Месть фермера

Взяв горсть неотшлифованных камней, он пропустил их сквозь пальцы, словно драгоценный золотой песок, и подумал об утекающих песках времени. Сравнение заставило его улыбнуться. Теперь время приобрело для него новое значение — каждая минута стала жизненно важной.
Джон вспомнил годы тяжелого труда, в течение которых заработал свое маленькое состояние и смог обзавестись стадом. Да, его лишили всего, но теперь он одним ударом заполучил столько, что при желании сможет купить во много раз больше того, что потерял.
Конечно, ему пришлось за это заплатить. Каждый удар пульса причинял резкую боль, так как кровь приливала к ране на голове. Неужели он рисковал жизнью только ради денег? Нет, из-за человека, которому удалось спастись! Деньги и драгоценности — лишь побочный продукт его действий против Пасьянса. Для Сэксона они были не дороже грязи, и он думал о них меньше, чем о блеске глаз своего врага.
Пасьянс представал перед его мысленным взором, как свет, к которому скачет всадник глубокой ночью. Все остальное казалось мелким и незначительным. Его рана, двое убитых — ничто не могло сравниться с Пасьянсом, с его красотой, гордостью и презрением к опасности.
Какая-то странная причуда судьбы заставила Пасьянса повернуться и бежать с поля боя. В каких бы переделках ни побывал этот знаменитый авантюрист, никто не видел его испытывающим страх перед противником, а тем более единичным. Джон понимал, что это только видимость и что в будущем ему предстоит заплатить за сегодняшнюю победу. Поэтому взирал на добычу с абсолютным равнодушием.
— Здесь сто семьдесят пять тысяч долларов, не считая драгоценностей, — сообщил Пайк. — Такое бывает раз в жизни! Как мы это поделим, босс? — Он устремил на Сэксона алчный взгляд.
— Ну, нас шестеро — значит, делить надо на шестерых, — ответил тот.
— Ниггер не может претендовать на полную долю! — запротестовал Пайк. — Он не участвовал в бою!
Артур Уильям Крестон посмотрел на вожака и молча пожал могучими плечами, словно покоряясь судьбе.
— Крестон был одним из нас, — пояснил Джон. — Он дрался бы не хуже тебя, если бы я не запретил ему стрелять в белых. Так что он получит полную долю.
— Это несправедливо! — упорствовал Пайк. — Я этого не потерплю!
— Не потерпишь? — с усмешкой переспросил Сэксон, глядя на него в упор. — Ну, это твое дело. Будет так, как я сказал.
— Неужели, босс, никто, кроме тебя, не имеет права голоса? — вмешался Каллен.
— Вот именно, — подтвердил Джон. — Это тебя не устраивает?
Нахмурившись, Тэд уставился на стол и проворчал:
— Слишком уж много ты на себя берешь, босс!
Внезапно Крестон встал рядом с Сэксоном, молча глядя на остальных. Было ясно, что отряд разбился на две противостоящие друг другу группировки, но вожак подал негру знак отойти.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, Артур. Если эти парни хотят неприятностей, я постараюсь обеспечить им их в полной мере.
Джон увидел, как рука Пайка внезапно метнулась к бедру, а Дел Брайан слегка пригнулся, словно собираясь бежать.
Сэксон презрительно усмехнулся. Даже если бы их была тысяча, после схватки с Пасьянсом такие люди вызывали у него только смех.
— Ну что ж, ребята, начинайте, — пригласил он. — Я жду.
Слегка шагнув назад, он увидел, что Бутс наблюдает за происходящим с холодным интересом. Было ясно, что личной преданности в нем не больше, чем у ястреба в небе.
Но Брайан и Пайк, посмотрев друг на друга, очевидно, решили, что сейчас неподходящий момент для конфликта.
— Делай как хочешь, — сердито буркнул Пайк. — Сегодня ты хорошо поработал, так что мы должны тебя ублажать.
— Никто здесь не должен меня ублажать, — возразил Сэксон. — Вы всего лишь наемные служащие, понятно? Я вас нанял, я же и уволю, когда вы станете для меня бесполезными. Это мое ранчо! — добавил он с внезапной свирепостью, хотя видел, что они готовы подчиниться. — Раньше у меня было ранчо в другом месте, но его уничтожили. Теперь я буду возделывать эти места, и мне понадобится помощь наемных работников. Но я не стану спрашивать их, что они хотят делать, а сам буду им это говорить. Вам все ясно?
— Все, — мрачно отозвался Каллен. — Сдается мне, Пайк и Дел Брайан спасовали перед тобой, как раньше спасовал я. Бутсу вообще на все наплевать, а Крестон на твоей стороне. Какую же долю добычи ты нам выделишь?
Капитуляция была унизительной, Пайк и Дел Брайан недовольно хмурились, но не стали протестовать.
— Если здесь сто семьдесят пять тысяч, — продолжал Сэксон, — то треть должна отойти ко мне. Так делил добычу Пасьянс, так же буду делить ее и я, нравится вам это или нет. — Он указал на драгоценности. — Этих побрякушек тут еще на семьдесят или восемьдесят тысяч, а камень в булавке для галстука один стоит тысяч пять. Я видел цены в витринах ювелирных магазинов. Впрочем, меня это не касается. Вы впятером разделите между собой драгоценности, как захотите, а мне выдайте пятьдесят восемь тысяч наличными — и мы в расчете. При таком раскладе на каждого из вас придется тысяч тридцать пять — сорок. Бутс, когда вы покончите с дележом, принеси мне мою долю.
Сэксон увидел изумление на лицах своих спутников. Естественно, что после столь жестких заявлений его щедрость их удивила. Ни один из предводителей шайки бандитов не удовлетворился бы меньшим, чем две или даже три доли. А ведь их вожак отвлек на себя внимание Пасьянса, вступив в поединок со знаменитым стрелком и предоставив своим людям куда менее рискованную задачу.
— Черт возьми, босс! — внезапно воскликнул Дел Брайан. — С твоей стороны это чертовски благородно! Если ты сделан из такого теста, то можешь обращаться с нами, как тебе угодно.
Джон ничего не ответил. Он вышел и снова сел возле дома, глядя на горы. Фактически они являли собой его ранчо. Каждая дорога, вьющаяся среди них, возможно, послужит для него источником богатства и власти. Он сможет наносить удары где захочет, каждый успех будет придавать ему новые силы и приводить в его полк отборных солдат…
От этих мыслей Сэксона отвлек Бутс, вышедший с толстой пачкой ассигнаций. Джон с равнодушным видом сунул их в боковой карман куртки.
— Я не думал, — спокойно заговорил Бутс, — что в мире есть человек, способный так обвести вокруг пальца Каллена, Дела Брайана и Пайка. Отличная работа! Лучший блеф из всех, что мне приходилось видеть!
— Почему ты думаешь, что это блеф? — спросил Сэксон, подняв глаза на Бутса. В них появилась не свойственная ему ранее уверенная властность. До сих пор лица людей впечатляли Джона куда сильнее, чем уходящие в небеса горные вершины. Но после поединка с Пасьянсом другие люди стали казаться ему ничтожными. Он посмотрел в смышленые, слегка выпуклые глаза бандита и увидел, как они внезапно расширились.
— Ну, может, это и не блеф, — пробормотал Бутс. — Ты сбил меня с толку, как и остальных. Но я бы хотел задать тебе вопрос.
— Валяй!
— Что заставило тебя так поступить с Крестоном? Почему ты обошелся с ниггером как с белым?
— Потому что, хоть у него и черная кожа, под ней он белее всех вас, — ответил Сэксон и продолжал, так как Бутс молча уставился на него: — Ты — ядовитая змея. Дел Брайан — тоже. Пайк просто скотина, а Каллен хоть и не намного, но получше вас. Любой из вас всадил бы мне нож в спину, если бы подумал, что может извлечь из этого выгоду. А Крестон пролил бы за меня свою кровь — по крайней мере, сейчас он был готов это сделать.
— Раз мы, по-твоему, такая мразь, то ты, очевидно, с нами покончил? — заключил Бутс, услышав эту беспощадную характеристику.
— Почему покончил, если я могу использовать вас и дальше? — возразил Сэксон. — Ты знаешь, чего можно ждать от Пасьянса, а другие — достаточно острые орудия, чтобы ими резать.
Джону казалось, что его разум и проницательность увеличиваются с каждой минутой. Он не сомневался, что говорит чистую правду.
— Что будем делать дальше? — поинтересовался Бутс.
— Я поеду узнать, есть ли у меня право на эти деньги, — сообщил Джон Сэксон. — Я имею в виду, на их часть, помимо стоимости потерянных мною дома и стада. А вы все отправляйтесь куда хотите. Встретимся через три дня в твоей хижине.