Охотники за привидениями и ледяной призрак

– Я знаю. – Госпожа Кюммельзафт улыбнулась. – Но это лишь вопрос планирования. Только в промежутке между семнадцатью и восемнадцатью часами ПКП не особенно активны.
– О, кому вы это рассказываете! – простонал запылённый мукой господин Либлих. – Это единственное время, когда я могу спокойно поработать. Просто катастрофа! – Он дрожащими пальцами пригладил волосы. – Чтоб вы знали, я изобретатель печенья, и мой новейший рецепт называется «Поцелуи феи». Ой! – Господин Либлих в ужасе ударил себя по лбу: – Моё печенье!


Он ринулся мимо Тома и госпожи Кюммельзафт к двери, выглянул из гостиной – и исчез в холле.
– Как странно он себя ведёт, – заметил Том.
– Однозначный признак заражения ПКП, – сказала Хедвиг Кюммельзафт. – Давай-ка задёрнем шторы, может, тогда наше подвальное привидение отважится снова выбраться из рюкзака.
Шторы у господина Либлиха были плотные и синие. Когда их задёрнули, блики от огня в камине заплясали по тёмной комнате.
– Я ду-ду-дума! – блаженно вздохнул Хуго и с восторгом взмыл под потолок.
Как раз в этот момент господин Либлих ворвался в гостиную.
– Извините! – крикнул он, запыхавшись. – Но я должен был непременно проверить, как выпекается моё печенье «Поцелуи феи». А почему вы устроили здесь такое затемнение?
– Уху-ху-а-а-ахх! – простонал Хуго и, переливаясь самыми отвратительными оттенками плесени, полетел к господину Либлиху.
– О нет, пожалуйста, только не это! – вскричал тот и закрыл лицо руками. – Нет, этого я не выдержу!
– Хуго! – сердито прикрикнул Том.
– Ну я хутел его всегу лишь чутучку припугнуть, – обиженно взвыл Хуго. – Как в старые дубрые времена.
Господин Либлих дрожа опустился на перепачканный мукой диван.
– О, – всхлипывал он. – Чем же я это заслужил?
– Успокойтесь, мой дорогой! – сказала госпожа Кюммельзафт. – Мы здесь для того, чтобы вам помочь. И я вам обещаю, что это подвальное привидение, – она метнула на Хуго сердитый взгляд, – больше не будет вас пугать.
– Я не пудвальное привидение, – расстроенно пробормотал Хуго, но тем не менее забился назад в рюкзак Тома.
– Я ничего не понимаю, – простонал господин Либлих. – Я вообще с некоторых пор перестал что-либо понимать. И моё печенье, – тут крупная слеза скатилась по его щеке, – моё печенье больше не вкусное! Как в таких условиях работать изобретателю печенья? Я не придумал ни одного рецепта с тех пор, как… как… – Он снова всхлипнул.
– С тех пор как вас замучили привидения, – подсказала ему госпожа Кюммельзафт.
Господин Либлих кивнул:
– Ещё мой дед полагал, что с нашим домом творится что-то неладное. Он подозревал, что здесь куролесит наш предок Хуго, который был лунатиком и упал с крыши. Небольшое семейное привидение, так сказать. Но неделю назад началось такое, чего просто нельзя выдержать! – Господин Либлих сокрушённо качал головой. – Я в такой растерянности, что добавляю в тесто соль вместо сахара, лакрицу вместо шоколада, стиральный порошок вместо муки. Да, и четыре раза моё печенье просто подгорало! – Он снова закрыл лицо руками, перепачканными в муке. – Скоро ни одна кондитерская фабрика в мире не будет производить моё печенье!
Госпожа Кюммельзафт сочувственно кивнула.
– Дорогой господин Либлих, – сказала она. – Всю прошедшую неделю вы уже имели дело не с вашим предком Хуго. Я с сожалением вынуждена вам сообщить, что вы стали жертвой вторжения ПКП.
Господин Либлих поднял голову:
– Вторжения чего, простите?
– ПКП, – повторил Том. – Привидение крайне противное.
Хедвиг Кюммельзафт объяснила сбитому с толку господину Либлиху, кто поселился в его доме неделю назад и как она узнала об этом от Тома.
Мужчина непонимающе на них таращился:
– Значит, дядя Хуго…
– …сбежал отсюда в подвал вот этого молодого человека. Да, – госпожа Кюммельзафт кивнула, – он то самое привидение, которое вас только что испугало. Мой юный друг принёс в рюкзаке вашего куролесящего дядю. Он поистине безобидный привиденческий экземпляр, так называемое ПСП.
– Ну, не такой уж я и безобидный, – обиженно донеслось из рюкзака Тома, и Хуго снова вырвался из своего укрытия.
Он раздулся до максимального размера и полетел на испуганного господина Либлиха.
– Ваш дедушка был прав, – шелестел он, – я действительно Хуго. Я стал привидением из-за трагического случая, произошедшего тёмной нучью. Бульше ста пятидесяти лет тому назад. Тугда ещё был жив ваш пукуйный прапрадедушка. На удивление пугливый челувек! Учень ун меня уважал.
– Невероятно, – бормотал господин Либлих. – Просто невероятно.
– Господин Либлих, – сказала Хедвиг Кюммельзафт, – мы здесь для того, чтобы помочь вашему предку снова вернуться в свой дом. Готовы ли вы принять Хуго в родные стены, если я прогоню ПКП?
– Да, разумеется! – воскликнул господин Либлих. – Он никогда не мешал мне выпекать печенье. Правда, пусть он больше не пугает меня так, как сделал это только что.
– Честнуе привиденческуе слуво! – прошелестел Хуго. – Я буду курулесить лишь самую малусть.
– Хорошо, это мы прояснили, – сказала Хедвиг Кюммельзафт. – А теперь мы должны быстро подготовиться. – Она посмотрела на свои часы: – Меньше чем через час уже стемнеет, и тогда, дорогие друзья, ПКП разыграется здесь вовсю!
 
Стук зубов и тела дрожь
– Хм, хм! – Госпожа Кюммельзафт неодобрительно огляделась в гостиной господина Либлиха. – Синее, синее, всё сплошь синее. Это плохо! И ни одного зеркала!
– Зеркала? – удивлённо переспросил господин Либлих.
Том с важном видом поправил очки.
– Зеркала очень помогают против привидений, – сказал он. – Вы разве не знали этого?
Господин Либлих не ответил. В нём произошли примечательные изменения. Волосы у него вдруг встали дыбом, словно колючки, лицо побледнело до цвета сахарной ваты, а ноги начали трястись. Широко раскрыв глаза, он уставился на дверь.
Из холла послышались глухие стуки. Датчик ПКП в кармане Тома стал холодным как лёд.
– В укрытие, оно приближается! – воскликнула госпожа Кюммельзафт, подхватила ведёрко с кладбищенской землёй и спряталась за креслом.
Том недолго думая тоже нырнул за диван.
– У-у-у-ха-а-а! – жалобно застонал Хуго и весь сжался.
– Быстро в рюкзак! – крикнул Том. – Прячься скорее!
Стук приближался. А вместе с ним гулкое завывание. Господин Либлих всё ещё стоял как вкопанный.