Тьма

 
Новый год
Президент закончил поздравительную речь, кремлевские куранты стали отбивать полночь, и в страну вместе с гимном, льющимся из миллионов телевизоров, пришел Новый год. Традиция! Лет ей больше, чем мне. И она создает иллюзию постоянства и спокойствия.
Мы с женой и детьми обожаем Новый год, а этот, наступивший, – особенно. Причина тому проста: каким-то мифическим образом мне не нужно было идти на дежурство в реанимацию ни 31 декабря, ни, что было бы еще хуже, первого января! И я даже (о чудо!) неожиданно оказался в небольшом отпуске, совпавшем с новогодними бесконечными каникулами, когда все нормальные люди по всей стране заслуженно отдыхают, а сотрудники больниц «Скорой помощи» работают в авральном режиме. Причем горячая пора начинается уже с середины декабря, когда всю страну, словно эпидемия, накрывает волна корпоративов…
Новогоднюю ночь разрывали вспышки и грохот салютов и фейерверков, а забытый дома телефон, вероятно, не умолкал от звонков и сообщений. Мы всей семьей пошли гулять, чтобы внести свою лепту в праздничную канонаду, а вернувшись и уже лежа в кровати, я стал методично отвечать на многочисленные поздравления.
Одно из сообщений привлекло мое внимание. Это было послание от Арсения Строганова: «Срочно позвони мне! Или напиши. Но лучше – звони!» Кстати, от него же было пять неотвеченных вызовов. Решив, что он просто хочет поздравить нас с Новым годом, я отправил ему коротенькое послание: «И тебя с праздником!» Надо ли говорить, что тут же раздался звонок…
– Привет, ты на работе? – деловито поинтересовался он, заставив меня напрячься. Обычно после такого вступления следовал вопрос: «Не поступал ли к тебе в реанимацию некто…» или: «Не лежит ли в реанимации такой-то…».
– Нет, я дома. Кстати, с Новым годом тебя! – добавил я как можно душевнее.
– Да, спасибо, – быстро ответил мой любезный друг. – Это хорошо, что ты не работаешь! – искренне обрадовался он. – А когда тебе на работу?
– Строганов! – гаркнул я в трубку, разбудив заснувшую уже жену. – Какого черта ты хочешь? Ты в курсе, что сегодня Новый год? А я вообще в отпуске!
– Прекра-асно! – нараспев ответил он. – Я так этому рад, ты себе не представляешь! Это просто чудо какое-то!
– Ты про праздник? – хмуро поинтересовался я, чувствуя, как сон с меня слетает.
– Да! Я тебя поздравляю! – раздался из динамика его возбужденный голос. – Меня наняли расследовать такое жуткое дело! Такого у нас еще не было! Мы едем ловить маньяка!
* * *
Остаток ночи я спал очень беспокойно. И причиной были не празднующие на лестнице соседи, не взрывы за окном, а ночной кошмар. Мне снилась работа: я принимал пациентов, болеющих так называемой «пьяной травмой», мне мерещился Строганов в хирургическом костюме и медицинских перчатках, с которых капала кровь, и кричащая на него санитарка – кровь капала на только что вымытый пол.
Наутро я решил, что все-таки традиция поедать ночью салат оливье хороша до поры до времени. В пророческие сны я не верю.
 
1 января, среда
Утром я стойко выдержал вопросительные взгляды жены. День мы провели на улице, строя крепости и играя в снежки с детьми, а вечером, сразу после ужина, за которым мы смотрели «Обыкновенное чудо», вновь раздался телефонный звонок. «Надеюсь, не с работы», – пробормотал я, отправляясь в комнату за трезвонящим телефоном. «Надеюсь, не Арсений!» – крикнула мне вдогонку жена.
– Как поживаешь? С праздником тебя! – ворвался мне в ухо радостный голос Строганова. – Ты сейчас чем занят? – и, не давая возможности ответить: – У меня отличная новость! Завтра мы едем во Тьму!
– Слушай, – тихо и примирительно начал я, но вдруг заметил свое отражение в зеркале: пол-лица свело судорогой… кажется, это называется гемиспазм… – Спасибо за поздравления… э-э… но я сейчас в отпуске, понимаешь?
– Да, ты говорил! – вставил он. – Вот и хорошо, не надо будет дни за свой счет брать. Кстати, деньги у меня есть, если что!
– Слушай, – голос мой стал жестче, а судорога трансформировалась в гримасу. – Я специально взял отпуск, чтобы его провести с семьей. Мы отдыхаем дома, понимаешь?
Повисло короткое молчание.
– Разумеется, понимаю! – наконец ответил Арсений. – Новый год, семья, елка, Дед Мороз. Что я, ненормальный, что ли? Конечно, я все понимаю! Извини, что я тебя вчера и сегодня потревожил!
Я расслабился и даже немного пожалел своего друга – он же на меня рассчитывал, а я не смогу ему помочь. К тому же это большая редкость – извиняющийся Строганов…
– Но это не проблема, – продолжил он. – Я поеду туда завтра, а ты – послезавтра утром. Тебе суток хватит для семейного отдыха?
– Нет! – ответил я резко.
* * *
Не поеду я ни в какую тьму, – подумал я. – Не хочу исполнять поручения чужого безумия…
Строганов до утра никак не проявлялся. Вероятно, обиделся. И даже моя жена успокоилась, решив, что на этот раз Арсений поедет расследовать дело один.
 
2 января, четверг
Но на следующее утро, 2 января, я получил от него фотографию какой-то симпатичной улыбающейся девушки. Решив поначалу, что он таким способом хочет познакомить меня со своей новой подружкой, я отправил в ответ смайлик с поднятым большим пальцем – типа, здорово! Затем, подумав, я написал ему: «Извини, что на этот раз не смогу тебе помочь! Удачи!» Через некоторое время я получил еще фото с той же девушкой. Видимо, с празднования ее дня рождения: компания молодых ребят и девушек держали транспарант с ее портретом и подписью: «Лучшая журналистка на Земле!», а вокруг сердечки и воздушные шарики…
Я никак не стал комментировать фотографии, потому что у меня закралось подозрение. Нехорошее такое подозрение. Я знал Строганова, и то, что он так быстро сдался, могло обмануть кого угодно, но не меня. Подозрения переросли в уверенность, когда я получил еще одну фотографию…
Там была могила. Вероятно, свежая, поскольку она была вся в живых цветах, а вокруг лежал снег. Горели свечечки, стоял портрет… Мне даже не нужно было увеличивать снимок, чтобы понять, чей это портрет и чья это могила!
Конечно, он сфотографировал могилу этой несчастной девушки! Умершей, как я был уверен, насильственной смертью. «Вот гад! Психолог доморощенный!» – подумал я про Строганова. И, разозлившись, послал ему короткое сообщение: «Гад!»
Тут же пришел ответ: «Согласен! И он до сих пор ходит на свободе!»
– Да чтоб тебя! – сказал я вслух.
«Сам знаешь, маньяк не останавливается, его можно только остановить!» – пришло еще одно письмо.
Я покачал головой. Рано я пожалел Строганова.
«Доктор! Встань на место родителей жертвы!» – снова его сообщение, после которого пришло еще с десяток фотографий. Первым моим желанием было удалить их, даже не глядя. Но я все же полистал их, а затем стал рассматривать более внимательно.