Полынь и мёд

Когда дьявольская повозка, которую какой-то коварный человек назвал комфортабельным автобусом, выплёвывает меня вместе с другими страдальцами на нужной остановке, готова приплясывать от радости, несмотря на то, что после поездки у меня всё тело ломит. Взгляд невольно цепляется за то самое место, возле которого мы снова встретились с Ромой, и я улыбаюсь. Не знаю, были ли у него на самом деле планы найти меня, но вряд ли он ожидал, что я материализуюсь перед его машиной. Сюрприз – всем сюрпризам сюрприз. В памяти всплывает всё, что было после того, как он вышел из автомобиля. Надо же было, сидеть в траве у обочины, будто бы нет в этом ничего странного. Как нас в дурку не забрали? До сих пор понять не могу. Наверное, после таких фокусов мы бы там точно пришлись ко двору.
И я снова улыбаюсь. Когда шок окончательно отпускает, я уже могу смотреть на эту ситуацию отстранённо, и она действительно кажется забавной. И Рома кажется забавным, хотя я до сих пор так и не решила, как мне относиться к его вспыхнувшим чувствам ко мне, особенно в свете изменений. Как вести себя, если нам теперь придётся сталкиваться постоянно? И самое интересное: что будет вечером?
Неизвестность не пугает, она будоражит. Я несусь на всех парах к своему офису, забыв о неприятных ощущениях в ноге, забыв о том, что всё вокруг меня меняется с космической скоростью. Мной движет любопытство, и я ощущаю себя ребёнком, с которым взрослые обещали поделиться важным секретом.
Судя по поведению Романа, он ещё тот затейник, потому от него можно ждать чего угодно. Но я не боюсь, я предвкушаю.
– Олег Борисович, я вернулась, – объявляю, влетая в приёмную, а начальник высовывает голову из двери своего кабинета. Улыбается, завидев меня, с каким-то даже облегчением, что ли. – Литвинов сказал, что письмо вам отправил, там какие-то условия прописал, что-то уточнить мне у вас нужно.
Стреляю фразами, как из пулемёта, и попутно бросаю сумку на свой стул. Включаю ноут, а Олег Борисович жестом заманивает в свой кабинет.
– Ксения, на все вопросы отвечу, но свари кофе для начала, пожалуйста, – просит, прежде чем войти обратно, и я послушно принимаюсь за приготовления так любимого шефом американо.
Нет, сама всё-таки воздержусь, и так сердце колотится, как сумасшедшее, в груди. То ли от кофеина, то ли от происходящего вокруг, но лучше всё-таки поберечься.
– Спасибо, присаживайся, – предлагает шеф, когда я вплываю в его кабинет с чашкой кофе, исходящего ароматным паром.
Ставлю свою ношу на стол начальника и занимаю привычное место напротив него. Но Олег Борисович не торопится садиться в своё кресло – всё ещё предпочитает измерять шагами площадь помещения. Мне снова хочется ему как-то помочь. Хотя бы в память о том, каким он был терпеливым и понимающим, когда я, совсем зелёная, на первом курсе института, устроилась в фирму. Я очень хотела чувствовать себя самостоятельной, хотела быть нужной и учиться всему на практике, но вначале все мои обязанности сводились к «принеси-унеси», но именно Олег Борисович увидел во мне потенциал. И за это буду вечно ему благодарна.
Кабинет шефа маленький, но довольно уютный, а мне почему-то вспоминается яркий офис “Полиграфсервиса”. Как же там всё-таки красиво и радостно, и мне почему-то кажется, что мужчина, при чьём непосредственном участии это всё создавалось, не может быть мерзким и отвратительным.
Так, стоп, такими темпами я начну воображать, что влюбляюсь. Нет уж, не нужно мне это, особенно, если работать вместе придётся.
– Вы сегодня ели хоть что-нибудь? – спрашиваю, а Олег Борисович отмахивается от моего вопроса, будто бы есть людям для жизни вовсе не обязательно.
Но всё-таки вспоминает о своей просьбе, садится в кресло и берёт горячую чашку в руки.
– Кофе, как всегда, выше всяких похвал, – жмурится от удовольствия шеф, делая большой глоток обжигающего напитка. Мне никогда не понять, как у него выходит пить, считай, кипяток, ещё и удовольствие от этого получать. – Спасибо, что отвезла документы, это было действительно важно. Раз у меня не получилось, я не мог доверить это дело кому-то постороннему.
Я заверяю, что мне это ничего не стоило, а Олег Борисович продолжает:
– Литвинов, конечно, большой оригинал, но, мне кажется, что мы сделали правильный выбор.
– Вам виднее, – пожимаю плечами и черчу в блокноте узоры, чтобы хоть чем-то занять руки. – Он мне показался неплохим человеком.
Мухи отдельно, котлеты отдельно, как говорится. Несмотря на его поведение, ничего откровенно плохого я в Романе не увидела. А переизбыток тестостерона и излишняя самоуверенность – не такой уж сильный недостаток.
– Я о нём только хорошее от коллег слышал, потому, думаю, сработаетесь.
– В каком смысле? А вы?
Олег Борисович молчит, допивая медленно свой кофе, а я всё жду объяснений.
– Дело в том, что я решил уйти на покой, – произносит наконец, а я удивлённо смотрю на него.
Он ещё ведь не старый, и опыта ему не занимать. Почему уходит? Неужели в «Полиграфсервисе» не нашлось для него вакансии? Не верю.
– Не хочу больше всем этим заниматься, устал.
И, судя по его внешнему виду и серому оттенку лица, действительно устал.
– Понимаю, но… это же дело всей вашей жизни. Может быть, отдохнёте, на курорт поедете, а после снова в бой?
Я подбираю разные варианты, которые устроили бы всех, но понимаю, что Олег Борисович решения своего не поменяет – не такой он человек. Но мне жаль, потому что он очень хороший, и без него будет очень грустно. Вот бывает же, когда совершенно посторонний человек становится практически на одну ступень с самыми родными и близкими.
– Иногда нужно вовремя остановиться, – замечает, а грусть в его голосе почти осязаемая. – Но ты не волнуйся, я поставил условие, что всем оставшимся в нашей фирме сотрудникам сохранят их должности, а в оплате вы даже выиграете.
Мне хочется спросить, чьим же ассистентом мне придётся быть, но не лезу впереди паровоза – если Олег Борисович обещает сохранение рабочего места, значит, мне не о чем волноваться. А я в первую очередь профессионал, потому с любым дураком, думаю, сработаюсь.
Стараюсь не думать, что этим дураком может оказаться Литвинов, потому что боюсь этих мыслей. Хотя, может быть, он остынет ко мне, когда начнём видеться постоянно.
В общем, пока что не о чем переживать, вот и не стану.
– Насчёт твоих вопросов… – возвращается к самому волнующему меня. – Сейчас езжай домой, собирайся, а вечером мы едем с тобой в клуб “Чёрная лилия”. В семь я тебя заберу у дома, будь готова.
– Зачем это? – вырывается у меня, но Олег Борисович пожимает плечами, пряча улыбку в почти пустой белоснежной чашке.
– Будем отмечать подписание документов, видимо.
– Но “Чёрная лилия” такое… хм… – пытаюсь подобрать слова, но они никак не хотят складываться в нормальные фразы.