Ревность

  Мы вместе шли по направлению к станции метро, и я всю дорогу выслушивала то, как именно любит ее парень. Как он целуется классно, как ей приятно, когда он на ней сверху лежит. Еще немного и я так же начну бегать от Нюши, как от Виталика с Ромой. Меня начинало тошнить уже только от упоминания фамилии этого мажора. Желания посмотреть на него больше не возникало. Из-за постоянных разговоров о нем, мне стало казаться, что я знаю его лучше, чем сама Нюша. Бесхребетная тряпка он и трепло, а не мужчина! Даже не заехал за своей беременной девушкой и ей к нему приходится добираться через весь город на метро. Совсем ее не уважает и не ценит. Сам-то никогда пешком не ходит, постоянно разъезжает на своем спорткаре, а не на метро. Что она в нем только нашла? По ее словам он ее очень сильно любит, но я каких-то особых действий, доказывающих его любовь с его стороны, так и не увидела. Может, Милана с девочками правы? И Нюша несколько преувеличивает серьезность их отношений? И она для него просто девушка по выходным дням?
 Распрощалась с Нюшей в метро - мы разъехались в разные стороны. До места работы я добралась без приключений. Все оказалось не так сложно и страшно, как я себя перед этим накрутила. Зашла в булочную по нужному адресу. Там находились еще несколько девушек, и я с ними ожидала хозяина. В назначенное время к нам вышел мужчина средних лет, поздоровался со всеми. Представился, как Пирогов Семен Борисович и потом расспросил, как нас зовут. Всех сразу запомнил и выдал каждой девушке по симпатичному коротенькому белому фартуку и пекарскому колпаку. Потом он раздал нам по стопке рекламных брошюр и обозначил для каждой маршрут по которому мы будем идти и раздавать прохожим его рекламу. Все девушки надели фартуки, получили предоплату и пошли каждая на свою улицу. Раздавать брошюры мы должны были не всем подряд, как объяснил нам работодатель, а присматривать прохожих по состоятельнее, так как его булочная дорогая и рекламировать его хлеб всем подряд смысла нет. Пенсионерам его товар не по карману.
 Я шла по отведенной мне улице и, как назло, тут совсем не попадались пешие состоятельные граждане. Они все проезжали мимо на дорогих машинах или уже находились в магазинах или бутиках. А когда они выходили из магазина, то руки у всех были заняты покупками, и предлагать брошюру уже было как-то неудобно. Потом  я решила, что лучше напрасно не бегать по улице вверх вниз, а стать в одном месте и желательно около того магазина, откуда гружеными покупками точно никто не выйдет. Столько денег просто ни у кого не будет.
«Версаль» - ювелирный магазин и отличное место, около которого можно покрутиться, и раздавать рекламу дорогой булочной.
 Где-то около часа я прохаживалась туда сюда и смущаясь, пыталась раздавать брошюры. Именно пыталась. У меня за целый час взяли только одну штуку. Пока я собиралась с духом, чтобы пристать к выходящим из магазина покупателям, они успевали уже дойти до своих машин, сесть и уехать. С такой скоростью я буду целый год их раздавать! Досадуя на себя, я прислонилась попой к большой бетонной клумбе, что служила ограничителем и разделяла место парковки машин от пешеходной части улицы перед магазином и стала смотреть на вывеску «Версаля» большая буква которой, в отличии от остальных, почему-то не светилась.
 Неожиданно дверь магазина распахнулась, и из нее вышел мужчина продавец. Прошелся немного в мою сторону, потом развернулся и так же посмотрел на вывеску. Выругался и достал из кармана униформы телефон.
- Иван! – обратился он к кому-то, - Ты был прав! Опять «В» не горит!
Через минуту из магазина вышел еще один человек. И по тому, как он уверенно подошел к продавцу и стал рядом с ним, так же посмотрел на вывеску, я поняла, что это и есть тот Иван, которому мужчина перед этим звонил. Не знаю почему, но он как-то сразу привлек мое внимание к себе. Пока мужчины стояли и обсуждали причины постоянного перегорания светодиодных ламп в вывеске, я рассматривала этого Ивана. На вид ему было больше двадцати лет. Темноволосый парень с голубыми глазами добродушно улыбался, пока разговаривал и шутил про «китайское» качество заказанных хозяином магазина ламп. Он не высокий, как Виталик и не такой смазливый, как Роман. До внешности Валевского ему вообще далеко. Даже сравнивать не стоит. Но… Я сидела и смотрела, не в силах оторвать взгляд от него. Вот бывает же так, что вот просто все в человеке с первого взгляда понравилось?! То, как он выглядел, как двигался – легко и непринужденно, точно, человек, который полностью владеет своим телом. Не, как Виталик, который большой с накаченными мышцами, но держит себя при этом как увалень. Словно неуклюжий и неповоротливый медведь. А в стройном теле этого Ивана чувствовалась гибкость и ловкость, которую он вскоре продемонстрировал, когда вместе с продавцом вернулся в магазин, и они вынесли оттуда стремянку и он, быстро забравшись по ней, залез на крышу магазина. На поясе у него была прикреплена специальная сумка с инструментами, и он занялся ремонтом вывески.
 
  Мужчина продавец предложил вызвать электрика, но Иван, ответил, что опять сдерут в три дорога за замену одной лампочки, он лучше сам все посмотрит и сам все поменяет, отремонтирует раз и навсегда.
 Я даже забыла, что нужно брошюры раздавать, так увлеклась своим занятием. Наблюдением за человеком во время работы. Продавцу было неудобно у двери снизу вверх на крышу смотреть, и он подошел к клумбе. Встал рядом со мной и тоже следил за ходом работы, попутно переговариваясь с парнем на крыше. Спустя пол часа буква «В» загорелась. Иван спустился по лестнице вниз, и мужчины скрылись в дверях магазина, унося с собой лестницу и мое хорошее настроение. Мне вдруг стало очень грустно, так как за все время, пока я наблюдала за ним, я не заметила, чтобы его голубые глаза посмотрели в мою сторону больше одного раза. Он взглянул на меня только один раз, когда выходил из магазина и то, наверное, потому, что в поле его зрения попала. И больше ни разу. Я опустила глаза и посмотрела на вырез своей блузки. Ну конечно, расстроилась я, еще сильнее, смотреть то не на что. И вообще, у него, может быть, уже девушка есть, или даже жена с детишками. Встала и медленно пошла прочь от «Версаля».
 А спустя двадцать минут опять вернулась. Ходила перед огромными стеклянными окнами магазина в надежде еще раз его увидеть. Это странное желание подстегивало во мне смелость, и я уже более уверенно раздавала рекламу. «Пока все тут не распространю, никуда не уйду!» - решила я.
 Солнце начинало припекать, а рекламные проспекты таять с ужасающей скоростью. Я скоро все раздам, а его так и не увижу!
 Снова села на бортик клумбы. Солнце отражалось в стекле окон магазина и то, что происходит там внутри не видно. Может, набраться смелости и зайти? Да где только взять эту смелость, я ее всю на листовки потратила!
 Досадуя на себя, на то, что я, оказывается, такая влюбчивая, что с первого взгляда на незнакомых парней западаю, сижу и смотрю угрюмо на свои кроссовки. Звякает дверной колокольчик, оповестив, что очередной покупатель вышел, и я поднимаю глаза. И перестаю дышать. Иван вышел из магазина и быстро шел в мою сторону. Выглядел он почему-то раздраженным. Его голубые глаза смотрели прямо на меня, и восторга от своей персоны я в них не видела.
- Малявка! - подойдя ко мне, резко бросил он, - оторви свой хорошенький зад от клумбы - сидеть девочкам на бетоне нельзя, да еще и в шортах. И топай дальше по улице и там свою рекламу раздавай. Кончай круги наворачивать у окон «Версаля». Бесишь своим видом уже не только меня, но и покупателей.
У меня от обиды слезы на глаза тут же навернулись. Дождалась его на свою голову! Лучше бы сюда не возвращалась!
А он заметил мои повлажневшие глаза, и его раздражение сменилось растерянностью. Хотел мне что-то сказать, но так и не произнес ничего, а только стоял и смотрел на меня сверху вниз. В каком-то немом изумлении, изучая мое лицо.
 Я себе мысленно приказывала встать и уйти, но попа точно прилипла к краю клумбы. Чувствуя что нужно срочно что-то сказать чтобы меня не прогоняли дальше, я утерев скатившуюся по щеке слезу, свободной рукой, приподняла в указывающем жесте оставшиеся рекламные брошюры.