Невыносимый сводный

Очень кстати, потому что липкие приставания Артема уже начинают надоедать.
Одно дело просто целоваться с ним, а другое…про другое я даже думать не хочу. Все должно развиваться постепенно и красиво, а не так, впопыхах в салоне машины.
- Все, Артем, все!
Отталкиваю парня и вылезаю из БМВ.
- До завтра, пока.
Подбегаю к калитке, открываю ее и быстро проскальзываю внутрь.
 
Машины Золотова, мужа матери, и моего отчима, пока что нет на участке, значит мать хотела поговорить со мной наедине. Интересно, что у нас намечается?
Сергей часто задерживается в офисе допоздна, а мать никогда не требует, чтобы я вернулась пораньше.
Все, что ее интересует в последнее время, это она сама и ее стремительно ускользающая молодость. Матери сорок два, и она считает это чуть ли не катастрофой вселенского масштаба.
Золотов мне нравится. Он нормальный мужик, если так можно выразиться. Не пристает с нравоучениями и не нудит по поводу и без, как некоторые отцы и отчимы моих подруг. Почти все время пропадает на работе. Дает денег столько, что я не успеваю тратить (мать предпочитает, чтобы мы жили на его деньги, а не на свои). Не устраивает никогда и никому сцен. К тому же внешне он очень даже ничего.
В общем, не отчим, а мечта.
Он тот, от кого я точно не жду никакой подлости.
А потому происходящее дальше настолько выбивает из колеи, что я не знаю, как смогу оправиться от такого удара.
- Никуся, а вот и ты! – поет Мари, едва я показываюсь на пороге гостиной.
Матерью я могу называть ее только в своих мыслях. А на людях будь любезна Мари. Или на крайний случай полным именем, Марианна.
Так повелось давно, еще со старших классов школы. Стоило мне начать и говорить ма.., как она тут же перебивала и заканчивала за меня. Мари. Постепенно я привыкла.
- Привет, привет.
Мы расцеловываем воздух возле щек друг друга, после чего Мари обращает внимание на мой новый маникюр.
- Мило, - констатирует она, - как раз сегодня думала над этим цветом. На Садовой делала?
- У Лизы, как обычно.
- Нужно и мне записаться, в пятницу прием у Сандаловых. Хочу выглядеть на все сто. И сменить план тренировок. А то что-то в последнее время я растеряла всю форму.
- Ты отлично выглядишь, ма.
- Да?
И мать косит глаза на большое зеркало, что висит слева от нас.
- Спасибо, Никусь. Но все же нововведения не помешают. Кстати, о нововведениях.
И она переводит взгляд тщательно подведенных небесно-голубых глаз обратно на меня. (На самом деле у нас с ней карие глаза, но она носит какие-то суперкрутые линзы). И пластику груди она сделала не задумываясь.
- Тут Сережин сын, Данил, ты же помнишь, что у Сережи есть сын от первого брака?
Что-то такое мелькало, но без подробностей.
- И что этот сын?
На манер матери я и сама начинаю засматриваться на себя в зеркало.
Слава богу, что с моей грудью все в порядке. Также как и с ягодицами. Они не огромные, но и не плоские. Грудь высокая и тугая. А попа выпуклая и округлая. Парни обычно зависают, стоит мне одеть платье с низким вырезом декольте или что-то обтягивающее.
- Ну, он поживет у нас какое-то время. Я надеюсь, ты не будешь против?
А раз так, что мне не придется делать пластику, как моей матери. Ни одной из частей тела. Что здорово, потому что я терпеть не могу все, что связано с клиниками и лекарствами.
Так, о чем она говорит? Кто поживет?
- Кто у нас поживет? – уточняю у матери, а сама снова прохожусь по своему отражению в зеркале.
И констатирую, в очередной раз, как же мне повезло с внешними данными.
- Сережин сын, Данил.
- А, Данил.
Я прикидываю и так, и эдак.
- Данил, Данил. Да пусть живет, мне-то что. Только разместите его подальше от моей комнаты. Где-нибудь на первом. Чтобы не сильно маячил перед глазами.
И с волосами повезло, продолжаю размышлять я. Тяжелые, блестящие. Да и вообще в жизни повезло, чего уж там.
У матери вдруг звонит телефон.
- Ой, это, наверное, Сережа. А телефон я оставила в столовой.
И она кидается в сторону пищеблока, а я снова возвращаюсь мыслями к сыну Золотова. Не слишком ли я поспешно согласилась?
- Сколько ему лет, этому Данилу? – ору я вдогонку матери, и тут же озвучиваю свои страхи.
- Надеюсь, он не окажется прыщавым ноющим подростком или тупым кретином, пускающим слюни на всех мало-мальски привлекательных девчонок?
- Не окажется, - раздается вдруг за моей спиной.
И этот голос кажется мне отчего-то знакомым.
Я резко разворачиваюсь на сто восемьдесят и взгляд мой упирается в уже знакомое мне наглое, противное, но вместе с тем недопустимо привлекательное лицо утреннего курьера, лихо гоняющего на байке.
- В смысле? - вырывается из меня, а между бровями залегает, подозреваю что глубокая, складка.
Как так?
Не для того я весь день старалась не думать об этом парне, чтобы вот так снова столкнуться с ним нос к носу. Да еще в своем собственном доме.
Но так происходит.
Он стоит прямо передо мной широко расставив ноги и покачивается с пятки на носок.
Жует жвачку и смотрит на меня с таким независимым видом, что у меня руки чешутся вмазать по его наглому дерзкому лицу.
- Что ты здесь делаешь? - цежу я и смериваю его самым презрительным взглядом из своей коллекции.
Уже догадываюсь Что, но совершенно, абсолютно не желаю этому верить.
    
Глава 3
- Что-ты-здесь-делаешь? – повторяю свой вопрос чуть ли не по слогам.
- Переезжаю, как видишь.
Парень усмехается и кивает на большую спортивную сумку, брошенную у входа.
Несколько секунд я таращусь на эту сумку, потом снова перевожу взгляд на курьера.
Точнее, совсем не на курьера. Тьфу.
- Ты не курьер, - зачем-то говорю я, хотя всем уже итак понятно, что никакой он не курьер.
Но ужас как не хочется принимать данный факт.
О, боже, как же сложно поверить в то, что этот наглец в итоге оказался сыном мужа матери. Просто в голове не укладывается.
- Тогда зачем ты утром сказал, что ты курьер? – требую я.
Но тут же жалею о своем вопросе.
Парень смотрит на меня так, словно я младенец, которому он вынужден объяснять элементарные вещи. Снисходительно.