Проклятие для мага или сердце на троих (СИ)

Ян тем временем донес ее до кровати и, не выпуская из рук, уселся на самый ее краешек, видя, как Дея все больше и больше погружается в забытье. Взгляд ее становился бессмысленно-блуждающим, а голова запрокидывалась, не желала слушаться.
Ян прижал ее к своей груди, и ей вдруг почудилось, что она никакой не Хранитель, а маленькая, хрупкая девочка из интерната, которую утешает ее верный друг. И тут, словно щелкнул какой-то переключатель, Деи сделалось так хорошо и уютно в этих родных и сильных руках, всегда готовых поддержать ее, на этой груди, в которой билось отзывчивое и любящее сердце.
Когда она находилась рядом с Яном - это было естественно и легко, не так как с Владом. В объятиях друга Дея чувствовала себя защищенной. Стоило же Веду прикоснуться к ней, она превращалась в таящее мороженное. Он волновал ее, и это волнение было чем -то новым для Деи, порой даже невыносимым.
Эту разницу между ними она сейчас ощущала очень остро, возможно, от того, что касания Яна были осторожными, трепетными, убаюкивающими. Позабыв о чувствах друга, Дея обхватила его обеими руками и прижалась всем телом. Она чувствовала себя малышкой, на руках у друга, который баюкал ее, когда она просыпалась от кошмаров.
Ян понял эти объятия иначе.
- Дея, - тихонько позвал он ее. - Дея...
Словно во сне она повернула к нему раскрасневшееся лицо, и тут произошло нечто такое, что заставило ее оцепенеть. Ян склонился к ее приоткрытым губам и поцеловал. Робко и неуклюже, но так неожиданно, что Дея замерла.
Расценив замешательство подруги, как согласие, Ян сжал ее с новой силой и, запуская пальцы в волосы, впился с какой -то горячечной неистовостью, будто хотел вобрать в себя ее всю.
Вожделение, с которым он брал то, чего так давно хотел, вывело Дею из сонных грез. С силой она оттолкнула его на кровать, а сама вскочила на ноги и принялась бегать по комнате, заламывая руки.
- Что же это? - бормотала она. - Мы же... Я же... Это же...
Раскрасневшейся Ян поднялся с кровати и попытался усмирить бьющуюся в истерике подругу. Но она лишь уворачивалась, продолжая бегать по комнате и бормотать, что -то бессвязное. Тогда он просто схватил ее в охапку и уложил в постель, накрыв одеялом.
- Ладно, - прохрипел он, жуя нижнюю губу, - я посижу в соседней комнате, на случай если понадоблюсь.
- Нет, Ян! - выпалила Дея, садясь на кровати. - Я бы хотела побыть одна, - промямлила она извиняющимся тоном. - Прости я... Я... Прости.
Ян покивал головой, словно болванчик и с надеждой спросил:
- Увидимся?
- Конечно? - поспешила она заверить его.
Когда за ним закралась дверь, Дея упала лицом в подушки и все -таки разрыдалась.
Она, наконец, поняла, а вернее, прочувствовала, что все к чему они привыкли с детства, теперь ощущается им иначе. И как бы она не старалась держать дверь, скрывающую чувства Яна запертой, ей пришлось в нее заглянуть. Сам Ян толкнул ее туда, принося удручающее понимание того, что как раньше уже точно никогда не будет, как бы им этого не хотелось.
Дея знала, что Ян человек горячий, но прежде она не примеряла на него амплуа любовника. И сейчас ей было вдвойне неловко, потому как понравилось то, что он сделал, и понравилось, как он это сделал; не спросясь, уверенно, будто был в праве. В нем чувствовалась такая сила в тот момент, что она поразилась, как вообще осмелилась противиться его желанию.
До обеда Дею никто не тревожил. Она с упоением предавалась страданиям по Владу и обильно оплакивала дружбу с Яном. Но потом зашел Вайес и сказал, что приготовил для нее молоденькую, но уже объезженную кобылку. Сообщил, что она в замковой конюшне и как только Деи понадобиться отправиться в лес, то она должна найти любого конюха и попросить Дорену (так звали ее кобылку). Дея рассыпалась в любезностях и постаралась как можно быстрее выпроводить Вайеса, сославшись на плохое самочувствие.
Ян больше не заходил. Проведя остаток дня наедине со своими мыслями, Дея окончательно уверила себя в том, что непременно спятит, если как можно скорее не узнает причину, по которой Влад не явился на встречу. Если она его больше не интересует, и он просто забыл об обещании, лучше узнать об этом сейчас. А если с ним что-то не так, то, возможно, ей повезет оказаться полезной.
 
Когда на замок опустились сумерки, девушка накинула плащ Хранителя и спустилась в конюшни. У первого попавшегося конюха она спросила в каком стойле Дорена. Конопатый и небритый парень, встрепенулся и, отвесив неуклюжий, но почтительно -низкий поклон, кинулся вперед, указывая дорогу.
Дорена стояла в просторном стойле. Деи понравилось ее беспокойство, кобылка явно не желала находиться в тесноте, била копытом и фыркала. Дея протянула руку и провела по белой звездочке на морде лошади, та немного успокоилась.
- Я могу взять ее? - поинтересовалась она.
- Ко-ко-нечно, - прозаикался конюх.
- А седло у нее есть?
- Вы хо-хо-тите ехать прямо сейчас? - удивился он.
- Да, а что?
- Так до-дождь ведь, Г оспожа, - промямлил он. - Промокните.
- Не страшно, - заверила его Дея. - У меня срочное дело.
- Ка-как скажете, Госпожа, - не решился перечить конюх. - Вам дамское седло?
- Нет, обычное.
Конюх снова удивился, но спорить не стал и через пару минут принес новенькое кожаное седло и водрузил его на кобылу. Та пыталась сопротивляться, но, похоже, парень знал подход к животным, и Дорена все же сдалась, позволив себя оседлать и вывести из конюшни.
- Вот возьмите, - сказал парень, протягивая ей крошечный кристалл, - Вайес велел вам пе-передать. Вставьте его в сбрую, чтобы не сбиться с до-дороги впотьмах.
- Спасибо, - ответила Дея, принимая подарок.
Она решила не говорить, что наездница из нее никудышная, подумав, что если не будет пускать лошадь в галоп, то авось и не свалиться с нее.
Не без труда девушка взобралась в седло и с точностью повторила те движения, что делал Влад, когда пускал своего коня трусцой. Несмотря на покладистость лошади, скачка оказалась для неопытной Деи настоящим испытанием. Но уже через полчаса она стояла у чугунных ворот и пыталась усмирить колотящееся сердце.
«Вот дурра! - ругала она себя, не решаясь войти в сад Веда. - Ну чего ты приперлась, ведь глупо же и унизительно?»
Но отступать Дея не умела и если уж вбила себе что в голову, то доводила дело до конца. Взяв Дорену под уздцы, она толкнула ворота. Они оказались не запертыми и это обстоятельство ей не понравилось.
Преодолев зловещий сад и распугав птиц, она поднялась по парадной лестнице, постучала. Тишина ее не удивила, в конце концов, в доме не светилось ни одно окно. Тогда она толкнула дверь, и на этот раз ее сердце опустилось чуть не до желудка - она тоже оказалась не запертой, и это Дею уже серьезно напугало.
«Ну не мог же он просто уйти, оставив все двери нараспашку», - решила девушка и, вернувшись к Дорене, вытащила у нее из сбруи кристалл.
Заходя в дом, она осторожно и не громко позвала Влада. Ей никто не ответил. Набрав побольше воздуха в легкие, Дея стала подниматься на второй этаж. Дверь в спальню оказалась открытой настежь, и прежде чем ступить в комнату она позвала Влада еще раз. И снова тишина была ей ответом.
«Либо его там нет, либо ему нужна моя помощь, - уговаривала она себя. - Так или иначе, надо сделать шаг».
В спальне царил беспорядок. Кровать была не заправлена, покрывало валялось на полу вместе с разбросанной одеждой, на окне стояла чашка с недопитым чаем и повсюду валялись какие-то засушенные корешки.
Дея прошла в мастерскую. Там была такая же картина - чашки с чаем, недоеденный завтрак или ужин и сушеные травки по всему столу. И никакого намека на присутствие хозяина.
Девушка вернулась в спальню и, подняв с пола рубашку Влада, поднесла ее к лицу, вдыхая его запах. «Лучше бы я этого не делала», - мелькнуло у Деи в голове, прежде чем ее закружил водоворот воспоминаний. Она прижала смятую ткань к груди и без сил упала на кровать. Та пахла им так ярко, что у Деи чуть было не помутился рассудок. Она подмяла под себя простыни и зашарила руками по наволочкам, будто пыталась собрать все, что осталось от Влада - едва уловимый запах иланг-иланга и еще чего-то терпкого, волнующего, чего-то такого, что безжалостно лишало ее самообладания.