СЛВ 2 (СИ)

Я шёл рядом с Антохой и Далином, с интересом разглядывая приближавшиеся дома. Вокруг села, перед низким, предназначенным в основном для нечисти частоколом, шел еще защитный насыпной вал, сооруженный по заветам предков и просыпанный солью с серебром. А вот каждое бревно частокола было украшено знаком Единого, и изрядно фонило церковной магией. Два в одном, как говорится, зато очень основательно.
— А у них тут нечисть не водится? — не вытерпел Антоха, который был все же дитём города, и для которого сейчас оживали все самые страшные байки.
— Конечно, водится, — буркнул ему Далин. — От нее и стена. Глаза разуй.
— А если что-то по-настоящему жуткое придёт, тогда как? — не унимался юнга, уже напридумывавший себе, судя по его горящим глазам, что-то очень сильно героическое. — Патруль вызывают, на дирижабле? Или церковных охотников за нечистью? А вас в патруле вызывали?
— Если что-то жуткое придёт, — Далин подчеркнуто проигнорировал вопрос, поэтому пришлось пуститься в объяснения мне. — То тут же и ляжет, и церковники не понадобятся. Потому что выйдет из села человек десять мужиков-охотников, да и угостят вражину серебром. Двенадцатый калибр — это тебе не шутки, да еще из десяти ружей разом. От такого любая страховидла сдохнет, тут люди привыкли своими силами обходиться.
— А если что-то совсем здоровое и злобное? — не унимался Антоха. — Со слона размером? И волшебное?
— Тогда достают ружье как у Далина, — показал я пальцем на гнома. — Семисотку, оно в каждой деревне есть, а то и два. Пуля из него, даже не магическая, любого слона на жопу усаживает. А чтобы магией не задело, издалека бьют. Всего делов.
— Процесс отлажен, ничего сложного, — подтвердил мои слова Александр, чтобы ввязаться в разговор и завязать отношения. — У нас колдун свой есть, старенький уже, но очень хороший. И ученик у него есть, да и баб зловредных хватает. Так что с их подачи у нас все мелкие нечистики километров на пятнадцать во все стороны от села прикормлены. На пищевом довольствии состоят, если говорить точно, службу пограничную несут. Если что злобное не то что придёт, а даже в нашу сторону посмотрит, мы тут же узнаем. Берём ружья и отстреливаем их безо всяких. Тут в окрестностях чисто. Мы больше лихих людей опасаемся.
— А стены тогда зачем? — не унимался Антоха, раскладывая себе по полочкам новые знания. — Если чисто?
— А это чтобы спать спокойно, — улыбнулся Александр, ему доставляло удовольствие общение с нашим юнгой. — На всякий случай. Да и дежурят на ней постоянно, видишь? Слава богу, есть кому.
Он протянул руку и указал на торчащий из-за частокола скворечник охраны. Добротный такой, с двускатной крышей, печной трубой и хорошим обзором во все стороны. В скворечнике сидели два древних деда с берданками и зорко наблюдали за нами.
— Бессонница у стариков, — как будто бы повинился перед нами Александр. — Да они и сами рады, пользу обществу хотят приносить. Но по одному мы их не сажаем, только по два. Мало ли. И с одной будки минимум две других видно, для пущей безопасности.
Пока эти двое трепались, я невольно вспомнил охрану у гномов. У тех в будках и на воротах только крепкие неугомонные бабки и сидели, а гномы уверяли что это единственно верный путь, и я был с ними полностью согласен, сталкивался.
Во-первых, с ней не договоришься, это без вариантов. Во-вторых, если бабке дать револьвер, то она сразу становится другим, гм… человеком, и разговором её уже не запугать, стрельнет сразу, и хорошо если в воздух. Бывали, как говорится, случаи — бабки валили злоумышленников наглухо, хотя потом и клялись, что стреляли просто в ту сторону. В-третьих — они следили друг за дружкой похлеще любого СБ. Не вяжет ли одна из них носков на дежурстве, и не повадилась ли другая крупными деньгами в столовке и на рынке расплачиваться? А на случай серьезного кипиша у гномов всегда в дежурке дрыхла без задних ног тревожная группа из опытных вояк, которые могли прийти на помощь за несколько минут. Так что Александр зря стеснялся перед нами, я его понимал.
 
Под эти мои воспоминания мы вошли в село, и я стал с интересом его рассматривать, потому что посмотреть было на что. Деревянными северными тротуарами меня было не удивить, но здесь деревом замостили и главную улицу. Коровам сюда хода нет, хмыкнул я про себя, да и вряд ли здесь есть коровы, хорошо если козы водятся, хотя всё может быть. Почти все дома были двухэтажными, и построенными на один манер — первый этаж сложен из речных булыжников, второй деревянный. Глухих заборов и ворот не было совсем, в отличие от тех же Новониколаевских выселок — только низкий крашеный штакетник и легкие палисады, и от этого село выглядело очень уютным.
Дома не примыкали вплотную к заборам — в каждом дворе имелась огромная хозяйственная лужайка с сараями и длинными поленницами, росли деревья и кусты, кое-где виднелись качели. Из-за заборов выглядывали собаки, больше похожие на телят, до того они выглядели добродушно, но шутить с ними почему-то не хотелось.
— Добротно живут, уважаю. — толкнул меня в бок Далин, и с ним молча согласился. В таком селе, наверное, растить детей хорошо.
— Входите, гости дорогие, — остановился староста у совсем уж здоровенного дома. — Гость в дом — бог в дом, как говорится.
Примерно половина процессии отсеялась и во двор с нами не пошла, допущены были лишь самые уважаемые мужики, каждый знал свое дело. И это все без команд старосты, без каких-либо препирательств, выяснений и пустого любопытства, и я лишь подивился темпераменту местных жителей. У нас бы гомон стоял до небес, а староста надорвал бы голос, призывая людей к порядку.
Двор у него, кстати, был тоже вымощен деревянными плахами, стояла здоровенная беседка с печью, столами и лавками, но мы здесь не остались, а прошли внутрь. Поднялись по широкой лестнице в просторный зал, больше напоминавший переговорную комнату. Староста принялся было распоряжаться насчет обеда, но Арчи быстро и без почтения его оборвал.
— Не с голодного краю приехали, — без обиняков заявил он ему и всем остальным. — Давайте о деле.
— И то верно, — Александр почти насильно усадил старосту и уселся по правую руку от него сам. — Бабы сами знают, что им делать, обойдутся, Семёныч, и без твоих ценных указаний.
Арчи придвинул стул к столу, уселся напротив них, принял из рук какой-то прорвавшейся к настоящему живому эльфу отчаянной девки кувшин с компотом, и начал. Рассказывал он все очень подробно, чтобы избежать дальнейших вопросов, иногда прибегая к моей или Далина помощи. Рассказал об острове, о землянках и пытошной, о бане и посадочном пятачке. Рассказал, кто жил в этих землянках и чем они прославились, не забыв упомянуть о том, что смерть они приняли из наших рук. Рассказал о барахле в мешках, об упакованном добре и где найти труп Игоря, как будто сам при этом присутствовал. Не советовал ходить на стеклянный кратер, оставшийся на месте огненного удара Лариски, во-первых, потому что стекло долго остывает, а во-вторых, пусть зло развеется окончательно, тут спешить уже не надо.
Когда он наконец заткнулся, никто не проронил ни слова, хотя слушали все очень внимательно.
— Дела, — наконец вздохнул староста и все зашевелились. — Вот ведь погань. И никто ни ухом ни рылом, да… Чего делать будем, мужики?
— Пары в катере развели, скоро выйдут, — пожал плечами Александр. — До утра вернутся. Гонцов в соседние села отрядили, к завтраму дойдут, а там видно будет. Больше ничего тут уже не поделаешь, Семёныч.
— Да, мужички! — вдруг спохватился староста. — Кто болен — до эльфийки бежите. Другого такого случая не будет.
Арчи хмыкнул, но не стал признаваться в том, что он тоже целитель, ухватившись за возможность свалить все на бабушку. Практически все мужики, под предводительством Александра, рванули к Ларе. Даже я смог заметить практически у каждого следы ревматизма, этого настоящего проклятия северных рыбаков и охотников. Следы застарелых воспалений от переохлаждения, сорванные спины — все это было, и выделялся богатырским здоровьем лишь сам староста да священник.