Разорванная связь

У меня кружится голова, и я чувствую, как мой желудок бурлит, желчь подбирается к горлу, когда он берет секунду, чтобы осмотреть меня как следует. Ясно, что он мне не верит и что его совсем не впечатляет этот предполагаемый фарс.
Я, черт возьми, могу закричать.
— Зачем мне ждать последней четверти мили, чтобы проделать такой трюк? Зачем мне переходить вброд реку, ползти на животе по камням и грязи и карабкаться на эту дурацкую, вонючую раму, если я планировала… подожди, как ты думаешь, что именно я сделала, чтобы вырубить себя? Господи, мать твою! — Я в расстройстве вскидываю на него руку и тут же жалею об этом, когда моя голова снова начинает раскалываться. Я немного задыхаюсь и вынуждена быстро глотать, чтобы не заблевать его ботинки.
Норта трудно понять по его холодным глазам и невыразительному лицу, но на секунду мне кажется, что я вижу, как он сомневается в себе, но это настолько мимолетно, что оно исчезает прежде, чем я убеждаюсь, что видела это. — Меня не так легко обмануть, ты отчаянно нуждаешься во внимании, и, учитывая присутствие двух твоих Связных, ты не смогла удержаться.
Если когда-либо и было время, когда мне нужен был мой дар, так это, блядь, прямо сейчас. Мне больше нет дела до его ботинок, и если то, что я взорвусь, означает, что меня на них стошнит, то так тому и быть. — Как я могла привлечь внимание кого-либо из них, если Гейб бежал впереди меня, а Грифон даже не признал моего существования?
Судя по выражению его лица, я задела какой-то нерв, но черт его знает, какой именно. — Ты должна благодарить его. Грифон заставил тебя пройти легкий курс.
Легкий курс? К черту, я не планировала возвращаться на этот чертов урок и не собираюсь сидеть без дела на этом дерьмовом допросе, который он ведет. Я снова стискиваю зубы и оттягиваю простыню, прикрывающую мои ноги, морщась от грязи и пятен травы на них. Я выгляжу ужасно, и мне требуется две попытки, чтобы удержаться на ногах, но как только я убеждаюсь, что мои ноги не подкосятся, я выбегаю из комнаты.
Норт едва успевает за мной, его рука обхватывает мой локоть и тянет меня в нужном направлении, когда я собираюсь свернуть не туда.
— Ты не можешь просто взять и уйти, когда тебя обвиняют в токсичном поведении.
Ледяная ярость струится по моему позвоночнику, и когда я вырываю свою руку из его хватки, в ней слишком много силы, потому что мой дар чуть-чуть выскользнул из крепкой хватки. Норт хмуро смотрит на свою руку, словно сомневаясь, действительно ли он почувствовал дополнительный толчок силы, и я немного пугаюсь.
Отвлечь.
Мне нужно отвлечь его от этого прямо сейчас, черт возьми.
— Ты много знаешь о токсичности, тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, не стоит угрожать своей чертовой Связной? Что, может быть, сказать мне, что ты посадишь меня на цепь в своем подвале, — это не лучший выход из всего этого… бардака?
Я говорю это достаточно громко, чтобы некоторые из других студентов, слоняющихся вокруг, услышали меня и начали роптать между собой, и Норт не только замечает их, но и впервые, кажется, смущается.
Не из-за своих действий, а из-за того, что люди говорят о нем.
Он кривит губы, и когда снова хватает меня за руку, я чувствую, как его дар пульсирует в его пальцах, пульсирует как предупреждение о силе, которую он скрывает под своими отполированными костюмами и совершенно спокойными улыбками.
Он осторожно толкает меня из комнаты, стараясь, чтобы никто не заметил, что он физически тащит меня через здание к своей машине. — Я думаю, что если бы ты не убежала, как эгоистичная, манипулятивная, маленькая девочка, мы бы подарили тебе весь мир. На этой земле не было ничего, о чем бы ты могла попросить, и в чем бы мы тебе отказали, но теперь ты столкнулась с последствиями своих действий впервые в жизни, я уверен. Мне совершенно ясно, что все свое существование ты была избалована и не можешь думать ни о ком, кроме себя. Очевидно, что твои родители…
Я едва сдерживаю себя. — Не смей, мать твою, говорить о моих родителях. Я выковыряю маячок голыми руками и убегу, не дави на меня.
Водитель все это слышит, он открывает дверь как раз вовремя, чтобы Норт без комментариев впихнул меня внутрь, крепко закрывая ее за мной, пока его мудак-босс отходит, а потом они стоят вместе, полностью игнорируя меня, мило беседуя о погоде или еще какой-нибудь бесполезной ерунде.
Я в бешенстве.
Это действительно чертовски плохая идея, я знаю это, потому что мой дар начинает шевелиться в моем нутре, мою кожу покалывает, а зрение медленно начинает белеть.
Я превращаюсь в чертову светящуюся букашку и никак не могу зажечься в этой чертовой машине сегодня, когда один из моих Связных стоит прямо здесь. Я закрываю глаза и замедляю дыхание, считая и напевая себе под нос, чтобы было на чем сосредоточиться, но я слишком долго боролась со своим даром, чтобы он так просто затих.
Паника, которая пропитывает мою кожу, только ухудшит ситуацию, но я не могу остановить ее. Я чувствую, как пот выступает на лбу, а дыхание становится таким прерывистым, что невозможно скрыть, в каком вихре я нахожусь. Умения может случится потеря сознания.
Раздается жужжащий звук, который нарушает мою концентрацию.
Я быстро моргаю, пытаясь избавиться от блеск в глазах, но, хотя я вижу только сумку, лежащую у моих ног, я сразу же узнаю ее как свою собственную.
Это жужжит мой мобильный телефон.
Я роюсь в нем трясущимися руками, пока не нахожу, в телефоне сообщение от Атласа, и хотя в моем желудке все еще бурлит от ярости и беспокойства, уголки моих губ приподнимаются при виде маленькой голубой точки рядом с его именем.
Как он всегда знает, когда мне нужно что-то, что спасет меня от срыва?
Я знаю, что Дрейвены чертовски богаты, но что остальные Связные делают с деньгами? Я еще на одном дерьмовом уроке экономики, и подумываю бросить учебу и наживаться на них. Скажи мне, что кто-то из них приличный и обеспеченный, мне нужно понять, с кем из них подружиться.
Я фыркаю на него, в основном потому, что благодаря нашей постоянной переписке я знаю, что он шутит и никогда бы ничего не принял ни от одного из них, и отправляю ответное сообщение.
Я скорее воткну булавку себе в глаз, чем приму что-либо от любого из них, но если ты не против продать им свою задницу за легкую жизнь, то кто я такая, чтобы судить? Кто знает, может, ты и вправду найдешь с ними общий язык.
Я все еще ухмыляюсь, глядя на свой телефон, на котором высвечиваются три точки, как только он начинает печатать свой ответ, когда пассажирская дверь открывается, и Норт скользит ко мне на заднее сиденье. Мое зрение пришло в норму, так что думаю, мой дар снова под контролем, но это не имеет значения, потому что Норт не смотрит на меня, он даже не взглянул на меня ни на секунду.
Я должна почувствовать облегчение, но, честно говоря, меня просто бесит, как быстро он может отмахнуться от меня, просто отгородиться, как будто я для него ничто, в то время как внутри меня все еще идёт борьба со всем этим дерьмом, которое он вывалил на меня. Я хмыкаю под нос, звуча в точности как капризный ребенок, которым он меня считает, но он игнорирует меня, погружаясь в свой телефон.