Лонгхорнские распри

Что же касается многострадального животного, то оно отныне стало символом торжества закона и справедливости. Многие даже считали, что если, не дай Бог, с ним произойдет нечто экстраординарное, то правление преступных кланов в городке снова восстановится.
Однако чем дольше Джимми общался со своим другом-героем, тем больше его настораживало поведение Барри. Ему не нравилось, что Литтон никогда не заводил разговоров ни о своем прошлом, ни о планах на будущее, не высказывал желания заняться, как многие другие, разведением скота. Он вел себя как человек, временно поселившийся в Холи-Крике. И уж совсем мальчишку не устраивало то, что, положив конец войне из-за быка, Синий Барри стал просто спокойно почивать на лаврах славы.
Короче говоря, Джимми Риберн был озадачен. Явно имея инстинкты подозрительного индейца, он решил выяснить, как Литтон ведет себя в его отсутствие. Не отягощенный по молодости лет ни моральными принципами, ни этическими нормами, он надумал проследить за своим знаменитым другом.
Как-то под вечер, наблюдая из укрытия, Джимми увидел, что Барри вышел из дома и зашагал через поле в сторону кладбища Бут-Хилл. Крадучись, пацаненок засеменил за ним. Когда Барри вошел на территорию погоста, он тоже юркнул в его ворота и, прячась за надгробиями, короткими перебежками двигался за Литтоном до тех пор, пока тот не присел у почти свежей могилы. Пригнувшись, чтобы его не было видно, мальчик затаился.
Эта могила ему была хорошо известна. Дело в том, что Джимми давно обследовал кладбище Бут-Хилл до последнего дюйма. В солнечные дни он приходил сюда один и часами разбирал надписи, сделанные на небольших деревянных крестах. Некоторые из них, те, что были выполнены обычным графитовым карандашом, под воздействием солнца и дождя становились неразборчивыми. Обнаружив такую неясную надпись, мальчик слюнявил специально принесенный для этой цели химический карандаш и приступал к ее реставрации. Это занятие доставляло ему удовольствие, хотя одновременно и пугало.
Литтон присел у могилы, обхватил сильными руками колени и замер, только изредка поднимая глаза на деревянный крест, на котором было выведено: «Здесь покоится Питер Чалмерс, известный как Рыжий Пит, погибший в результате несчастного случая».
Эту эпитафию Джимми знал наизусть, и ему казалось странным, что Барри, погрузившись в тяжелые раздумья, так долго ее изучает.
И вдруг мальчика охватило легкое волнение. Он увидел шагающего по кладбищу очень загорелого мужчину, который явно направлялся к Барри.
Незнакомец был маленького роста и довольно худощав. Широкая черная шляпа и удлиненный пиджак делали его похожим на профессионального игрока в карты. Его ботинки были так надраены, что при каждом шаге мужчины поблескивали на солнце. В левой руке незнакомец держал перчатку, снятую с правой руки. Этот факт Джимми почему-то особенно насторожил.
Неслышно подойдя к Барри, мужчина остановился. Как ни странно, но Литтон с его обостренным слухом не сразу почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. И это еще больше обеспокоило мальчика.
Только спустя некоторое время Барри резко повернул голову, увидел ботинки незнакомца и поднял глаза.
— Боже милостивый! — воскликнул он. — Стейси!
Невысокий мужчина улыбнулся и прижал к губам палец-костяшку.
— Тише, Барри! Не упоминай этого имени!
— Но его все равно никто не услышит, — возразил Литтон.
— Хоть вокруг нас и мертвецы, но многие из них при этом имени в гробу перевернутся.
— Так как же теперь тебя называть? — поднимаясь, поинтересовался Синий Барри.
— Рэнн Дюваль, — ответил низкорослый мужчина.
Джимми от неожиданности вздрогнул — Рэнн Дюваль был легендарной личностью, о нем ходили самые невероятные слухи. В сознании многих это имя было связано с коварством и жестокостью.
— Так, значит, ты и есть Рэнн Дюваль? — произнес Литтон. — И здесь никто не знает, что твое настоящее имя Стейси?
— Тише! — прикрикнул мужчина, и на его узких губах заиграла леденящая душу улыбка. — Пожалуйста, никогда не называй меня Стейси. С этим именем давно покончено.
— Однако в других краях о нем все еще помнят. Не так ли?
— Ну, прошлого и мне никогда не забыть, — мрачно пробурчал Дюваль.
— Что, туго пришлось?
— Не то слово. Да и тебе с Чалмером было несладко.
— Это верно, еле ноги унесли, — согласился Барри.
— Поэтому вы с ним и решили здесь осесть?
— Совсем нет. Просто мы с Питом решили поставить на прежней жизни крест. Между нами было много общего, что и сделало нас когда-то напарниками. Боже, сколько лет пролетело!
— Ну, не так уж и много, — заметил Стейси-Дюваль.
— Все кончено. Он мертв, — сообщил Литтон.
Дюваль присвистнул.
— Совсем плохо! Вы с Рыжим Питом всегда мне противостояли, но он мне нравился. Несмотря ни на что, я его всегда уважал…
— Из нас двоих Пит был тебе более симпатичен, да? — усмехнулся Барри.
— Не надо ворошить прошлое, — почти шепотом предложил Дюваль.
У него был такой тихий голос, что Джимми приходилось напрягать слух. Никогда еще ему не встречался человек, глядя на которого его охватывал бы озноб. Но сейчас мальчик испытывал такое чувство, как если бы он находился в мрачном замке, где обитали привидения.
— Все верно, — вздохнул Литтон. — В твоем отношении ко мне я никогда не сомневался. Вот только никак не пойму, Стейси… прости, Дюваль, почему ты так меня ненавидишь?
— Неужели не понял? — едва слышно пробормотал тот.
— Нет.
— Сказать?
— Скажи.
— Да потому, что ты из тех подонков, которые не знают, что они подонки.
— Ну, то, что я подонок, мне прекрасно известно, — улыбнулся юноша.
— Нет, неизвестно. Ты постоянно уверяешь себя, что в скором времени перестанешь им быть и начнешь новую жизнь. Но тебе этого никогда не сделать. Однако ты упрямо твердишь, что исправишься. Поэтому-то и считаешь себя выше остальных головорезов, в том числе и меня.
— В чем-то ты прав, — признал Барри. — Но если я подонок, скажем, наполовину, то ты, Дюваль — стопроцентный мерзавец.
— Вот то-то и оно, — хмыкнул Рэнн. — А теперь объясню, почему я здесь объявился — мне надо с тобой переговорить.
— И о чем же?
— О твоей жизни в Холи-Крике. Городок этот хоть и большой, но нам с тобой вдвоем в нем будет тесно!
 
Глава 12
ЧЕЛОВЕК ИЛИ ДЬЯВОЛ?
Джимми такое заявление тщедушного коротышки показалось неимоверно странным. Как он смеет заявлять самому Барри Литтону, что в одном городе им не ужиться? Услышав сказанное Дювалем, мальчишка чуть было не расхохотался.
Но, к удивлению пацана, его старший друг даже не улыбнулся, а лишь тревожно посмотрел на собеседника.
— Раз в Холи-Крике нам вдвоем тесно, мне следует уехать, — отреагировал он. — Так?
— Я не шериф, чтобы здесь командовать, могу только просить, — протянул Дювалье.
— Представляю, как тебе это противно, — тихо проговорил Литтон. Нагнувшись, он поднял с земли несколько камешков и стал по одному их бросать.
Внешне Барри выглядел вполне спокойным, слегка задумчивым, и только по складкам в уголках его губ можно было догадаться, что ему не по себе.
Джимми был поражен: надо же, его герой не сделал даже попытки прогнать этого омерзительного типа!
— Верно. Просить мне всегда было противно, — подтвердил Рэнн. — А то, что ты решил уехать, — отличная идея. Когда я тебя искал, то даже не знал, как тебе это предложить.
— Неужели? — удивился Литтон.
— Правда.
— Что-то я тебя не пойму, — буркнул Барри.
— В самом деле? — отозвался Дюваль. — Тогда послушай. И хотя последний раз вы с Чалмерсом меня здорово накололи — новичкам всегда везет, — я рад встрече с тобой. Должен же я отыграться. Кроме того, приятно встретить человека, с которым можно просто поболтать, ну хотя бы даже о птичках. — Он засмеялся.
Смех Дюваля был таким же глухим, как и голос, но от него у Джимми Риберна по спине пробежали мурашки.