В преддверии бури
Он никогда не задумывался, что за тонкая, бесплотная нить связывает меж собой искателя и остающегося на Перекрёстке оператора. Как она появляется, почему возможна лишь между двумя людьми, находящимися по разные стороны Грани? Всё это можно было бы назвать магией (или одной из её разновидностей), но на Перекрёстке, как известно, магии нет. Так как же тогда? Додумать эту мысль он не успел.
— В месте высадки наблюдаются некоторые волнения. Я немного скорректирую, ты не против? — раздался голос рыжей. — Так, готово. Даю новую привязку.
— Вижу, — лаконично отозвался Арэн. — Закрепил.
— Тогда начинаю отсчет. Три, два…
— Один, — эхом повторил Арэн, и Корис будто бы на себе почувствовал волнение молодого искателя, увидел, точно наяву, напряжённо сдвинутые брови, покрывшие лоб бисеринки пота… А потом всё утонуло в давно забытой круговерти множества цветов и звуков. Саркофаги начали перемещение.
Глава 2Закатное солнце дней-без-ночей коснулось краем горизонта. Всего один ещё день — и надоевшее светило, не сходившее с небосклона весь последний месяц, наконец-то зайдёт, и наступит ночь. Светлая, пока что беззвёздная и безлунная, больше похожая на плотные сумерки, но всё-таки ночь.
Ни великие маги, ни астрономы, что бились над разгадкой этого явления, так и не смогли объяснить, почему раз в сорок лет солнце перестает заходить за горизонт. Это становится заметно уже в самый первый день — прямо с утра светило немного смещается от восходного горизонта к полуночному и зависает над самым его краем. Так оно, не заходя, идёт вдоль него с восхода на закат, не меняя высоты, и, спустя чуть больше, чем месяц, добравшись до закатной черты, наконец-то скрывается за нею.
Говорят, что есть земли, расположенные даже дальше Южного Осколка, за Нижним полюсом; там в это же время случаются ночи-без-дней, когда солнце, наоборот, совсем исчезает за горизонтом, и лишь отдалённым заревом напоминает о своём существовании.
Во всех уголках Закатных земель в эти дни проходят великие празднования. В Империи дни-без-ночей объявлены священными, людям запрещено заниматься любым трудом. Все выходят на улицы, дабы полюбоваться на незаходящее светило, а императорские слуги выставляют на главной площади Скоррде ломящиеся от еды столы, и сам император угощает подданных. В эти дни любой может говорить с ним наравне, сидеть за одним столом и брать хлеб из одной миски. Дни полной вседозволенности.
В Альтаре, следуя древней традиции, в дни-без-ночей не выпускают из дома детей младше десяти лет, и даже в вольных Торговых городах, что вроде бы альтарские, но при этом как бы и не совсем, со своими законами и преференциями, со своим управлением — советом, состоящим из представителей городских магистратов, — чтут эту традицию. Номады в Гардейле устраивают большую охоту и часть трофеев приносят к старым драконьим сенотам в качестве дани своим давно ушедшим в небытие крылатым покровителям; на островах дикие племена — те, что смогли так или иначе избежать безжалостного насаждения культуры и цивилизованности, привносимой непобедимыми легионами постоянно ищущей возможности для расширения Империи, — приносят кровавые жертвы, считая, что таким образом почитают спустившихся с неба богов, своим появлением разогнавших тьму. Среди учениц онарэ шёпотом передаются слушки, что проходить испытание в дни-без-ночей — плохая примета. Старшие онарэ стараются эти слухи пресекать, но юные девушки всё равно шепчутся.
И только в Вольницах нет никаких обрядов и устоев для этих дней — какая разница, заходит солнце или нет, если вот-вот наступит излом лета и начнутся ежегодные воинские состязания, а следом и период сбора урожая?
…Я пошевелилась, сбрасывая остатки сна. Тихо скрипнул песок под тряпицей, свернутой и положенной под голову вместо подушки. Со стороны жилых корпусов, пробиваясь сквозь рокот накатывающих на берег волн, едва слышно доносился звон гонга, возвещая наступление нового дня. Нынче только по этому звуку, громкому и басовитому в отличие от звонкого школьного, и можно отсчитывать время.
Не спеша подниматься, я в красках представила себе, что сейчас происходит там, за скалами, отделившими потаённый пляж от Гартен-онарэ. Старшие ученицы торопливо вскакивают со своих кроватей, натягивают привычные жёлтые туники и спешным шагом идут в трапезную, взволнованно переговариваясь. Младшие, наоборот, не спешат вставать — в день испытания у них нет никаких занятий, и можно вдоволь понежиться в постели. По стенам привычно расхаживает дежурный отряд облачённых в легкие золотистые кольчуги стражниц — для них это просто заурядный, ничем не примечательный день, один из многих таких же; на кухне кипят огромные чаны с утренней кашей и бодрящим травяным отваром.
В учительских же корпусах сейчас никого — все уже с самой рани на арене, готовятся проводить испытание: варят зелья, рисуют на песке магические символы, раскладывают в строгом порядке все потребные ингредиенты и в который уж раз проверяют заготовленные заклинания. Туда же потихоньку подтягиваются сонные ещё зрители — на испытание принято приглашать всех желающих, в том числе из Вольниц, и деревянные трибуны начинают заполняться первыми гостями задолго до утреннего гонга.
Ах, как же не хочется вставать!
Усилием воли я заставила себя сесть, протёрла кулаком заспанные глаза — отдать бы каргам на растерзание того, кто придумал эти ранние подъёмы! Чтоб хоть немного взбодриться, побежала к воде. Море встретило меня сильным толчком навстречу — похоже, близится шторм, — и я, не думая, нырнула в солёную волну цвета бирюзы.
Нет ничего приятнее утреннего купания в тёплых волнах, и так легко потерять счёт времени, но сегодня я не могла позволить себе привычную вольность. Выплыв с потаённого пляжа и кое-как отжав мокрую, насквозь просоленную тунику, я быстрым шагом двинулась в сторону арены. Желудок отчаянно забурчал, требуя завтрак, но времени на еду уже не оставалось.
…Арена — простая песчаная площадка прямоугольной формы, окруженная с трёх сторон грубо сколоченными разноуровневыми трибунами, — гудела множеством голосов. Чуть в стороне, возле небольшого каменного строения без окон, обычно закрытого на пудовый надёжный замок, суетились маги. Клара, Альтея, Кайна с подмастерьем, ещё двое, чьих имен я не помнила — не хватало только Кайры.
Рядом с магами дежурила десятка стражниц, готовых восстановить порядок, если кто-то из зрителей его нарушит — но не припомню, чтоб такое хоть когда-либо происходило. Меж трибун сновали кухарята, бойко предлагая гостям свежайшее печенье и хмельные настои.
Со стороны, свободной от трибун, стояли три ряда больших резных кресел — места для настоятельницы Лойки и каой, не участвующих в проведении испытания, а лишь оценивающих его результаты. А за этими рядами, сбившись в кучку, робко перешёптывались выпускницы.
— Аэр! — раздался оклик, и одна из девушек, отделившись от группы, направилась ко мне, привлекая внимание взмахами рук.
— Где ты пропадала? — понизив голос, взволнованно спросила она, приблизившись. — Клара тебя вчера обыскалась, посылала Соэр, а потом ты и в корпус не пришла. Что случилось?