотрела в ярко накрашенные лица девиц, свидетельствующих против сутенёрши. Их показания так или иначе были связаны с деятельностью приюта. В обязанности одной из них входило раз в месяц собирать дань с приюта – мамаша Безье не стыдилась забирать свою долю от того, что дети заработали попрошайничеством. Другая девушка закупала для приюта самые дешёвые продукты.
Сама мамаша Безье появлялась в приюте нечасто, и, конечно, напирала на то, что слишком доверилась девицам из своего заведения, а те, добравшись до денег, принялись воровать.
Я криво усмехнулась. Так вот почему дети в приюте жили впроголодь. Просто добрая хозяйка недосмотрела за своими девочками! С каждым словом этой наглой женщины внутри меня понималась ярость. Фарс слишком затянулся. Неужели её показания примут на веру?
Впрочем, эти стены видели и не такое, и верить Безье на слово никто не собирался. Уже следующий свидетель уличил мамашу во лжи. Это был зеленщик, слышавший, какие именно инструкции выдавала Ардина Безье новенькой девушке, которой предстояло заниматься закупкой овощей для приюта.
- Она сказала: «Не вздумай тратить лишнее! Бери ровно столько, чтобы эти грязные попрошайки не подохли от голода!»
Коронет Лигрезо с сочувствием взглянул на меня.
Судебное заседание близилось к концу. Выступило ещё несколько свидетелей.
Ардина Безье уже не улыбалась. Она явно не ожидала, что внезапно свалившаяся на приют проверка сумеет так много раскопать за такой ограниченный срок.
Когда суд удалился для принятия решения, я поняла, как сильно волнуюсь. Судьба приюта решалась именно в этот момент, и я уже ничего не могла изменить. Всё ли я сделала, чтобы убедить судей в том, что эти несчастные дети достойны лучшей участи? Кажется, всё, что могла, и всё-таки до самого выхода судей я сидела как на иголках.
Лишь услышав собственными ушами постановление суда о лишении Ардины Безье права надзора над приютом и передаче всех прав коронету Лигрезо, я облегчённо вздохнула, и, просияв, поздравила Лигрезо.
Он серьёзно кивнул, но в углах губ тоже пряталась улыбка.
Относительно Ардины Безье ничего не закончилось. Дело о приюте было лишь началом в расследовании. Мамаше Безье предстояло ответить за множество неприглядных дел: выкуп бедных девушек у неблагополучных родственников, исчезновение нескольких из них из весёлого дома, а также страшный случай, когда одну из её подопечных нашли мёртвой. Серьёзность этих дел позволяли нам надеяться, что Ардина Безье нескоро выйдет из тюрьмы.
Так что из зала заседаний я вышла воодушевлённой и готовой немедленно лететь в приют, чтобы рассказать о прекрасных новостях. И тут же попала в крепкий захват моих бывших родственников. Мысленно выругав себя за потерю бдительности, я решительно высвободила руку, за которую схватилась Рут.
 
Коронет Лигрезо задержался в зале, улаживая последние дела, и я с надеждой обернулась на дверь, но его всё ещё не было. Увы, придётся отбиваться самой.
- Николь! – возбуждённо блестя глазами, спросила Рут. – Расскажи! Что решил суд? Правда, что у мамаши Безье отобрали приют?
- Правда, - коротко ответила я и сделала шаг по направлению к карете, но тут подключилась мачеха. Моё нежелание разговаривать подействовало на неё, как красная тряпка на быка.
- Ты всегда была заносчивой, - прошипела она тихо, но зло. – А теперь и вовсе зазналась! Думаешь, если заработала на одно красивое платье, так сразу стала настоящей фра?
- Стала, - спокойно ответила я. – Только вовсе не из-за платья. Титул мне даровал король.
- Врёшь! – неаристократично ахнула фра Лина.
Рут противно засмеялась. Хорошо хоть Саверио они потеряли где-то в толпе. Меня тошнило от одного воспоминания, как он буквально поедал меня своими телячьими влажными глазами.
- Чему вы удивляетесь, матушка? – ехидно спросила сестрица. – Не зря сестра Винавия жаловалась нам, что наша тихоня Ники катается с незнакомыми мужчинами! – увидев, как я вспыхнула, Рут победно добавила. – Каждый устраивается в жизни, как может!
От обвинения, которое мимоходом бросила сестра, я почувствовала себя так, словно меня вываляли в грязи. К счастью, галдящей вокруг нас толпе не было до нас никакого дела. Но если простить этой семейке сейчас, уже завтра весь город будет судачить о том, что Николь Саган пробила себе путь наверх, встречаясь с мужчинами. Потому я нашла в себе силы ответить спокойно, хотя больше всего мне хотелось ударить свою названную сестрицу:
- Каждый мерит по себе. Твоя матушка как раз так устроилась в жизни, не так ли? Когда вышла замуж за нашего отца, а после его смерти выгнала из дома двух его детей!
- Как ты смеешь?! – не сдержавшись, завизжала фра Лина.
Как бы ни было шумно вокруг, её услышали. На нас начали оборачиваться. Ещё одно мгновение – и мои родственнички начнут извергать свои грязные измышления прилюдно. Я могла вынести многое – и голод, и вынужденное попрошайничество, и наказание карцером, но не то, чтобы моё имя смешали с грязью.
- Разве вы не выгнали из дома двух сирот – восьмилетнего мальчика и девочку-калеку? Не вы сдали нас в приют, чтобы избавиться от нас навсегда? Не вы отняли наш дом? Разве не вы сейчас сказали, чтобы я молчала обо всём, иначе распустите обо мне такие слухи, что все будут показывать на меня пальцем и плевать вслед?
Мачеха побледнела, а потом покраснела, а Рут завизжала не хуже, чем её мамаша минутой раньше:
- Лгунья! Дом захотела? Да мы сразу все документы выправили, как умер твой нищий папаша!
Вот дура! Я не ожидала такого подарка судьбы. Публика, окружающая нас, возбуждённо зашумела, жадно разглядывая и меня, и моих бывших родственников. Многие из них видели меня в зале суда, слышали мои ответы судье и знали, что я говорю правду. Поэтому у меня неожиданно обнаружилось немало сторонников.
- Вон та толстая сдала детей в приют, - делились те, кто стоял поближе, с теми, кто не слышал того, что я сказала и обернулись только на визг Рут. – И дом отобрала, и обещала оклеветать!
Когда из здания суда вышел Лигрезо, толпа была полностью на моей стороне, а особо активные подначивали меня подать заявление в суд, чтобы вернуть свой дом, пока судьи на месте. Наивность этих простых людей даже растрогала меня.
Мачеха и Рут, потихоньку пятясь, скрылись за их спинами.
- Что здесь происходит? – спросил коронет Лигрезо. Он немного удивлённо оглядел окруживших меня людей, и те опасливо расступились – неизвестно, чего ждать от этих коронетов!
- Кажется, моя сестра только что призналась, что они с мачехой подделали документы на дом, - устало ответила я.