Чикатило. Зверь в клетке
Ближе к обеду выяснилось, что в доме нет хлеба, и Чикатило отправился в булочную на углу, где, по его словам, «нарезной» всегда свежий. Фаина не стала дожидаться возвращения мужа, усадила детей обедать. Юрка уминал котлеты за обе щеки, Люда же, напротив, была притихшая и вяло ковыряла вилкой в тарелке.
– Людочка, а ты почему ничего не ешь? – забеспокоилась Фаина. – Я вот синенькие сделала, как ты любишь… Или экзамены плохо сдала?..
– Мама! Экзамены я нормально сдала… Тут другое…
– Что?
– Потом скажу, – Людмила зыркнула на брата и потупилась.
Юрка ничего не заметил. Он первым доел, шумно поднялся из-за стола и, положив тарелку в раковину, бросил на ходу:
– Мам, спасибо. Я пошел! Отцу привет, когда придет!
Он вышел из кухни, повозился в прихожей, было слышно, как он одевается. Хлопнула входная дверь, и все стихло.
Дождавшись, когда они останутся наедине, Фаина вопросительно посмотрела на дочь.
– Мне такое рассказали… – Людмила смотрела в тарелку, боялась поднять глаза. – У нас в абитуре девочка была… Она у отца училась, когда он в школе работал. Как фамилию мою узнала…
Людмила замолкла, а потом решительно подняла взгляд и пристально посмотрела на мать.
– Мам, а папа… он извращенец, да? Его за это из школы выгнали?
Вопрос полоснул, словно плетью, повис в воздухе. Фаина поджала губы. Не думала она, что когда-нибудь еще заговорит с кем-то на эту тему. Тем более с дочерью.
– Господи, опять это вранье… – процедила Фаина сквозь зубы. – Не выгнали его. Он сам заявление написал!
– Какая разница! – взъелась Людмила.
– Большая! Его заставили, поняла? Там дрянь какая-то, сикилявка, училась плохо, а отец ей хорошие оценки за красивые глаза ставить не хотел. Вот она и отомстила – наплела с три короба, что он что-то там от нее требовал в классе…
Люда недоверчиво посмотрела на мать.
– Эта девочка… Она сказала, что отец… Он в трусы ей залезал! И хватал. Он хотел ее…
– Вранье! – Фаина попыталась сдержаться, но сорвалась на сдавленный крик.
Но во взгляде дочери не было веры.
– У нее нервный срыв был… Она в больнице лежала…
В коридоре щелкнул отпираемый замок, тихонько хлопнула входная дверь, послышались шаркающие шаги. Люда замолчала, плотно сжала губы. На пороге появился Чикатило с авоськой.
– «Нарезного» не было. «Московский» взял. И еще, Людочка, булочек сдобных с изюмом, твоих любимых.
Люда резко посмотрела на улыбающегося отца.
– Отец, за что тебя уволили из школы тогда? Только честно!
– Да я сам ушел. – Внезапный вопрос застал Чикатило врасплох. – Там была одна… Она на меня заявление написала… Учиться не хотела, хвостом перед мальчиками вертеть любила. В общем, отомстила мне. Дети хитры и коварны…
Чикатило снова улыбнулся.
– И за это ты с ней в классе заперся?!
Чикатило вздрогнул, как от пощечины, и взглянул на дочь растерянно и зло.
– Откуда ты знаешь?
– То есть это правда?! Ты трогал маленькую девочку… – На глазах Людмилы навернулись слезы.
– Нет, это ложь, – Чикатило уже взял себя в руки и говорил спокойно.
– Люда, ты как с отцом разговариваешь?! – вклинилась Фаина.
– Он мне не отец! – Люда выскочила из-за стола и выбежала из кухни.
* * *
Неважно шли дела и у следственной группы. Радость от поимки преступника сменилась разочарованием и усталостью, когда стало ясно, что задержанный Калинин если и преступил закон, то совершенно точно никого не убивал.
Совещание давно закончилось. Кесаев вышел после него сердитый и озадаченный, а через полчаса в кабинете полковника затрещал телефон. Звонили из Москвы. Коротко поздоровались, сухо пригласили в столицу и холодно попрощались. Звонок этот не предвещал ничего хорошего.
О своем отъезде Кесаев сообщил только Ковалеву как главе уголовного розыска Ростовского УВД. Но что знают двое, знает и свинья.
– А где Кесаев? – поинтересовался заглянувший в кабинет к Ковалеву Липягин.
– Зачем он тебе?
– Документы передать.
– Оставь свои документы, – отмахнулся Ковалев, – полковник в Москву умотал.
– Опять жаловаться? – усмехнулся Липягин.
– Знаешь, Эдик, он мне не докладывает, – разозлился Ковалев, который, как и московский коллега, от срочных вызовов наверх ничего хорошего не ждал. – А ты зря смеешься. Он персонально под тебя копает, как бригада экскаваторщиков. И если б ты знал, с чем он ко мне приходит, ты бы тут не ухмылялся, блядь.
– Ты чего, Семеныч? – озадаченно спросил майор, растеряв всю веселость.
– Ничего, – зло пробурчал Ковалев. – Ничем хорошим эти его поездки еще не заканчивались. И хрен его знает, какую хуйню он из столицы на этот раз привезет.
* * *
Ничего плохого в этот вечер не ждала от жизни только старший лейтенант Ирина Овсянникова. Рабочий день закончился, она шла по улице под руку с любимым человеком и была вполне счастлива. Вот только любимый человек, капитан Витвицкий, пребывал в задумчивости. Ирина попыталась понять его настроение, с сочувствием заглянула капитану в глаза.
– Что с тобой?
– Устал, – пожал плечами Витвицкий. – Я очень за тебя волновался, когда ты пошла на задержание.
Овсянникова улыбнулась. Волнения капитана казались ей безосновательными, а оттого особенно трогательными. Ирина не раз участвовала в оперативных мероприятиях. Иногда это было на самом деле небезопасно, но точно не в этот раз.
– Зря волновался. Ничего бы он мне не сделал.
– Был бы убийцей, мог бы и сделать, – не согласился Витвицкий.
Овсянникова снова улыбнулась.
Они остановились у входа в гостиницу. Овсянникова взяла Витвицкого за руку.
– Ну что, товарищ капитан, до завтра?
Витвицкий на секунду замялся, обдумывая что-то.
– А пойдем ко мне? – выпалил вдруг, словно кидаясь с головой в омут. – Поужинаем в ресторане. Там сносно кормят. А потом…
Он вдруг осекся, поразившись смелости собственных мыслей, чем еще больше развеселил Ирину.
– Предлагаешь мне в гостинице заночевать? – озорно спросила она.
Витвицкий окончательно стушевался.
– Знаешь, а поехали лучше ко мне, – предложила она. – Поужинаем дома. Я сносно готовлю.
– Ты уверена? – растерялся Витвицкий, совершенно не ожидавший такого поворота.
– Что я сносно готовлю? – рассмеялась Ирина. – Это крайне неприлично, товарищ капитан, сомневаться в моих кулинарных способностях. Я не давала вам повода для этого.