Чужак

Малыш где-то слышал об этом суденышке — знаменитом паруснике чайного флота, превратившегося впоследствии в отважного и надежного ветерана, перевозившего товары из Англии на западный берег Америки всегда рискованно и быстро.
Но ему надо было подумать о других вещах. Возможно, Феннел плавал на «Титании», однако в информационном отношении это было ничтожно мало. Шерри тихо поднял вверх оконную раму и приоткрыл ставню. От земли было не очень высоко, а спортивный человек мог воспользоваться водосточной трубой, спускавшейся с крыши и проходившей вниз как раз около этого окна.
Удостоверившись, что в случае необходимости к моряку можно будет забраться с улицы, Малыш прикрыл ставню, опустил раму и опять занялся комнатой.
Здесь все было в беспорядке. На комоде лежал ремень с большим ножом в ножнах, несколько почерневших и потрескавшихся трубок. Дерево так прогорело от пепла, будто из них курили во время многих штормов на море. Рядом валялись голубовато-желтый носовой платок, порванная газета, несколько коробков спичек. На столике в углу стояли две бутылки — одна совсем пустая, а в другой еще осталось немного виски — и высокий стакан с отбитым верхом, осколки которого рассыпались по полу.
Этот ужасный беспорядок, несомненно, таким не казался и вполне устраивал человека, который провел большинство ночей в носовом кубрике корабля.
Под конец Шерри увидел сундук моряка из сосновых досок толщиной в три четверти дюйма, покрашенный в черный цвет, с бронзовыми опускающимися ручками и поднимающейся крышкой. Сундук оказался не запертым, малыш поднял крышку и заглянул внутрь.
К своему удивлению, он увидел, что большинство находившихся в сундуке вещей были новыми, из дешевого, тяжелого и грубого материала, которые моряки обычно берут с собой в плавание. Просматривая их, Шерри обратил внимание на пуховую подушку, походные одеяла, брезентовые ботинки, на пару сапог с подбитыми мысками, тарелку, миску, кастрюльки разной емкости из олова, набор иголок и ниток — толстых, грубых и очень крепких, — шерстяную ткань для заплаток, ножницы и щипчики. Все это было новое! Правда, тут же была и пара истоптанных рабочих башмаков, настолько изношенных, что подошвы их были протерты до дыр. Шерри поразился, найдя их вместе с недоношенными вещами.
Больше в номере смотреть было не на что. Он торопливо вышел из него и вернулся на первый этаж, к Ленгу.
 
Глава 10
Хотя еще было раннее утро, Феннел уже успел прилично нагрузиться. Когда Шерри вошел в зал, он пытался спеть старую матросскую песню. В горле у него першило, свистело и шипело, изо рта летели брызги слюны. Однако каким-то чудом он все-таки выводил слова куплетов:
Существует дерзкий и необузданный пакетбот,
Славный почтово-пассажирский кораблик.
Принадлежит он Нью-Йорку и называется «Дредноут».
Он отправляется на запад, где дуют суровые ветры.
Помчимся на запад в «Дредноуте» и мы с его экипажем.
А теперь «Дредноут» бежит по бурным волнам Ирландского моря.
Его пассажиры веселятся, их сердца полны ликования,
Его матросы, подобно львам, снуют по палубам взад и вперед.
Этот пакетбот направляется в Ливерпуль…
Господи, помоги проскочить ему!
Так пожелаем удачи «Дредноуту» и здоровья его экипажу,
Здоровья капитану Самуэлсу, а также всем офицерам.
Можете хвастаться своими быстроходными пакетботами -
«Свеллоу-Тейлом» и «Блек-Боллом».
Летучий парусник «Дредноут» обставит их всех.
Голос Джо Феннела совершенно не годился для исполнения такой баллады. Несмотря на это, он старательно декламировал, а в конце так крепко стукнул кулаком по столу, что даже угрюмый бармен не смог сдержать улыбки.
— Еще по одной для всех! — обратился к нему Джо Феннел. Затем повернулся к сидящему рядом с ним Питу Ленгу: — Вон там пришел ваш помощник. Эй, парень, иди сюда, садись рядом!
Шерри подошел и сел вместе с ним за стол. Официант принес виски.
— На это раз заплачу я, — предложил Шерри.
— А я говорю: нет! — закашлялся Феннел. На стол полетели серебряные брызги слюны. — Заберите свои деньги обратно, и сдачи не надо. Люблю жить легко и свободно, ребята! Меня не тянет в новое плавание, подобно мухе, летящей в сети к пауку. Одни трудятся руками, другие шевелят мозгами, а третьи, — зловеще ухмыльнулся, — собирают информацию. И вот ее-то у меня теперь навалом, мои любезные! Я не вижу даже моей грузовой отметки, так сильно я нагрузился информацией! До этого за нее приходилось платить, а теперь гораздо дороже обойдется умалчивание. Но если вы, сомневаетесь в моих словах, то спросите помещика в доме на холме! — Он помолчал, чтобы выпить, откашляться и похохотать. Затем добавил: — Я пошлю мальчика с запиской к капитану, велю помещику привести в порядок бумажник, как в лучших домах Бристоля, потому что собираюсь в него заглянуть! Вилтон олицетворял закон и власть на голубых волнах. Но здесь, на суше, я стану для него и законом, и властью. Это так же точно, как то, что судно называлось «Принцесса Мария»! Еще по порции виски всем присутствующим! Эй, официант, бегом исполняйте приказания, когда я их отдаю!
Шерри поднялся и заявил:
— С меня достаточно.
Рядом с ним встал Ленг.
— Спускаете парус при первом же шквале? — строго спросил Феннел. — Никогда не спускайте парус при первом шквале, который способны выдержать! Вам что, не хватает мужества опрокинуть чарку грога?
Несмотря на этот призыв, Малыш и Ленг на прощанье помахали Феннелу руками, а когда уже выходили, услышали, как он заказал две бутылки виски, после чего тоже ушел, унося их под мышкой.
На улице Ленг произнес с отвращением:
— После такого хочется стать проповедником трезвости. Опустившаяся вонючка! Пьет в одиночку, медленно, но верно губит себя в своем номере! Ты только подумай об этом, Малыш! В одиночку! У меня аж душа переворачивается!
Шерри вспомнил разбитый стакан и бутылки в номере моряка, поэтому кивнул в знак согласия. Ленг поинтересовался, что он обнаружил в комнате Феннела. И выслушал рассказ Малыша Лю очень внимательно.
— Говоришь, вся одежда новая?
— Хотя и дешевые, но новые вещи.
— А старые башмаки?
— Их подошвы протерлись практически до дыр, сгнили. Не помню, видел ли еще когда-нибудь такое. Башмаки настолько истасканные, Пит, что кожа высохла и стала хрупкой. Не могу представить себе, чтобы человек решился надеть такие башмаки!
Ленга это настолько потрясло, что он приостановился, положив руку на плечо друга:
— Неужели такие старые?!
— Ужасное старье, — подтвердил Шерри. — Что ты думаешь об этом, Пит? В конце концов, ну что тут такого? Пара старых башмаков.
— Но в матросском сундуке! В матросском сундуке! — стоял на своем Ленг. — Скажу тебе, старина, что в этом-то и вся загвоздка. Ты когда-нибудь бывал на море?
— А ты?
— Ну, — отозвался Ленг, поводя плечом. — Я вот что тебе скажу… Это очень странно, что матросский сундучок заполнен новыми вещами и парой изношенных башмаков! — Покачав головой, он пошел дальше, погрузившись в размышления.
Со стороны Пит сейчас походил на человека, которого что-то сильно мучает. Видя это, Шерри не стал больше приставать к нему с вопросами, только подумал, что поглощенный думами Ленг чем-то напоминает питона, переваривающего гигантскую добычу. Пит вообще был странным человеком. Никто не смог до конца раскрыть его характера. Но при решении возникавших проблем, которые сам Шерри ни за что не смог бы преодолеть, он был очень полезным. Порой Малыш даже считал, что Ленг способен на чудеса.
Наконец Пит воскликнул:
— Понятно! Посмотрим!
Но так как он больше ничего не сказал, Шерри тоже не проронил ни слова. Так, в молчании, они поднялись на холм в дом Вилтона. Хозяин с племянницей были в саду. Раздраженный голос Вилтона они услышали еще издали. Он что-то торопливо говорил. Беатрис не было слышно, пока они не вышли из кустарника. Но тут после какой-то очередной фразы дяди отчетливо раздалось ее твердое «Нет!».