Медвежья услада (СИ)

Демон не торопился отвечать, но я не теряла надежды, когда он наконец отозвался тяжело и хрипло, отчего его голос изменился, став более низким и… демоническим.
– …закрой глаза, Алу. И не открывай их. Иначе быть беде.
– Хорошо.
Я так отчаянно зажмурилась, что ресницы дрожали и щекотали веки, затрепетав, когда демон снова прикоснулся ко мне, легко, осторожно и ненавязчиво, но жар его ладоней ощущался через одежду и обжигал до самого трепещущего нутра.
Я действительно хотела понять, какой он.
Слишком отчаянно и сильно, чтобы передать свое желание словами.
И не собиралась обманывать его и открывать глаза.
Если это было единственное условие ради того, чтобы познать его, то оно было выполнимо.
Демон снова положил свои большие горячие ладони на мои плечи, но теперь легко повернул меня к себе, замерев, будто он был не уверен в том, что делает.
Теперь я чувствовала его манящее терпкое дыхание на своем лице, жадно облизнувшись, оттого что вдыхала его в себя и искреннее наслаждалась этим.
Я не двигалась, ощущала только, что все этим манипуляции самому демону даются нелегко.
Сложно было сказать, что именно он чувствовал, но когда он взял мои ладони в свои руки и приподнял их, чтобы положить на себя, первое что я ощутила, помимо обжигающего жара, – он дрожит.
При том, что его кожа была такой обжигающе горячей.
Он словно был в ознобе.
И на нем не было привычной мне одежды. Не было совсем ничего.
Я не знала, чего ожидать от прикосновения к демону, и могла предположить все что угодно – что он кажется волосатым, или скользким, или шершавым и не слишком приятным на ощупь.
Но он был чертовски приятным! Мощным! С тугими стальными мышцами, которые напрягались по мере того, как я осторожно водила своими ладонями по нему, очерчивая широченные плечи, широкую выпуклую грудную клетку, кубики пресса…
Я остановилась, покрывшись с головы до пяток мурашками, когда его тело буквально завибрировало и раздалось низкое утробное рычание, от которого просто вставали волосы дыбом!
Демон шарахнулся от меня, явно стукнувшись обо что-то, судя по звуку, но только я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы задать еще с десяток вопросов, как ощутила, что его нет рядом.
Не было больше его жара, его аромата, но, самое главное, моих мурашек и озноба, которые стали самым ярким доказательством его присутствия рядом в любое время дня и ночи.
Туунбак словно растворился в ночи, не оставив после себя ни единого следа, а я смотрела на свои дрожащие руки и понимала, что все это не было сном.
Вот чеееееерт!
Теперь я понимала, что не было смысла бежать на улицу и искать его следы.
Ни одному человеку не дано поймать его или увидеть, пока он сам не захочет этого.
Но мне удалось призвать его к себе!
– О Боги…. – ноги подкосились, и я буквально рухнула на кровать, отчего псы тут же оказались рядом, ластясь и словно спрашивая молчаливыми добрыми глазами, все ли правильно они сделали.
А я гладила их и крепко обнимала, но все никак не могла прийти в себя.
Я снова думала о том, что все это было так неправильно!
Мои эмоции.
То, что даже сейчас я не столько боялась его, сколько была заинтригована и… очарована.
Его голос, его мощь, которую можно было ощутить кожей, его аромат – все это вызывало где-то глубоко внутри меня бурю эмоций.
И едва ли эти эмоции были похожи на страх!
Мне так хотелось побежать к Инире и все рассказать ей, не утаивая ничего, но, во-первых, было слишком поздно и подруга наверняка крепко спала.
А во-вторых, во мне не было уверенности, что она сможет разделить со мной эти чувства и не испугается. Как должна была бояться я сама.
Поэтому ничего другого не оставалось, как снова лечь в постель и все-таки попробовать уснуть.
И ведь уснула!
Но даже это поняла не сразу.
Я подскочила от грохота в доме, тут же скривившись от жуткой головой боли и с осознанием того, что проспала до полудня.
Доча полезла на стол за чем-то съестным, видимо, так и не дождавшись, когда я открою глаза и накормлю ее, и вроде бы все шло как обычно, вот только в моих мыслях был только он.
 
Туунбак.
Несколько часов я провела в спальне папы снова, листая раз за разом его записи, словно они могли дать ответы на множество моих вопросов и сделать меня ближе к нему.
Сегодня я пыталась найти более или менее четкое описание внешности демона, из рассказов инуитов четко помня, то он ужасный, страшный, с жуткими клыками и красными глазами, чей алчный жестокий взгляд пронзает насквозь… Но ведь я видела его медведем и теперь понимала, что легенды приукрашивали.
Даже слишком.
И почему мне казалось, что в мой дом он приходил не в виде огромного медведя?
Хотя бы по той причине, что строение пасти медведей не позволяло бы ему произносить звуки, как это делали люди.
А ведь Туунбак говорил со мной!
И далеко не телепатически!
От тембра его голоса на мне до сих пор выступали мурашки!
Я бы просидела над записями папы до самой ночи, выпив уже восьмую кружку кофе со сливками, если бы неожиданно не услышала пронзительный женский крик, который перешел буквально в вой.
А потом закричала еще одна женщина.
И еще.
Они вопили и рыдали так, что по позвоночнику прошелся колючий холод, заставляя меня забыть обо всем на свете и бегом спуститься вниз, чтобы скорее накинуть на себя пуховик и запрыгнуть в унты.
– Что происходит?..
Доча вылетела следом за мной, принявшись вдруг фыркать и всячески показывать то, что ее медвежья душа тоже была далеко не спокойна.
И от этого стало просто жутко.
Я снова подумала о Туунбаке… и теперь боялась понять, что каждая моя эмоция по отношению к нему была ложной и неправильной, даже если оставалась искренней.
У меня просто волосы встали дыбом, когда, пробежав несколько домов, я остановилась как вкопанная в нарастающей панике и полном непонимании, глядя на то, как женщины рыдали, падая на колени между домов, и били ладонями по льду, словно проклинали этим кого-то…
С каждой минутой их становилось все больше и больше.
Одна за другой они вскрикивали, глядя на небо, а затем начинали кричать, выть, рыдать… и в конце концов затянули какую-то унылую непередаваемую песню, от звуков которой у меня просто свело внутренности.
Мужчины тоже выходили из домов и выглядели бледными и потерянными.
Каждый из них смотрел на небо и просто менялся на глазах.
Поэтому и я запрокинула голову, пытаясь понять, что происходит, и ощущая, как кровь отливает от лица, оставляя в сердце ужас и немую пустоту…
…в Северном сиянии яркой полосой горел красный след…
****************************** – Вы не можете отдать Иниру!
– Ты все видела своими глазами, Алула. Духи призывают ее, чтобы исполнить свой долг.
Я пыталась прорваться к подруге и понимала, что мне просто не дают этого сделать!
Шесть лет я жила среди инуитов и ни дня не чувствовала себя здесь лишней или чужой, и вот настал день, когда впервые провели черту, давая мне понять, чтобы в этот раз я не мешалась. И не лезла.
Потому что не понимала и не принимала того, что они собирались сделать.
– Это просто безумие!
Меня начинало трясти от ужаса и того, что я видела в глазах каждой из женщин, которые теперь были в юрте повитухи, что едва вмещала в себя всех желающих попрощаться с дочерью шамана, которую в ночь должны были отвезти на смерть.
Они были непреклонны.
И были готовы отпустить ее, потому что так было принято у них.
А еще я видела то, что больше никто не пытался скрывать, – осуждение.
На меня смотрели, обвиняя в том, что случилось с лучшей подругой.
Потому что я видела Туунбака и осталась живой.
И накликала этим беду на инуитов.
Разве не об этом говорил сам Туунбак этой ночью?..
– Позвольте мне увидеть подругу! – я кинулась к повитухе, хватая ее за холодные морщинистые руки, и видела в ее глазах смирение и теплоту.