Наследники Хамерфела

— И ты можешь меня упрекать в этом? Почему бы мне действительно не предложить ей быть со мной, раз теперь стало ясно, что ты ее не любишь?
— Это не так, — произнес Аластер. — Я люблю ее. Я знаю ее с семилетнего возраста, и пока я не приехал сюда, то думал, что большего счастья, чем жениться на Флории, и быть не может…
— Тогда почему ты теперь изменил свое мнение? Неужели ты решил, что лучше жениться на этой сторновской девочке по политическим соображениям?
— Можно подумать, что ты не хочешь положить конец вражде, — укорил его Аластер, на этот раз действительно разозлившись.
— Я не возражал бы окончить ее с честью, — ответил Конн, — с возвращением наших земель, замка и с заверениями, что нашим людям больше не грозят притеснения. Их судьба тебя, возможно, мало волнует; действительно — с чего тебе за них переживать? Ты ведь вовсе их не знаешь. Но я прожил с ними всю жизнь и чувствую, что заботиться о них — мой долг. Неужели ты думаешь, что можно все это разом устроить, просто женившись на одной из женщин рода Сторнов?
— Не на «одной из», — поправил его Аластер, — а на единственной. Они с лордом Сторном — последние оставшиеся в живых в роду. Когда Сторн умрет, а Лениза будет замужем за Хамерфелом, вражда прекратится, поскольку некому будет» ее продолжать.
— Значит, ты собираешься убить человека, принявшего тебя под свой кров? — язвительно спросил его Конн. — Не знаю, как у вас в городе, но здесь такое поведение не одобряют.
— Нет, конечно, не собираюсь, — начал оправдываться Аластер, но в этот момент Гейвин взревел:
— Вам больше делать нечего, как грызться с утра пораньше! — Он взъерошил пальцами волосы. — К тому же — который сейчас час? Ведь только светать начало!
— Конн обвиняет меня в намерении убить лорда Сторна, — ответил Аластер. — Изумительная наглость, милый брат!
— Но ты ведь, похоже, готов забыть клятву, данную Флории, — подметил Конн, — поэтому как мне разобраться в твоем понятии о чести?
Но Аластер не клюнул на эту приманку и через некоторое время удивленно произнес:
— Все дело в том, что я не связан клятвой с Флорией. Мне очень жаль, что королева Антонелла больна, но из-за ее внезапного удара обручение так и не состоялось…
На это Конн глубокомысленно заметил:
— И сколько из бывших в ту ночь гостей знает, с кем из нас двоих Флория должна была обручиться в тот вечер?
Гейвин сидел с умильным видом, будто знал нечто такое, чего не знали они.
— Чудесная традиция — кончать вражду свадьбой. А насколько я понимаю, ты, Аластер, искренне хочешь жениться на родственнице Сторна — дамиселе Ленизе, не так ли?
Аластер кивнул, и Гейвин продолжил:
— А раз Конн желает жениться на Флории, то вряд ли ваша матушка станет возражать, поскольку Флория все равно станет ей дочерью. Значит, единственное, что остается, это — убедить лорда Эдрика…
— И Флорию, — вставил Конн, — если только ты не считаешь ее куклой, за которую надо торговаться с ее папашей.
— Разумеется, — согласился Гейвин. — Вам обоим надо поговорить с Флорией, но я уверен, что она согласится внести свой вклад в окончание этой ужасной и кровавой вражды. Ведь если бы она вышла за Аластера, вражда бы продолжилась и перекинулась на ее детей. Но согласится ли лорд Сторн?
Аластер пожал плечами.
— Надо спросить его, и тогда все будет ясно.
Едва он произнес это, как дверь в комнату распахнулась.
— О чем спросить?
На пороге стоял лорд Сторн. И хотя ему не ответили, он, похоже, все равно знал, о чем идет речь.
«Значит, он действительно обладает лараном?» — подумал Конн.
— Разумеется, мальчик, — ответил ему Сторн. — У Сторнов он был всегда. А разве у Хамерфелов — нет? Итак, вы хотите жениться на моей внучатой племяннице. Почему вы не рассказали мне о вашей невесте, той самой, что осталась в деревне с вашей матерью?
— То есть о дамиселе Флории, — медленно произнес Аластер. — Видите ли, ваи дом, наши семьи дружат, и я знаю ее с детских лет. Поэтому, когда мне предложили жениться на ней, я счел себя счастливейшим человеком. Она — очень красивая девушка. Но когда я встретил Ленизу, то полюбил ее.
— Ой ли? — оценивающе произнес лорд Сторн. — Все хорошо первые несколько месяцев, молодой человек. Но что будет вас связывать потом? Я не имею в виду всю эту чушь про любовь; никогда в это не верил и никогда не поверю. Брак, устроенный родителями, имеет куда больше шансов оказаться счастливым, поэтому не надо питать иллюзий. — Он нахмурил брови. — Тем не менее Ленизе надо выходить замуж, ведь я не хочу, чтобы мой род прервался. Алдаран из Скатфелла просил ее руки для своего брата, но я не уверен… Я подумаю об этом, мальчик, я подумаю.
Он взглянул на Гейвина, сидевшего на тюфяке у камина.
— Вот уж кого не ожидал здесь встретить.
Гейвин быстро встал, и Аластер его представил.
— Значит, вы кузен короля Хастура?
— Только через королеву Антонеллу, — уважительно ответил Гейвин.
— И вы предлагаете убедить его приехать сюда для ведения переговоров?
— Если только вы одобрите эту идею, — сказал Гейвин. — Я не хотел бы подвергать короля Айдана никакой опасности.
— В горах всегда есть опасность, — проворчал Сторн. — Если нет междоусобных войн и не грабят разбойники, то всегда начеку Алдараны, которые спят и видят, как бы расширить свои владения. Но я даю слово, что с моей стороны королю ничего угрожать не будет. Почту за счастье обсудить с ним все территориальные вопросы, если он того пожелает.
Сторн мрачно посмотрел на тюфяк.
— Неужели это лучшее, что мой дом может предложить гостям?
С этими словами он степенно подошел к дверям и крикнул:
— Лениза!
Вслед за эхом, раскатившимся от его голоса по залу, послышался топот бегущих ног, и в комнату вошла Лениза.
— Слушаю, дедушка.
Он укоризненно показал пальцем на тюфяк.
— Неужели ты не могла предложить гостю ничего лучшего? Подготовь одну комнату для дома Гейвина и еще одну — для герцогини Хамерфел и ее родственницы.
— Мама и Флория едут сюда? — с замиранием в голосе спросил Конн.
— Ну раз вы оба — под моей крышей, то почему бы и им не бить здесь? — вопросом на вопрос ответил Сторн. — Вы же не считаете крестьянскую хижину достойным местом для проживания вашей матери и невесты Аластера? Вряд ли замок Хамерфел может принять их. Это я пригласил их во Врата Сторна.
Выразительным взглядом Аластер заставил Конна молчать.
— Разумеется, ваи дом. Мы в высшей степени признательны вам за гостеприимство.
Конну оставалось только надеяться, что лорд Сторн не узнал то, что он добавил про себя:
«Особенно если учесть, что такая нужда у нас возникла только благодаря вам».
Но тот если и понял, то не подал виду. Он просто сказал:
— Поскольку нам есть о чем поговорить, то лучше делать это в удобной обстановке. Я уже достаточно нагулялся под снегом. Действуй, девочка, — обратился он к Ленизе. — К приему гостей мы должны подготовиться в лучшем виде.
— Неужели осмотр границ — такая трудная вещь? — спросил Аластер, и Конн понял, что тот ничего не знает о последних поджогах. Когда лорд Сторн покинул комнату, он рассказал обо всем брату, думая при этом:
«Возможно, для Аластера действительно лучше жениться на Ленизе. Она, по крайней мере, знает обычаи Хеллеров и может заставить его следовать им».
— А ты уверен, что наша мать и Флория будут здесь в безопасности? — спросил Конн, окончив рассказ.
— За Флорию не бойся, — беспечно ответил Аластер. — Она в этой вражде не участвует.
— Домна Эрминия тоже будет в безопасности, — добавил Гейвин, — раз король Айдан знает, что она здесь. Он не допустит, чтобы нам причинили вред, поэтому, на мой взгляд, повода для беспокойства нет.
Эти слова успокоили братьев, более влиятельного защитника, чем король, они не знали.
Конн возвратился в деревню возле развалин Хамерфела и провел утро, обследуя лошадь, на которой Аластер так быстро добрался до замка. В полдень он проводил Эрминию и Флорию до Врат Сторна. К его облегчению, Лениза, похоже, сразу же понравилась Эрминии, ведь если бы его мать вдруг невзлюбила ее, все очень усложнилось бы. На Флорию же он боялся поднять глаза, тем более — заговорить с ней. Сама мысль о том, что он волен теперь жениться на ней, не умещалась в голове.